Дочь куртизанки - Саджад Захир

Как изменилась Нафис. Совсем не та, какой он знал ее. Само изящество. Какие стройные ноги. Яркие губы без всякой краски, глаза блестят радостью и счастьем. Тонкие проворные пальцы Нафис, на одном из которых было кольцо с рубином, перебирали книги. Небрежно наброшенный на шею нейлоновый шарф подчеркивал ее грациозные формы.

Нафис раскрыла еще одну книгу, полистала ее и выпрямилась.

— Возьмем эту.

Джавид не отрываясь смотрел ей в лицо.

— Ну, и что вы разглядели? — с улыбкой спросила Нафис.

— Очень многое. — И совсем другим голосом добавил: — Прости, Нафис.

Она смутилась.

— Как-то получилось, — продолжал он, — что о романах в жизни я только слышал. Часто слышал это слово… — Он помолчал и заговорил о другом. — Что это вы забрались на самый верх? Неужели нельзя было снять что-нибудь приличное здесь внизу? Сейчас еще много свободных коттеджей. Сезон начнется только в конце мая.

— Не знаю, — пожала плечами Нафис. — Мунши подыскал этот дом. А вы где остановились?

— У раджи Анари. Но рядом с нами есть еще два или три пустых коттеджа. Сказать твоей маме?

— Скажи, — ответила Нафис, открывая и закрывая книгу.

— Ты так говоришь это, будто тебе все равно, — заметил Джавид.

— А что я могу сказать? — И Нафис пожала плечами. — Ведь хозяйка — мама.

— Старики сами по себе, — подмигнул Джавид, — но кое-что может организовать и молодежь.

Нафис это не понравилось, но она промолчала и снова принялась рассматривать книги.

В это время в магазин влетела Нилам.

— Вы здесь? — закричала она. — До сих пор выбираете книги? Или уже купили? Давайте я отнесу их. Знаете, сегодня приезжает господин наваб. Автобусом в двенадцать или в час. Он едет сюда прямо из Дели. Знаете, что придумал этот развалина мунши? Чтобы я тащила его покупки? Я принесла телеграмму, так он тут же стал говорить госпоже, чтобы она отослала меня с ним, он один не донесет…

Она заметила Джавида. Удивленно, широко раскрытыми глазами посмотрела на него и церемонно поздоровалась.

— Как вы выросли, да хранит вас Аллах, — сказала она. — Вы тоже приехали отдыхать? Здоровы ли? Как поживает ваша матушка? Она тоже здесь?

Заметив, что они оба напряженно молчат, Нилам тут же умолкла, поклонилась и пошла к выходу.

— Нилам, мама все еще здесь? — спросила Нафис.

— Да, госпожа ожидает вас.

Нафис пошла за ней, но зацепилась за что-то шарфом. Джавид протянул руку, аккуратно освободил шарф и набросил его на плечо Нафис.

5

По соседству с полицейским участком в Вазиргандже стоит бывшая усадьба Ладла-наваба. Внутрь ведут высоченные ворота, по обе стороны которых тесно жмутся друг к другу домишки, крытые переходы, коридоры, пристройки и галереи. В домах как будто все на месте — окна, двери, светильники, но все это поломано, побито или пришло в ветхость. Там висит сломанная решетка, здесь села дверь, во многих окнах стекла выбиты и рамы заделаны картоном, газетами, а то и просто заткнуты тряпьем. Усадьба обнесена высокой стеной из обожженного кирпича. Известь и раствор, скреплявшие кирпичную кладку, давно выветрились. Старожилы Лакнау говорят, что эти стены не смогли разрушить даже пушки англичан, где уж времени справиться с ними? Но время справляется. Стены поросли травой, покрылись зеленым мхом, на них выступила плесень. Но кирпичи еще по-прежнему крепки.

Внутри усадьбы к стене прислонились отдельные домики, которые при жизни наваба предназначались для его учеников, ремесленников и домашней челяди. Сейчас в них живет самый разный люд: рикши, дхоби[11], конторские служащие, полунищие студенты, безработные молодые люди, отставные полицейские. Есть здесь крошечная неопрятная чайная, лавчонка с зеленью и два ларька, где торгуют сигаретами, паном и прочим.

Когда проходишь мимо этих домишек, взгляд невольно обращается на один, самый крепкий из них, с пристроенным к нему сооружением, крытым черепицей и несколько напоминающим веранду. Домик привлекает внимание еще и потому, что кажется удивительно чистым среди окружающей грязи и мусора. В единственной комнате этого домика на стене висит календарь, на полу разостланы коврики. Свешивающиеся в проемах галереи циновки защищают комнату от палящих лучей солнца.

На одном из деревянных столбов, поддерживающих крышу веранды, прибит кусок грубого картона, на нем большими буквами написано: «Мисс Суман Кумари, машинистка и преподаватель английского языка».

За домиком мисс Кумари двор становится несколько чище. Посреди него даже разбит небольшой сквер с бездействующим фонтаном в центре. В окружающей фонтан чаше бассейна валяется сухая листва от нескольких кустов и огромного дерева чуть поодаль.

Справа виднеется часовенка, позолота которой потускнела и вовсе сошла. На резных решетках и узорах дверей осела толстым слоем пыль, притолоки дверей из крепких толстых брусьев расшатались, но запоры прочны, как и раньше. На всех дверях висят огромные, покрытые ржавчиной замки.

Слева стоит полуразрушенное здание с лестницами, ведущими наверх. Внизу семь или восемь комнат и длинная галерея, на которую выходят двери. В одной из комнат — маленькая чайная, в другой — государственный магазин, где по карточкам продаются нормированные продукты, на третьей прибита вывеска: «Фахруддин — торговец мебелью». Остальные три комнаты смежные. Перед ними — маленький дворик, окруженный кирпичной стеной. Последнюю комнату занимает парикмахерская, украшенная вывеской: «Бомбейский салон — бритье и стрижка». На обращенной к дворику стене смежных комнат висит табличка: «С. К. Номан, М. А., Л. Л., Б.»[12].

Дверь одной лестницы, ведущей на крышу, закрыта на замок. Если же подняться на десять-двенадцать ступенек по второй, то попадешь на площадку, на которую выходят двери еще четырех комнат: двух больших, одной поменьше и одной совсем маленькой, почти кельи.

Посреди большой комнаты стоит тахта. В беспорядке расставлено несколько кресел, поближе к стене — две кровати, поверх которых натянуты пологи от москитов. У этой же стены стоит и дорогой шкаф с зеркалом в рост человека. Позади тахты на стене прибита полочка, а на ней вполне профессионально написанный портрет красивого, представительного человека, одетого в шелковый халат и шапку. На полке — Коран в старинном сафьяновом переплете и рядом с ним — серебряный подсвечник.

На тахте сидит худенькая седая женщина со светлым лицом. Черты лица говорят о том, что она была красавицей, но годы не пощадили ее, и она состарилась раньше времени. На ней белые широкие шаровары, длинная муслиновая рубашка и белое кружевное покрывало, на лице — очки в тонкой золотой оправе. На среднем пальце руки — кольцо с рубином и бирюзою, в ушках — маленькие жемчужные серьги. Женщина держит белое муслиновое сари и вышивает его золотой нитью.