Спарта. Игра не на жизнь, а на смерть - Леонид Петропольский

– Да в чем? – не могла понять Белодедова.

Внезапно ей решил ответить Юров:

– В убийстве.

Все замерли. В тишине раздался резкий смех Белодедовой.

– Псих! Но… Если меня обвинят в убийстве, я все расскажу!

Барковский взглянул на нее так, что Марат поспешил встать рядом и заслонить девушку собой.

– Ладно, – сказал Барковский уже спокойнее. – Я знаю, что делать.

Все разошлись. Суворова и Мелкова направились в женский туалет – лучшее место, где можно было спокойно пообщаться. Суворова кивнула на запястье подруги, на котором виднелся здоровенный синяк, спросила:

– За что на этот раз?

– За платье, – объяснила Мелкова. – Я в школу пошла, а он у подъезда стоит, ждет, в чем я выйду.

– Что за платье?

– Ну, то, красное, с вырезом. Прикинь: взял его вот так и разорвал. На улице, при всех.

– Вот урод! Почему ты не хочешь с Барком поговорить?

– Боюсь, – объяснила Мелкова.

– За Барка?

– Ты что, дура? За отца, конечно.

Глава 4

И снова Крюков сидел в кабинете информатики за стеклом и следил за лицами одиннадцатиклассников. Впрочем, лица у них на этот раз были сугубо деловые, сосредоточенные на какой-то рутине.

– Что-то они скучнее, чем в прошлый раз, – заметил он Лапикову. – Игра эта… «Спарта»… разонравилась, что ли?

– Они в нее больше не играют, слава богу, – ответил Лапиков. – Готовятся к проверочной работе.

– Почему «слава богу»?

– Потому что мне эта игра никогда не нравилась.

– Зачем же вы разрешили ее установить?

– Покойный директор настоял, – объяснил преподаватель. – К тому же за то, что мы ее тестировали, производитель игры полностью обновил нам парк компьютеров.

– Надо же! Так расскажите подробнее об игре.

Но тут лежавший на столе, рядом с Крюковым, телефон Лапикова завибрировал, на экране возникла надпись: «Новое сообщение. Марина. Ты меня игнорируешь??!!» Лапиков поспешно схватил смартфон и засунул его в карман.

– Я расскажу… попозже… – пообещал он. – Извините, мне надо… к ученикам…

Вышел в класс и оттуда испуганно обернулся на Крюкова…

…Худяков, Юров и Довженко вместе вышли из школы. Худяков на ходу продолжил важный для него разговор:

– Макс, ну чё ты? Я вот не обижаюсь, за дело получил. И не дуйся ты на Барка, все на нервах щас…

Юров не стал отвечать, вместо этого заговорил о другом:

– Чего это вы в «Спарту» перестали рубиться?

– Барк сказал: пока полиция в школе, лучше переждать, – объяснил Худяков.

– Вы без него скоро уже и поссать сходить не сможете… – усмехнулся Юров.

Тут они обогнали Олесю Палий. Она окликнула:

– Гоша!

Но Довженко не ответил, даже не обернулся. А Худяков прокомментировал:

– Мой бог, твоя несправедливость сжимает сердце! Неразделенная любовь!

Видимо, такая судьбы была у Худякова в этот день – получать за свой длинный язык. Палий внезапно подскочила и отвесила ему оплеуху такой силы, что он отлетел на пару метров. А Палий убежала.

За этой сценой из окна директорского кабинета наблюдал Крюков. Понаблюдав, повернулся к директору и спросил:

– Значит, самый дружный класс в школе?

– Безусловно! И самый активный! – с жаром подтвердила Царева. – Они сами себе установили запрет на пользование телефонами на уроках! Написали письмо покойному директору с требованием изменить меню в школьном буфете! Попросили убрать весь фастфуд и оставить только здоровое питание: салаты, свежевыжатые соки. Представляете? И, кстати, по вашей части: за последние месяцы резко изменилась ситуация с алкоголем – ни одного случая употребления. О наркотиках я вообще не говорю. А все почему? Потому что одиннадцатый класс на общешкольном собрании высказался очень твердо. Выступал Миша Барковский и предупредил, что они сами будут выявлять нарушителей и передавать их полиции. Представляете?

Выслушав эту горячую тираду, капитан ничего не сказал, только принялся крутить очередную скрепку. И задал неожиданный вопрос:

– Вы что-нибудь знаете про игру «Спарта»?

– Что-то знакомое, – ответила Царева. – А я должна знать?

– Она установлена на компьютерах в кабинете информатики. В нее, вроде бы тестируя, играет весь одиннадцатый класс. Игнат Антонович говорит, что игра ему не нравится, но ваш предшественник Русанов дал указание ее установить. Якобы за это фирма-изготовитель обеспечила класс новыми компьютерами.

– Знаете, у меня до этого просто руки еще не дошли… – растерянно произнесла Царева. – А там что-то опасное? Это имеет какое-то отношение к смерти Анастасии Николаевны?

Крюков пожал плечами:

– Не знаю… Игнат Антонович – он ведь был влюблен в нее, верно? Возможно, она давала ему какие-то поводы для ревности?

Вот это был вопрос! Царева исподтишка бросила на участкового испуганный взгляд.

– У Игната с Настей, насколько я знаю, – осторожно произнесла она, – никогда не было близких отношений…

Однако у Крюкова были заготовлены еще несколько вопросов в том же духе.

– А с кем были? – спросил он. – С Мариной Ивановной?

– Я вас не понимаю… – испуганно произнесла директор.

Крюков внимательно посмотрел на нее и спросил:

– А где сейчас ваш физрук?

Час от часу не легче!

– Он… на больничном! – ответила Царева первое, что пришло в голову. – Он заболел.

Крюков покачал головой:

– Сложно как у вас все! Людмила Михайловна, вы можете составить для меня табличку, чтобы я не путался: у кого из преподавателей были, как вы выражаетесь, близкие отношения?

Царева просто ушам своим не могла поверить:

– Вы серьезно?!

– Предельно.

– Я не стану этого делать! – заявила директор. – Это неприлично, в конце концов!

– Жаль, – заметил участковый. – Это сэкономило бы мне кучу времени…

Царева уже не могла сдержаться:

– Может быть, вы и ко мне в постель собираетесь заглянуть?!

Капитан смотрел на нее с улыбкой; кажется, он был доволен произведенным впечатлением.

– Черт, что я несу! – произнесла Царева. – Вы все-таки вывели меня из себя! У вас еще есть ко мне вопросы?

– Только один. Меня интересует отец одной из учениц, Иры Шориной. Вы не в курсе, кто он?

Это было не так страшно, как вопрос про физрука, и Царева охотно заговорила:

– Насколько я помню, он с ними не живет, и я его ни разу не видела. Но я могу попытаться разузнать, если это важно…

– Не стоит, я сам, – ответил Крюков.

Он вышел из кабинета директора, спустился на первый этаж, открыл дверь школы… И внезапно ему стало плохо. Одной рукой схватился за дверь, другой лихорадочно шарил в кармане. Где таблетки? В кармане было пусто. Крюков медленно побрел через школьный двор…

Он сам не помнил, как добрался домой. Не раздеваясь, прошел на кухню, открыл шкафчик, достал коробки с таблетками. Выпил несколько штук и сел на стул, ожидая, пока лекарство подействует.

И вдруг раздался звонок в дверь. Крюков пожал плечами, убрал таблетки и пошел открывать. На пороге стоял Барковский.

– Какими судьбами? – спросил участковый.

– Ну… я поговорить хотел, – объяснил школьник.

– До свидания. В школе увидимся, – ответил Крюков и закрыл дверь.

Тут же снова позвонили. И он снова открыл.

– А если это важно? – спросил лидер класса. – Для вашего расследования?

– В рабочее время, – ответил Крюков.

– Ну, ясно… – усмехнулся Барковский и повернулся уходить.

– Чего тебе ясно? – разозлился капитан. – Ты меня пристыдить хочешь, малолетка?

– Я не малолетка. Не хотите общаться – не надо.

– Захочу общаться – вызову на допрос, понял?

– Да понял, понял. Извините за беспокойство. Думал, вы другой. Показалось, наверное…

И стал спускаться по лестнице.

– Да что тебе от меня вообще надо? – спросил Крюков ему в спину.

Барковский нехотя обернулся.

– Да ничего мне от вас не надо, – сказал. – Просто мы в прошлый раз нормально поговорили.

– А как ты меня нашел? – спросил капитан.

Барковский улыбнулся, пожал плечами. А Крюков в ответ мотнул головой в сторону квартиры: заходи, мол.

…На площадке спорткомплекса шла тренировка: игроки отрабатывали буллиты. Вот подошла очередь Довженко. Он подхватил шайбу, приблизился к воротам, бросил… и промазал.

К нему подъехал тренер, спросил:

– Гоша, в чем дело? Ты что вареный такой в последнее время? В запас захотел?

– Рука болит… – пожаловался Довженко.

– А задница не болит?

– Чё? – обиженно протянул Гоша.

Тренер приблизился вплотную к нему, зло процедил:

– Ничего! Тут тебе не школа! Ты мне не девочка, а я тебе не Баграмов, в дочки-матери не стану с тобой играть! Вылетишь из команды в две минуты, голубок!

Довженко окрысился:

– Кто голубок? Я голубок?

Он был в ярости. Но тренер только улыбнулся:

– Докажи на площадке. Пока ребята не узнали.

…Крюков и Барковский сидели за столом с чашками в руках. Капитан рассуждал: