Закон вселенской подлости - Елена Логунова

Я посмотрела на него с подозрением:

– Ты откуда взялся, умник такой?

– Шел мимо, дай, думаю, зайду, спрошу, не сдается ли тут жилье! – отрапортовал умник.

– Небось квартировал когда-то у Гавросича? – догадалась Юля.

– Не сам, родственник тут жил, – Эдик опять замялся. – Хотя, может, и не тут, давно это было, родственник точный адрес уже не помнит. Сказал мне: «Ищи старый дом в один подъезд, квартира на верхнем этаже». Вот я и нашел.

– Тогда понятно, – кивнула Юля. – Наш дом один такой остался.

– Тогда понятно, – повторила я. – Наш дед уже лет двадцать держит жильцов, вполне могло второе и даже третье поколение квартиросъемщиков подрасти.

Мы помолчали немного.

Эдик тихо лыбился, Юля розовела щеками, а я не знала, как половчее выставить незваного гостя, явившегося к тому же в крайне неподходящий момент.

– Вообще-то в настоящий момент у Гавросича мы с подругой живем, – сообщила я, давая понять, что свободных келий в нашей скромной обители не имеется.

– Вообще-то Гавросич подумывал лоджию сдать, – некстати вспомнила Юля.

Судя по одобрительным взглядам, которые моя подруга бросала на Эдика, она была не прочь продолжить знакомство.

– Вообще-то Гавросич только вечером вернется, а мы не в курсе его коммерческих планов, – проворчала я.

– Вообще-то я никуда не спешу и могу подождать возвращения хозяина, – заявил Эдик. – Тем более что вам, похоже, не помешает подельник, то есть, я хотел сказать, помощник. Знаете, я ведь умею обращаться с лопатой!

– Нет у нас лопаты, – буркнула я.

Навязчивый Эдик мне не нравился.

– Лопата есть у дворника, – напомнила Юля.

– Знаете, девушки, мне кажется, не стоит впутывать в это дело дворника, – проникновенно сказал Эдик. – И вообще, где в центре города вы собирались произвести тайное захоронение?

– Вообще-то про захоронение мы еще не думали, – призналась Юля и снова оглянулась на комнату с кактусом. – Сейчас лопата нужна, чтобы поместить его в коробку.

– Куда?

Эдик поднял брови.

Видно было, что ему непонятно, но интересно.

– В коробку от пылесоса, – любезно пояснила Юля.

Видно было, что внимание приятного молодого человека к деликатным проблемам нашей тихой девичьей жизни доставляет ей удовольствие.

– От пылесоса? – Брови Эдика приподнялись еще на полсантиметра примерно. – Но как? Он же туда не поместится! Или у вас промышленный пылесос?

– Если он не поместится целиком, положим кусками, но очень не хотелось бы, – вздохнула Юля. – Заляпаем весь паркет, потом придется отмывать…

– Паркет? – Эдик оглянулся на дверь.

Все правильно, на лестничной площадке у нас древняя метлахская плитка.

Я нервно захихикала, смекнув, что Юля и Эдик друг друга не поняли, но не успела им об этом сообщить.

Меня отвлек телефонный звонок.

– Алле? – первой сцапав трубку, кокетливо мурлыкнула в нее Юля. – Кто? Неееет! Не я это! Полина, это тебя.

Я взяла трубку:

– Да?

– Павлова Паулина Павловна?

– Ой!

При этом церемонном обращении я вспомнила, что на девять утра мне назначил встречу господин из полиции.

– Следователь Ромашкин, – сухо представился мой телефонный собеседник. – Паулина Павловна, нам с вами нужно побеседовать, дело срочное, разговор не телефонный, я могу к вам подъехать?

– А вы разве знаете мой адрес? – глупо спросила я. – А, ну да, вы же из полиции… Ну, тогда подъезжайте…

– Вот ты балда! – обругала меня подружка, с трудом дождавшись, пока я положу трубку. – Ты зачем пригласила к нам полицейского? У нас же чей-то труп под дверью!

– Ой, – пискнула я и беспомощно развела руками.

– Девочки, девочки! Если это не ваш труп…

Я зарычала.

– В смысле, если не вы сделали его трупом, то чего бояться? – рассудительно договорил Эдик. – Даже хорошо будет, если его найдет подготовленный человек, следователь, а не беременная женщина или малый ребенок.

– В соседней квартире нет детей и беременных женщин, там живет Петька, он сумасшедший программист, – возразила Юля. – Он работает дома и может сутками из квартиры не высовываться. Пока Петька найдет труп, тот успеет мумифицироваться!

– Это так, но я бы не хотела, чтобы следователь обнаружил труп до разговора со мной, – сказала я и поежилась. – Такая находка может сильно изменить тему и настроение нашей беседы, а я и без того беспокоюсь, не зная, зачем вдруг понадобилась полиции.

– Значит, надо сделать так, чтобы труп нашелся уже после вашего разговора, – кивнула Юля.

– Тем более что «после того» не значит «вследствие того», – вставил Эдик.

– Смотрю, тебе знакомы азы юриспруденции, боксер! – заметила я, но не стала отвлекаться на это обстоятельство. – Как бы сделать так, чтобы следователь заметил труп не сразу, не на входе в квартиру, а при выходе из нее?

– На антресолях есть еще коробки, – с намеком предложила Юля. – Надо посмотреть, какая ему подойдет.

Не откладывая дело в долгий ящик, она приоткрыла дверь и по пояс высунулась на лестничную площадку, чтобы опытным взглядом снять мерку с нового объекта для упаковки.

– Ну? – поторопила ее я, устав любоваться подружкиным пышным задом.

Эдик промолчал. Видимо, не устал.

– Ну, все устроилось само, – гулким (у нас на лестнице прекрасная акустика) голосом сказала Юля.

Она посторонилась, распахнула дверь шире, и я увидела, что на лестничной площадке нет никого и ничего, кроме не столь обширного темного пятна.

– Слушай, а это гораздо круче, чем мумификация, – заметил Эдик, посмотрев на меня с уважением, которого я нисколько не заслужила. – От трупа одно мокрое место осталось!

– Это не вода, – прогудела с лестничной площадки Юля.

Я ахнула.

– Но и не кровь! – успокоила меня подружка. – Воняет машинным маслом!

Она снова сунулась в дверь – глаза блестят, вся – оживление:

– Может, это был не человек, а киборг?!

– Ты тоже недавно нового «Терминатора» посмотрела? – догадался Эдик.

– И ты? – Юля оживилась пуще прежнего.

– Стоп, стоп! – Я помахала руками. – Какой может быть киборг на машинном масле, вы в своем уме? Это же был не примитивный робот из самоварного железа, весь на скрипучих шестеренках, которые нужно смазывать! Тот, кто тут лежал, выглядел в точности как настоящий живой человек! То есть как мертвый.

Скрип! – донеслось снизу.

Я замолчала.

Скрип.

Пауза.

Скрип.

Пауза.

– Он возвращается! – одними губами сказала Юля и на цыпочках забежала в квартиру.

Эдик прикрыл дверь, оставив одну узкую щелочку, и мы все трое сгруппировались у нее, тревожно сопя и пытливо щурясь.

Скрип.

Из-за поворота лестницы появился человек.

Или киборг.

Скрип. Скрип.

– А с виду совсем как живой! – нашептала мне Юля.

Человек (или киборг) остановился на нашем коврике, поднял руку (или манипулятор) и придавил кнопку звонка.

Оглушительная трель над ухом меня отрезвила.

– А ну, пропустите меня, – я растолкала соседей и отважно открыла дверь.

– Здравствуйте, вы гражданка Павлова? – совершенно правильно угадал гость.

– А вы, наверное, следователь? – Я тоже проявила сообразительность. – Ой, проходите, пожалуйста.

Эдик любезно принял куртку следователя, Юля подала ему тапки. Переобувшись, гость перестал таинственно скрипеть, и я поняла, что пугающий звук производил один из его кожаных ботинков.

– Пойдемте на кухню, заодно чаю попьем, – радушно предложила я, взмахом руки отогнав подальше Юлю и Эдика.

Теплый солнечный день – подарок господа всем, а бездомным – в первую очередь.

Идейный сквоттер Егорыч сонно жмурился, полулежа на оставленной присмиревшим ручьем куче веток, как в плетеном шезлонге.

Чтобы тыл не отсырел, мудрый человек подстелил под себя многофункциональный полиэтиленовый дождевик, а под голову для удобства положил упругий валик из сапог, вложенных один в другой.

На случай, если солнышко начнет припекать, наготове был зонт, способный функционировать и как тент.

Все вчерашние обновки Егорыча показали себя весьма полезными приобретениями, и, млея на пригреве, сквоттер лениво размышлял о том, что жизнь уже налаживается и станет еще лучше, если к божьему человеку продолжат поступать чьи-то дары.

Идея еще разочек заглянуть все в тот же подъезд, как в волшебный сундучок с подарками, в контексте этих размышлений возникла естественно и развилась органично.

Бабушка Вера Григорьевна, будучи ровесницей и сторонницей коллективизации, и в рыночные времена нашла себе место в обществе. Социально активную позицию баба Вера занимала на лавочке у подъезда. С покосившейся деревянной скамьи, как с трибуны, бабушка Вера обличала многочисленные недостатки современной жизни, быта и нравов.