Смотрю на мир глазами волка - Евгений Монах

Но мой стилет оказался проворнее и после двух коротких уколов в грудь, к моим ногам опустилась, скорчившись, грузная фигура.

— Индивид! — Мохнатый, хрипя, пытался что-то сказать.

Мои губы на одеревеневшем лице свел судорожный кривой оскал — я почему-то вспомнил Штабного:

— Не Индивид, а Гуманист! — и обрушил на Мохнатого новый раздирающий удар под сердце.

Стилет выдергивать не счел целесообразным — кровью в момент запачкаешься, да и «вещдок» таскать мне совершенно ни к чему.

Дома на всякий пожарный выстирал брюки, вымыл куртку и туфли, но все оказалось напрасным. Ворон, козел, дал на меня показания ментам.

Так я отхватил свои тринадцать лет…

Ворон был главным свидетелем обвинения и остался на воле. О музейном стороже ни ему, ни мне на суде вспоминать, понятно, смысла не имело…

Заказ на убийство

Могильщик, как ни странно, очень внимательно слушал мои полупьяные излияния, и повода будить его правой в челюсть не дал.

А жаль — после этих невеселых воспоминаний мне необходим был выплеск эмоций. «Травка» почему-то не расслабила психику, а напрягла почти до агрессивности. А может, в этом виноват какой-то странный, мрачно-изучающий взгляд Могильщика, который заставил меня невольно насторожиться.

Чему я благодарен лагерным годам, так это тому, что они вырабатывают в человеке бессознательно-звериное чутье к опасности.

— Занимательная историйка. Жаль, раньше не был в курсе… — Могильщик плеснул в рюмки остатки коньяка и глянул на наручные часы. — Давай на посошок. У тебя длинная дорога впереди.

— Не понял. Уже полночь, автобусы не ходят. — Не притрагиваясь к рюмке, я ждал ответа.

— В том и суть, что время твое уже вышло. Слышишь?..

В замке входной двери повернулся ключ, и в комнату зашли два молодых субъекта с лицами, явно не предвещавшими ничего хорошего. Я узнал обоих.

— Как же так, Могила?! — недовольно проворчал Киса, черноволосый парень лет двадцати пяти, которого я встречал в Екатеринбургской колонии. — Машина у подъезда, а клиент все еще не запакован… До места путь не близкий.

Цыпа, ровесник Кисы, но с хохлятской наружностью, невозмутимо прислонился к стене и неторопливо закурил.

— Не по правилам сдаешь карты, Могильщик. Мы подписывались только вывезти труп на карьер. Об участии в мокрухе базара не было. Это твоя проблема. Монаха помню по зоне, сукой он не был и причин валить его без убедительного стимула не вижу… Заказ и «капусту» получил ты — тебе и банковать.

— Да накину я вам! Крохоборы дешевые! — взвился Могильщик. — Киса! Неужто и ты в кусты?!

— Я — пас, — флегматично ответил Киса и, узрев на журнальном столике забытую папиросу, тут же сунул ее себе в рот. — Пыхну, пока вы разбираетесь. Если в силах, кончай Монаха сам. Но лучше и не пытаться — Монах тебе не по зубам — на моих глазах в штрафном изоляторе одного бугая на больничку спровадил. Тот так и остался калекой.

Поведение соратников Могильщика меня приободрило, особенно грела мысль о нагане, больно упиравшемся цилиндриком глушителя в копчик. Кстати, в сложившихся обстоятельствах эта боль показалась чуть ли не наслаждением. Должно быть, все же бытие на самом деле определяет сознание.

— Лады, Могильщик, — я беспечно взял рюмку и опрокинул ее в рот, решив немного поиграть и выяснить интересующие меня моменты. — Жизнь не стоит того, чтобы за нее цепляться. По крайней мере моя, забубенная. На карьер, так на карьер. Обрыдло барахтаться, как той лягушке. Все одно из сметаны мне масло не взбить… Но, напоследок, удовлетвори любопытство — значит, встреча в пивнушке не случай? И кому за каких-то полмесяца на воле я успел солнце заслонить?

— Ты настоящий мужик! — голос Могильщика обрел прежнюю уверенность, воспрянув духом, он достал из комода плоскую бутылку коньяка. — Убийца и к своей смерти должен относиться философски-спокойно. Все там будем. К тому же гарантирую — «отправлю в Сочи» безболезненно и почувствовать ничего не успеешь. Желаешь — пей, сколько душе угодно. Я не садист какой-то. Понимаю…

— Ты не ответил на вопрос.

— Встретились, ясно, не случайно. Два дня тебя пас. Клиента светить не в моих правилах, хоть он и прижимистый, гад. Дал за тебя два лимона всего. Между прочим, чуть не половину этой капусты я спустил у «Маргаритки». Хотел, извини, чтобы последний день жизни ты провел в удовольствиях… Празднично.

— Поразительно, но есть в тебе что-то человеческое! — Я усмехнулся и решительно отставил предупредительно наполненную рюмку. — Пить не буду. Уверен — отравлено…

— Но мы ведь обо всем договорились! — Глаза Могильщика зло прищурились. — А ты луну крутить? На попятный?! Не выгорит! Работа уже оплачена, и я тебя сделаю!

Могильщик рывком выдернул ящик комода и лихорадочно стал в нем рыться, бормоча что-то невнятное.

Когда, уразумев, наконец, всю бесполезность своих поисков, он обернул ко мне перекошенное багровое лицо, то увидел направленный ему в лоб зрачок собственного нагана. И сразу потерял дар речи. Его морковная физиономия приобрела пепельный оттенок. Я даже посочувствовал ему где-то в глубинах души.

Киса, поперхнувшись дымом, расхохотался:

— Я же, Могильщик, давал тебе цинк — не связывайся с Монахом. А теперь, по ходу, нам на карьер везти придется тебя…

Цыпа, до того времени остававшийся сторонним наблюдателем, лениво оттолкнулся от стены и сел за столик. Но с завидной предусмотрительностью, — подальше от все еще немого Могильщика, чтобы случайно не оказаться на линии огня.

Видно, и Киса, и Цыпа не сомневались, что участь Могильщика мною уже решена. Цыпа, не спрашивая разрешения, взял из портсигара папиросу и с явным удовольствием закурил, глубоко затягиваясь.

— Тебе уже не пригодятся, — цинично объяснил он Могильщику, насмешливо глядя на его застывшее лицо-маску. — Кстати, Монах, как понял, у этого неудачливого киллера еще лимон в наличии. Считаю, трофей надо разделить на троих. По двести пятьдесят нам с Кисой и пятьсот тебе. Покатит?

— Вполне. Но только при условии, если мы с Могильщиком не придем к обоюдному согласию.

Я с удовлетворением отметил, что лицо Вадима чуть разгладилось, в глазах появились некоторые проблески надежды.

— Мне необходимо знать, кто заказал для меня деревянный бушлат? Предупреждаю, версия о таинственном посреднике не покатит. Ты не кретин и не взялся бы за дело, о котором известно третьему лицу. Тем паче, с тобой рассчитались вперед, а это убеждает, что заказчик тебя знает и верит. Поручение от него, по всему, не первое. Учти — все одно расколешься. Правда, боюсь, это уже не изменит судьбу твою…

— Ты похож на того джинна из кувшина, который, как подарок, предложил рыбаку способ смерти на выбор. — Могильщик затравленно улыбнулся. — Коли задание я не выполнил, да и бабки истратил — мне кранты. Так что выбор небогат: либо ты меня кончишь, либо заказчик. Не понтуйся и стреляй в голову. С детства боль не переношу…

— Такая же история. Особенно зубную, — плеснул в рюмку Вадима из плоской бутылки. — Хапни, встряхнись. И поговорим по-деловому.

Могильщик к рюмке даже не притронулся.

— Цианид? — усмехнулся я.

— Мышьяк, — нехотя признался тот.

— Фу, гадость какая! Мог бы припасти что-нибудь посолиднее и покруче. Не уважаешь, как погляжу.

— Цианистый калий дефицит, да и стоит поболе героина. — Могильщик покосился на рюмку. — Но ты не гони зря. Мучиться я бы тебе не позволил — добил из нагана.

— И на том нижайше благодарю, благодетель! Ладно, покончим с реверансами. Вернемся к нашим баранам. Предлагаю сделку: ты мне заказчика, а я кроме жизни одарю тебя своей дружбой и возьму на серьезное дело, которое враз ликвидирует твои материальные проблемки. — Я кивнул Кисе с Цыпой. — Считайте, что тоже в доле. А то труповозами ишачить, уверен, не предел ваших мечтаний.

Должно быть, уяснив ситуацию и врубившись, что куда ни кинь — всюду клин, Могильщик решился.

— Ты отлично знаешь этого человека. Заказ на убийство получен от Ворона… После твоего рассказа мне стал ясен мотив. Он боится, что будешь мстить за свои годы тюремной баланды.

— Что-то в этом роде я и предполагал. Выходит, Ворон жив-здоров и все еще в городе обретается?

Могильщик принес из кухни литровую бутыль «Смирновской» и стаканы.

— Ворон здесь, шерстью оброс, заматерел — контролирует целую армию ресторанных и даже надомных проституток. — Вадим плеснул всем по полстакана. — Но в прошлом году, вконец оборзев, он сунулся в «Большой Урал». А этот кабак — вотчина Хромого. Думаю, по его инициативе вскоре неизвестный «хулиган» перебил молотком Ворону позвоночник. Так что ныне он паралитик, на каталке по квартире передвигается. Из дома носа не кажет.

— Есть все же Судьба! — подвел я итог, отправляя «Смирновскую» по прямому назначению. — Как говорится, Бог шельму метит. Забудь про него. Я лично разберусь с Вороном и верну ему твой долг. Не хмурься, брат, не гони. Ты переживешь заказчика, гарантия. И знаешь почему?