Остров притяжения (СИ) - Шмик Александра Сергеевна

     – Снова по острову ходит?

     – Угу, – ответила девочка. – Ищет что-то. А как спросишь, не отвечает, или говорит загадками.

     Галя и Поль ушли.

     «Ещё один подкидыш, – подумала Мария Васильевна, и вздохнула. – Метеорологи, конечно, бездетные, но… Ох, уж эта Лизавета. Как что втемяшится в голову, так по ейному и будет. И откуда она детишек берёт? Поль, теперь вот и Антон. И мальчонки то хорошие. Умненькие. Взгляд, что у одного, что у другого, проницательный, наполненный, со смыслом...»

     – Эта… Мария… Испытывай, давай, готова уж, – прервал её размышления мужчина, срываясь на развязный тон в попытках скрыть свою застенчивость.

     Мария Фёдоровна давно уже привыкла к этой особенности маячника и потому не осуждала его, но задело её иное: – Уж ты, Егор, говори да не заговаривайся, где ж это возможно, чтоб я на ребёнке грудном испытания всяческие проводила? Ууу, чёрт старый…

     – Не серчай, родимая. Не об том я, что сломается, а только что – клади уж да скажи по совести: нравится али как.

     – Ладно тебе, Егор, не всерьёз я, – женщина почувствовала укор совести видя огорчение мастера, – за ребёночка волнуюсь, потому и сорвалась.

     Подойдя к колыбели и уложив свёрток – качнула.

     – Ох! Ну молодец! – Улыбнулась она мужчине, – изъясняешься иной раз коряво, но руки у тебя золотые.

     Сказав это – качнула ещё, и ещё.

     – А как качается! Ни звука. И не скрипит совсем. Спасибо тебе Егорушка.

     – Ну так, пойду уж я, эта, до маяка пойду уж. Может и Леониду, что помочь надо. Загляну к нему.

     – Нет. Стой. Покормить мне тебя надо, а потом и пойдёшь. Стой же ты, шельмец! Говорят тебе! Мария Васильевна прикрикнула на Егора глядя как тот пытается второпях покинуть её дом. Оставь ты сапоги свои уже!

     – За стол садись. Не евши то со вчерашнего дня небось?

     В поставленном на стол чугунке оказались грибы с картофелем. Кусок хлеба и спинка сёмги дополняли горячее.

     Егор, поборов застенчивость, ел. Резкими движениями рук, торопливо чавкая. Крякнув, сказал: - Ну хозяюшка, благодарствую, и дело мне нашла, и накормила. Я, вот что понимаю: снаряжать нам карбас пора. Погода спокойная весь день будет. Идти надо на землю. Разузнать…

     –Откуда знаешь, что погода хорошая будет? – Оборвала его, на полуслове, женщина.

     – Да как не знать? Вчерась облака дивно ходили по горизонту, вот и знаю.

     – Это кто ж надоумил тебя облака разглядывать? Карпуха небось? – Она усмехнулась и наклонив голову вправо посмотрела на Егора.

     Егор покраснел: – Ну он. – Чуть помолчав, продолжил, – Он правду говорит. Не ошибается. Сколько раз вера была словам его. И учит меня, мол: «Смотри, так-то и так-то – к шторму это, завтрева к вечеру волна поднимется», или: «Ишь как белуха идёт! За косяком сельди, к берегу, значит и сельдь к берегу, а это, значит то-то и то-то»…

     – Ну про то, – перебила его женщина, имея в виду последнее, – мы и без старика этого знаем. А про облака впервые слышу.

     – А зря, что впервые. Не ошибся ни разу он. Знает дело, – защищал своего старого приятеля маячник. Он оделся и топтался возле двери желая поскорее уйти, но не решался о том сказать. – Я это, пора и честь знать. Благодарствую. Пойду я.

     – Да иди уж, – с усмешкой сказала женщина.

     Егор ушёл. Дитя чуть слышно посапывало в колыбельке. Марии пора было собираться в дорогу.

     Вернулись дети. Шумные, разгорячённые.

     – Тише вы, окаянные! – Охладила их Мария Васильевна.

     – Хоть и нет надежды на вас никакой, но и выбора у меня, тоже нет, а потому слушайте внимательно: будьте дома, да тихо сидите, а я отлучусь до завтра. На землю мне надо. Да за ребёнком присматривайте! – Давала указания мать Галины.

     – Хм. А вдруг проснётся, что делать то? – хмыкнула Галя.

     – Проснётся. Не без этого. Молока захочет и проснётся. Молоко в бидоне. Должно хватить до моего возвращения. А нет, так к Карпухе сбегайте. Всё. Я ушла, – стоя, одетая в дверях, произнесла женщина.

     Солнце вкатывалось на небосвод. Карбас шёл, против обыкновения, тяжело. Море, хоть и было спокойно, но не сильный ветер гнал к острову мелкую, ленивую волну, против хода, отчего до ближайшего от острова берега тайги, шли в два раза дольше. Сойдя на берег, проволокли карбас по песку и, закинув верёвку вокруг камня петлёй, обвязали узлом. Предстоял долгий, в пол дня, путь до деревни. Идти было несколько миль вдоль берега по петляющей, грунтовой, раскисшей от частых дождей дороге. Мария Васильевна, Леонид Фёдорович, да Егор, вспотевший и уставший больше других, и всё по причине изрядных возлияний и отсутствия нормального питания. Уже в сумерках все трое вошли в деревню и направились к реке под названием Нерпа, на берегу которойстояла привязанной к лаве лодка. На другом же берегу, у самого устья, одиноко ютилась изба, в которой жила интересующая путников старуха. Переправившись на лодке на левый берег они подошли к дому.

     – Бабка Лиза ждёт нас. Вон и свеча горит в окне, – прервала долгое молчание Мария Васильевна. – И хорошо, думаю, знает, что придём. Колдунья, – через паузу от чего-то добавила она, то ли с неодобрением, то ли как-то ещё.

     Поднявшись на крыльцо, женщина постучала в дверь и громко спросила: – Лизавета, можно к тебе?! – не дожидаясь ответа открыла дверь и шагнула в предбанник. Её спутники вошли следом.

     Послышалось шарканье ног. В темноте, слева от входа, проявилась и медленно расширялась полоса света.

     – Ну, добре вам, гости. Проходите. Вот и дверь уж открыла – дорогу указала. Мне, старухе, каждый шаг тяжко даётся. – Голос был скрипучим, медленным.