Золотая кровь - Ляна Зелинская

Но Эмбер не собиралась служить ему вечно. Просто пока ей это нужно − быть его поданной. Ведь это значит иметь возможность беспрепятственно перемещаться по всей Нижней и Средней Акадии. Это возможность быть незаметной для патрулирующих улицы жандармов и ищеек, ведь Джарр приплачивает всем. Это возможность в любое время покупать туату и аругву у Джо Серого Ворона. Иметь кредит в Изумрудной лавке — подпольном банке Джарра. И ещё много того, что позволяет таким, как Эмбер, жить почти нормальной жизнью. Так что портить отношения с ним сейчас никак не входило в её планы.

Что ни говори, а именно с началом службы Костяному королю её жизнь постепенно стала похожа на жизнь. Ведь с того самого дня, как ей пришлось спасаться бегством от убийц отца, бежать ей приходилось почти всё время. Но у Эмбер был план, и в этом плане служба двум «королям» должна была через год дать возможность наладить легальную жизнь и расквитаться с прошлым. Если, конечно, раньше её не поймают и не убьют. Но если Люк прав, и ей придётся влезть в дом к Агиларам, то плакали её планы. Её точно поймают и убьют, или отправят в исправительный приют для эйфайров. А это хуже, чем смерть.

И что же ей теперь делать?

Корзина пришвартовалась к верхней площадке, и Эмбер вдохнула воздух Среднего яруса. Влажный смрад Лагуны сюда не поднимался, и пахло здесь рабочими кварталами: угольным дымом, свежими опилками, краской и апельсиновым ароматом цветущих ромний, который не мог перебить даже тяжёлый дух кожевенных мастерских. Темнота здесь была густой и тихой. Рабочие кварталы спали глубоким сном, ведь всем их обитателям вставать на работу с первым лучом солнца, а рассвет уже через три часа.

Главная улица Среднего яруса, калле Форталеза, протянулась цепочкой огней поперёк склона холма. Здесь, на самом краю обрыва, в старом заброшенном форте и находился «дворец» Костяного короля. Эта улица − начало его владений, простиравшихся до самой Жардин де Плата. А выше господствовал уже истинный король, среди садов и чистых ручьёв Марина дель Рей, вершины Голубого холма.

Когда-то вдоль калле Форталеза пролегала длинная крепостная стена, из башен которой смотрели во все стороны длинноствольные дула пушек. Ещё в те времена, когда Акадия была ареной борьбы за господство в этой части света между каджунами и иберийцами. Сейчас от стены мало что осталось — жители растащили её камни для строительства фундаментов своих домов. Но сама крепость, оборонительные сооружения и арсенал всё ещё стояли на большом выступе скалы. Теперь здесь хозяйничали чайки и вороны, а ещё подданные Костяного короля. Они вывесили над этим местом свой флаг с черепом и сигарой, чтобы чужие сюда не совались.

Место это было со всех сторон удобным. Высокие стены крепости, скрипучие железные ворота, разветвлённая сеть коридоров и колодцев. Да и потайные ходы, что пронизывали подземелья крепости и выходили с разных сторон холма, поданные «короля» содержали в хорошем состоянии. Наверное, за эти ходы их и прозвали «костяными муравьями».

Скрипнула створка ворот, кто-то свистнул. Всю дорогу от подъёмника до цитадели, тонущей во мраке, их с Люком сопровождали невидимые сторожа — костяные муравьи были повсюду. Начиная от мальца, что принимал деньги у подъёмника, заканчивая возницей, что неторопливо проехал мимо, и чей фонарь с оранжевым стеклом ещё долго маячил, постепенно удаляясь по улице.

Внутри цитадели «король» занимал покои бывшего командора крепости. Люк оставил Эмбер в большой комнате с высоким потолком и остатками штукатурки на стенах и исчез совершенно бесшумно. Но ждать хозяина долго не пришлось. Джарр вышел, держа в руке трубку, и, приветствуя ночную гостью, выпустил из носа две струи дыма, точно мифический дракон. И Эмбер подумала, что вряд ли можно забыть этого человека, увидев хотя бы однажды.

Узкое вытянутое лицо с высоким лбом, орлиный нос, многократно сломанный в потасовках… Жёсткие кудрявые волосы густо покрывали подбородок, перетекая в бакенбарды, и оттуда — в такую же курчавую шевелюру, изрядно потраченную сединой. Сколько ему было лет? Трудно сказать. Он не был молод, но и старым его тоже назвать было нельзя. Скорее, опытным, знающим или… матёрым.

Весь его облик выдавал в нём безумный коктейль смешанных кровей. Кто с кем согрешил в его роду, догадаться было нетрудно: все и со всеми. Кровь ольтеков* придала жёсткость чертам лица и бронзовый оттенок коже, джумалейская кровь — курчавость волосам, рост и разворот плеч достались от какого-нибудь крепкого иберийца, а вот глаза…

Глаза у Джарра были светлые, серо-голубые и такие пронзительно−прозрачные, словно подсвеченные изнутри блеском бегущей ртути. Впрочем, такие же, как и у Эмбер. Как и у всякого инициированного* эйфайра. И пристального взгляда этих глаз стремились избегать все поданные Костяного короля.

Ночью и среди своих Джарр не употреблял туату, чтобы скрыть эту узнаваемую стальную прозрачность. В отличие от Эмбер он мог себе позволить такую роскошь — быть самим собой.

Увидев ночную гостью, он осклабился в привычной улыбке, обнажив алый рубин, инкрустированный в один из зубов, и коротким движением кисти указал Эмбер на старое продавленное кресло на витых ножках — остаток былой роскоши командорских покоев.

— Здравствуй, Эм. Здравствуй, моя лучшая воровка. Давно ты меня не навещала! Забыла своего патрона, а? Будешь? — Джарр протянул Эмбер трубку, сочащуюся вишнёвым дымом, но она отказалась.

— Как можно? — пожала она плечами. − Не забыла, конечно…

— Ладно, ладно, я шучу, не пугайся, — хмыкнул он, пристраивая трубку на край глиняного черепка.

Джарр был одет как торговец средней руки, или может быть, даже конторский клерк: хлопковая рубашка, жилет в тонкий рубчик, серые бриджи. И если бы не его загорелые длинные пальцы, украшенные перстнями с черепами, и не татуировки, выглядывающие из распахнутой на груди рубахи, можно было и ошибиться, приняв его за приличного человека. Но Эмбер знала, что, скрытая этой простой рубашкой и расслабленной позой, в его теле прячется смертоносная сила ягуара — стальной клубок мышц, сжатых в тугую пружину. Только тронь, и пружина стремительно распрямится. Говорят, одному нерадивому муравью он сломал челюсть этими пальцами, просто взяв его за подбородок.

Из другой комнаты появилась девушка-джумалейка, видимо, новая пассия короля. Высокий тюрбан из красного шёлка и золотые кольца в ушах оттеняли её бронзово-шоколадную кожу. Она улыбнулась широко и белозубо, поставила на стол бутылку и стаканы и удалилась, плавно покачивая