Поцелуй аспида (СИ) - Рокко Джулия

— Я боюсь, — невпопад призналась ему я. — Пожалуйста, не делай мне больно.

Одно тягучее жаркое мгновение аспид всматривался в меня словно что-то искал, затем медленно закрыл глаза и тяжело сглотнул.

— Не буду, — едва слышно, так, чтобы этот момент мы разделили на двоих, переворачивая с ног на голову прежнее представление о себе, вдруг пообещал он.

— Спасибо, — выдохнула я ему в ухо и, вцепившись в широченные плечи, задрожала.

Чем сильнее становилось мое возбуждение, тем больше я терялась в шквале незнакомых чувств, не зная как вместить в себя все те эмоции и ощущения, которые они порождали. Дикий, парализующий страх сплетался с потребностью, глубокой и яростной. Я практически теряла рассудок от желания то ли отбиваться от насильников, то ли умолять их скорее покончить с той пустотой, которая так безжалостно терзала меня.

По телу прошла болезненная судорога, и я инстинктивно раздвинула ноги шире. Восхитительная тяжесть сильного мужского тела в том самом месте, где я была ужасно влажная, а потребность особенно сильной, дарила мне вожделенное облегчение. Я захныкала и, запрокинув голову, задвигалась под ним.

Хэм с силой вдавил меня в землю и задышал так, словно ему не хватало воздуха. Я беззвучно заплакала. Кожа была так чувствительна, а жажда так велика, что я буквально сходила с ума, медленно угасая в плену странного изнеможения.

— Скорее, — простонала я, пока аспид избавлял меня от остатков одежды. Я с ужасом начинала понимать, о чем предупреждал Безымянный.

Если необходимость в близости уже сейчас, в самом начале нашей любовной игры, была столь чудовищна, то что же последует дальше, когда рядом не будет никого способного хотя бы отчасти погасить это безумие?

Теперь я уже даже помыслить не могла о каких-то предварительных ласках. Любое промедление казалось пыткой, и даже боль не выглядела чем-то пугающим, лишь бы вслед за ней наступило спасительное освобождение.

Он погрузился в меня, как осколок ледяной глыбы погружается в бескрайние воды Атлантики. Это ошеломляло. Я замерла, боясь пошевелиться. Весь мир вокруг завращался подобно прожорливой воронке, все слилось в сизо-сером калейдоскопе ночи.

Хэм просунул руку мне под спину, сгреб в кулак волосы и потянул. Я изогнулась и закричала. Его зубы оставляли на моей шее и груди раскаленные отметины. Внутри все сладко саднило. Он был беспощаден. Удары, размеренные и глубокие, сотрясали наши тела, спаивая их в едином изначальном ритме. Стоны вырывались из меня в такт его движениям, и невозможно было понять, чего в них больше — наслаждения или муки.

Вскоре я почти свыклась с новыми ощущениями, стыд превратился во что-то глупое и эфемерное. Тело мое все еще не понимало, к какой вершине ведет его дорога страсти, и потому обреченно сопротивлялось неизбежной кульминации. И хотя мой первый раз оказался далек от деликатных и нежных ласк. И никто бы не назвал те вещи, которые я вытворяла, послушная воле аспида, первым сексом неумелой девственницы. Все же Хэм сдержал свое обещание и не превратил жесткость, с которой он посвящал меня в мир плотских удовольствий, в жестокость. Впрочем, в ту ночь я узнала, что близость бывает разной.

На пике, когда я утратила окончательную связь с реальностью и остались лишь глубокие толчки, пятно звездного неба над головой, да одуряющий запах смятой травы, я наконец стала погружаться в омут обещанной невозвратимости. Словно почувствовав момент, в котором сияющая смертная максимально полно доверилась воле древнего, Хэм опрокинул меня на себя, все еще твердый и, пожалуй, слишком большой, дабы плывущее в крови удовольствие перестало окрашиваться пульсирующими вспышками боли. Я приподнялась над ним, ловя приоткрытыми губами освежающую прохладу солоноватого бриза. Но даже мое дыхание в эту ночь принадлежало Аспидам.

Рот тут же заполнила пульсирующая тяжесть мужской плоти. Если бы не золото струящихся по обнаженному торсу волос, я бы даже не поняла, кто из сидов предпочел овладеть мною подобным способом. Практически синхронно на поясницу легли горячие ладони, тяжелые и властные. Надавили, слегка прогнули… Словно существо, которому они принадлежали, привыкло подчинять и владеть.

Капитан обхватил мою талию и потянул назад. Я уже ни черта не соображала и лишь безропотно подчинялась малейшему велению своих неумолимых любовников. Как будто вдруг превратилась в старательную ученицу, которой на самом деле никогда не была. Я уже не стонала, даже дышать удавалось с трудом. Чувство предельной наполненности выжигало всякое противление каленым железом. Оргазм, подобно булавке коллекционера-энтомолога, пронзил мой разум, и тот поверженно забился в агонии словно редкое, беспомощное насекомое.

Все, что происходило дальше, я помнила как череду ослепляющих вспышек, образы сияющих сплетенных тел, хриплое дыхание и громкие крики освобождения. Это было прекрасно. Это почти уничтожило меня.

В себя, я пришла от укуса.

Ойкнув, неграциозно дернулась, тут же повернувшись на прозвучавшие за моей спиной смешки. Кусал Крайт, и кусал, как бы нелепо это ни прозвучало, за мой зад. Скулы его покрывал румянец, взгляд выражал удовлетворение. Он уже был частично одет, в отличие от Эфаира и Хэма, которые успели одеться полностью. Все смотрели на меня весело и шало, со смесью откровенного торжества и нежности.

Я смущенно отвернулась и спрятала лицо в ладонях. Укус, еще один, в дополнению к тем, которые оставил на память Хэм, горел, будто посыпанный перцем. Однако, несмотря на это, я вдруг почувствовала, как изматывающая ломота во всем теле пошла на убыль, туман перед глазами исчез, а мысли перестали путаться. Следовало подняться, найти одежду и привести себя в порядок. Но душевно я была раздавлена и не находила в себе сил принять факт свершившегося. Хотелось уткнуться лицом в колдовскую траву да так и лежать, призвав в мысли спасительную пустоту.

— Вставай, — приказал Эфаир. — Мы проводим тебя до границы леса.

От звуков его повелевающего голоса меня сотрясла мелкая дрожь, и я тут же распознала в ней неодолимый зов вожделения. Я почти заскулила и от осознания собственной никчемности, неспособности противиться, выворачивающей все мое нутро похотливой податливости, ужасно, просто чудовищно разозлилась. Одним рывком, стоившим титанических усилий, я все же поднялась и прошипела.

— Ненавижу!

— И ты имеешь на это полное право, — согласился Хэм.

Секс сказался на нём сильнее остальных. Его желто-оранжевые глаза горели точно два раскаленных солнца. Истаяло окружавшее его плотное марево агрессии, обретенный покой сгладил резкие черты, изгнал свойственную ему в обычные дни воинственность.

— Но такова наша природа и наша кара. Будь у нас выбор, ты осталась бы нетронутой.

Он взял меня за руку. О, как я упивалась этим прикосновением! Все меркло по сравнению с блаженством, которое разливалось по венам от того места, где соприкасалась наша кожа.

— Ты должна призвать силу своей крови, — властно, буквально пропитанный древнем могуществом, приказал Хэм. — Она поможет тебе.

— Когда мы уйдем и впечатления померкнут, ты сможешь избавиться от гнета чар, — развил его мысль Эфаир, делая ударение на слове «ты».

Сиды всячески подчеркивали мое происхождение и вытекающие из него возможности. Я глубоко вдохнула и шумно выдохнула, пытаясь взять себя в руки. После их слов у меня появилась слабая надежда пережить наше знакомство, избежав губительных последствий. Впрочем, то, что следом произнёс Крайт, вернуло отступившую было панику.

— Когда к тебе придут… — вступил в разговор златовласый, — покажи им укусы. Через пару месяцев они сойдут, но до тех пор будут тебе вместо охранной печати.

— Кто придет? — зная, что не стоит ждать ничего утешительного, испуганно уточнила я.

— Низшие. Падальщики. Кто захочет вкусить сладкой плоти той, кто в нарушение наших законов узнала о существование иного мира. Но не бойся, они не тронут тебя, если ты обуздаешь свой страх и предъявишь им доказательство нашей опеки.