Смотрю на мир глазами волка - Евгений Монах

— И много нагорает?

— Такса — двадцать штук в час. Да и из этих крох половину Александр забирает. Не сам — человек от него приходит. Александра-то прошлым летом изувечили, инвалидом сделали. Теперь уж сам-то не бегает…

— И много у него людей? Костяк группы знаешь?

— Без понятия. За капустой все разные приходят. Молодняк. Шпана районная. Думаю, группы и нет. По найму просто у него разные ребята калымят.

— Ладушки. Это сильно упрощает. А штат девочек большой?

— Целая записная книжка. Я там значусь как Леонора, сама видела. Зачем тебе?

— Для расширения кругозора. Я же только-только в мир вышел, хочу поскорее освоиться. Ну, ладно. В общем-то, мне пора, на минутку забегал. Бывай, Лена. Или, верней, Леонора?

— Если можно, для тебя я хотела бы остаться Леной, — она нерешительно поднялась с софы и быстро спрятала руки за спину, явно опасаясь, что те выдадут ее состояние, потянутся ко мне.

— Хорошо, Лена. Счастливо. Рад был повидаться. — Я встал и сверху вниз посмотрел на застывшую женскую фигуру, почему-то показавшуюся в этот момент хрупкой и беззащитной.

Шагнул к двери.

— Женик… Может, останешься?..

В ее голосе была такая боль и полная безнадежность, что я невольно остановился и повернулся к ней.

Лена стояла вполоборота к окну, и я вдруг увидел отразившийся в ее наполненных слезами глазах луч заходящего за крыши домов солнца…

Что тут скажешь?.. Я остался.

Утром проснулся поздно. Ночь была бурной. Лена удивила меня неутолимой страстностью и неистово-нежными ласками, о наличии которых в ней я и не подозревал. Хотя, должен признать, что, может, это и не страсть вовсе, а просто многолетний профессиональный опыт.

Завтракали по-семейному на кухне и со стороны выглядели, наверно, добропорядочной любящей парой. Бандит и проститутка… Вполне подходящая друг другу парочка.

Впрочем, сарказм в данной ситуации показался мне неуместным, и я выкинул крамольные мысли из головы. Этому способствовал замечательный омлет с мелко нарезанной ветчиной и необычно вкусный натуральный кофе.

Ленка почти не ела, а, подперев ладошками голову, неотрывно смотрела на меня радостно искрящимся нежным взглядом.

Мне даже стало неловко. Я-то знал, что ответить ей тем же никогда не смогу. Есть такой недостаток — честен с женщинами до неприличия.

— А профессию ты не хочешь поменять? — спросил я, стараясь не встречаться с ней глазами. — Сейчас ведь такие возможности… «Комок» могла бы, например, открыть, торговлишкой какой-никакой заняться.

— Да я хоть к черту в зубы готова, только бы от Александра отвязаться. Но ты знаешь, сколько киоск стоит? Больше миллиона! Мне столько никогда не скопить. Да и товар на какие шиши закупать?

Я неторопливо допил кофе и закурил, наслаждаясь первой утренней сигаретой.

Лена, должно быть, почувствовав, что разговор мною начат неспроста, напряженно ждала продолжения.

— Спасибо. Завтрак просто замечательный. А что касается начального капитала… Если дело только за этим, то я, пожалуй, могу помочь.

Мы вернулись в гостиную и я, как фокусник из цилиндра, вынул из куртки, висящей на спинке кресла, две пачки десятитысячных купюр.

— Два лимона. На обзаведение хватит, — положил деньги на порножурналы, прикрыв ими вызывающую позу красотки на обложке. Довольно-таки символично получилось.

— Женя… Не знаю даже, что и сказать.

— Ничего не нужно. Как говорил кто-то из корифеев: «Мысль высказанная — ложь». Так что обойдемся без слов. Мы же друзья, а значит, должны поддерживать друг друга. Верно?

Лена, как-то смущенно улыбнувшись, кивнула и недвусмысленно посмотрела на софу.

— Нет. — Я решительно встал с кресла. — Это будет смахивать даже не на благодарность, а на плату. Не опошляй мой чистый порыв благотворительности. Рву когти, загляну через несколько дней узнать, как продвигается твоя перековка. Ладушки? Поцелуй на дорожку.

На улице меня охватило сомнение — правильно ли поступил, из филантропии урезав «общак» на два лимона? Впрочем, это как посмотреть. Если придется отчитываться, то бабки можно списать за счет полученной информации о Вороне. В настоящий момент он мой главный враг, а следовательно, враг и моей группы. В ближайшее время с ним необходимо разобраться, и любые траты на сведения о нем оправданы.

Успокоившись на сей счет, я бодро зашагал к трамвайной остановке. На такси пусть зажравшиеся плебеи, «новые русские», раскатывают, а я человек нормальный, для меня общественный транспорт не западло.

Барометр настроения показывал на «солнечно», несмотря на мерзопакостную сырость уральской осени. Все-таки чертовски приятно совершать добрые дела.

Где-то на небесных весах наверняка прибавилась гирька в мою пользу.

Привет с того света

На следующий день заглянул по привычке на Главпочтамт. Дело в том, что со многими кентами, освободившимися раньше меня, поддерживал связь через письма «до востребования». Удобно во всех отношениях.

Очереди к знакомому окошечку не было, и через минуту я держал в руках конверт на мое имя, написанный известной мне рукой.

Сначала не врубился, но дважды прочитав подпись — Леонид Исакович Фельдман, сунул письмо в карман и, стараясь идти неторопливо, вышел на проспект. Дойдя до исторического сквера, убедился, что слежки за мной нет.

Присел на покрытую изморозью скамейку и вскрыл конверт. Внутри оказался тетрадный листок, исписанный ровным твердым почерком.

Привет, Монах!

Если не ошибся на твой счет, то сегодня мои похороны. Приглашаю.

Я сразу понял, что ты именно тот, кто мне нужен. Дело в том, что решение уйти из жизни принял давно, да все случая подходящего не представлялось. Самому наложить на себя руки — грех, а честнее — силы духа не хватает.

Ты, конечно, в курсе, что в лагере я увлекался «голубыми» мальчиками. Считал — баловство со скуки и озверения, ан нет — и на воле меня на них потянуло. Жена мирилась с тем, что у нас интим не клеится, думала лагерь меня импотентом сделал. Но, на грех, спалила меня однажды с гей-мальчиком. Не скандалила, просто уехала к своей матери, даже шмотки, что ей дарил, не забрала. Ушла с концом.

После этого у меня и с мальчиками уже ничего не выходит. Стал искать удовольствия в наркоте. Но скоро понял, что опий не выход — или крыша поедет, или сдохну бродягой в канаве. Это пошло и унизительно. Тогда и подписал себе приговор. Очень кстати и ты тут нарисовался со своим товаром.

Прости, но о твоей милой манере убирать подельников наслышан еще с зоны.

Надеюсь, дельце ты провернул грамотно и я не слишком мучился. Уверен — под несчастный случай сработал.

Впрочем, наплевать, вечером застрахуюсь — приму лауданум. Он избавит и от страха, и от боли.

Жму руку, спи спокойно,

Леонид

PS. Моя доля от сделки будет в автоматической камере ж/д вок. под номером шестьдесят шесть. Шифр — мой срок и статья. Дарю — не жалко.

Л.

Первым делом свернул письмо в трубочку и запалил зажигалкой. Только тогда, когда бумажка превратилась в стайку пепельных хлопьев, улетевших в неизвестность с порывом ветра, я поднялся, ощутив, как основательно заморозился на обледенелой скамье.

Прислонившись к чугунной ограде, чем-то напоминавшей кладбищенскую, полюбовался на бурный поток Исети, делившей сквер на две половинки.

Да, Леонид, даже не подозревал, что ты такого мнения обо мне. Но ты ошибался! Кончать тебя и в мыслях не держал. А «в Сочи» отправили только из-за наркоты… Хотя, какая сейчас разница. Продуманный ты все же еврей, и пускай фишки выпали на другой номер, но сумма получилась твоя…

Ну, лады, — я решительно встряхнул головой. — Пусть земля будет пухом. За нежданное наследство, ясно, весьма благодарен. Но на похороны не приду — суеверен. Бывай, Леня, до встречи на той стороне Луны!

Поймав такси, поехал на свидание с памятником Сталевару и Воину, что на железнодорожном вокзале.

Уже направившись к автоматическим камерам хранения, неожиданно нарвался на остановившую меня мысль: а что если Леня не так прост? И вместо ожидаемых бабок меня поджидает рука с того света в виде пластиковой бомбы?..

Лучше перестраховаться. Пусть груз из камеры возьмет какой-нибудь нищий бродяга, которому терять нечего…

Я вышел из здания вокзала и уверенно пошел налево к известной забегаловке, где почти круглосуточно терся самый разнородный, но отчаянный люд — от бродяг и шпаны до профессиональных карманников и залетных громил. Широкое поле деятельности для оперов и стукачей. Посему никто из «деловых» сюда носа не покажет.

Взяв кружку «жигулевского», как оказалось, разбавленного водой из-под крана, обосновался за мраморным столом, сразу натолкнувшим на неприятную ассоциацию.