Конкуренты - Сергей Лукьяненко

— Чего, все точно?

У меня вдруг резко сменилось настроение. До этого я был обалдевший, слегка похмельный — оттого и взирал на происходящее с удивительным спокойствием, так восхитившим Инну. А теперь, от злой иронии Лены, меня словно наизнанку вывернуло.

— Да ты просто провидица, — сказал я. — Может, еще уточнишь, в каком возрасте я девственность потерял?

— Да лет в двадцать, не меньше, — сказала Лена, заставив меня осечься. А потом вдруг достала пачку «Мальборо» и протянула мне. — Будешь?

Я заколебался.

— Как я понимаю, на вашей железяке с сигаретами дефицит?

— Еще какой. Бери, пока угощаю.

Я взял. И, повинуясь порыву, протянул в ответ свою пачку.

— Ну ты и жук, — сказала Лена с чувством. Сигарету взяла, но спросила: — Что, в курсе наших обычаев?

— Откуда бы?

Мы закурили.

— Ну… у нас вроде традиции такой сложилось… если чем-то редким угостить — это просто жест. Ничего особенного не значит. А если в ответ угостят и ты примешь — то вроде как теперь дружеские отношения.

— Ох и повезло же мне, — сказал я.

— Это мы посмотрим, повезло или нет. Если мы с тобой задружимся, то я тебя дрючить стану в три раза сильнее. Оно тебе, в итоге, на пользу пойдет… — Лена глубоко затянулась, выдохнула дым вниз. Я заметил, как облачко втянулось в решетку пола — вот где здесь вентиляция… — Ты не сердись, если задела. У меня… приятель был, журналист. Я про него в общем-то говорила. Вовсе не хочу сказать, что вы все такие.

— Все, может, и не такие, — сказал я. — А вот я такой. Угадала. Только удостоверением перед ментами не машу, плевать они хотели на это удостоверение.

— А раньше предпочитали не связываться, — сказала Лена. — Мне моего как-то добрые менты на дом привезли. Хохочут, говорят, «забирай, а то уж больно страшен — в газете обещал пропесочить».

— Как ты сюда-то попала? — спросил я. — Мне казалось, тут молодежь должна скапливаться. Игроманы.

— Ну а ты сам игроман, что ли?

— Разве что пасьянс разложить.

— Нет, я поигрывала, — сказала Лена. — Я таксерила не всерьез. Так, если деньги нужны — поработаю денек-другой. Водить я любила, почему бы и не поработать. Женщинам и платят всегда лучше. Всю дорогу рассказывают, что вовсе не против женщин за рулем, вот только молодые дуры на дареных джипах и лимузинах достали, а потом платят не торгуясь. Особенно если с девушкой едут. — Она усмехнулась. — Но в эту контору случайно зашла. Везла оттуда одного перца, тот обалдевший какой-то был. И все рассказал, что там вербуют в звездные пилоты, и вроде как все понарошку, но ощущение какое-то странное… будто и впрямь. А я потом рядом оказалась, настроение было… так себе. Ну и зашла. Интересно, что другая я об этом всем думает… — Она затянулась в последний раз, бросила бычок на пол, затушила подошвой и спихнула в щель. — Мусор прямо на пол кидай. Там сразу и вентиляция, и система уборки. Иногда мощность повышается, пол аж вибрирует. Все куда-то засасывает. Иначе мы бы уже грязью по уши заросли. Никому же не хочется уборкой заниматься, все летать рвутся.

— И ты?

— И я. А чем я хуже? Я хорошо летаю. Пошли, журналюга…

Я не обиделся.

— Пошли, водила…

— Знаешь мое прозвище?

— Какое?

— Водила. Обычно пилот берет себе прозвище. Так удобнее — Лен, Саш, Сереж много… Меня зовут Ленка-Водила. Или просто Водила. Тебе, кстати, тоже придется обзавестись.

— Журналист? — предложил я.

— Долго слишком… — Некоторое время Лена шла молча, хмурилась, покачивала головой, будто отвергая тот или иной вариант. — Акула пера. Акула… Да нет, громко слишком. Смеяться станут. А фамилия твоя? Будем от фамилии плясать, это самый простой выход.

— Сафонов.

— Сафо? — спросила сама себя Лена и прыснула. — Нет, ерунда выходит. Смешно, конечно… Был бы ты грузином, можно было бы звать тебя Сафо. Был бы в этом и здоровый юмор, и созвучие грузинским именам… Фон? Фон-барон… барон фон дер Пшик… — Она вдруг мелодично и негромко напела: — Бай мир бисту шейн…

— Это ты чего?

— Песня про барона фон дер Пшика в оригинале… Значит, вот уже два имени на выбор — либо Барон, либо Бай. Хотя — тоже слишком напыщенно.

— Меня в школе звали Валиком, — вспомнил я.

— Почему?

— А я такой был… упитанный.

Лена пожала плечами.

— Да как хочешь. Будешь Валиком.

— Зачем? Я же не к тому! Еще я иногда статьи подписывал «Я. Седой».

— Хотел, чтобы считали пожилым и умудренным опытом? — насмешливо спросила Лена. — Нет уж. Седой у нас есть. И Рыжая есть. И даже Лысое Колено. Ладно, прозвище само прилипнет. Кстати, а мы пришли.

Она остановилась перед очередной дверью, торжественно посмотрела на меня.

— Ну, нервы у тебя вроде крепкие… Гляди.

Дверь уползла в стену — я невольно отметил, что она куда толще тех дверей, что открывались перед нами раньше.

— Впечатляет? — подталкивая меня вперед, с гордостью спросила Лена. — А? Как тебе, журналист?

Я молчал, озираясь.

Это походило на какой-нибудь исполинский завод. Или атомную станцию. Или, скорее, на машинные залы электростанции.

— Главный ангар, — сказала Лена. — Хотя вообще-то он тут единственный, другого нет…

Длинный — метров триста, зал. В ширину раз в десять меньше, но все равно впечатляет. Потолок высоко над головой — и это при том, что мы вышли не на уровне пола, а на узенький балкончик, тянущийся вдоль стены на высоте трех человеческих ростов. Из стены на балкон выходили двери, вниз спускались лестницы. Все из решетчатого металла, максимально просто и функционально.

Я подошел к невысоким, чуть выше пояса, перилам, посмотрел вниз. И спросил:

— Что это, Лена?

— Корабли, — торжественно ответила она. — Звездные корабли.

Их тут было десятка три, но в пространствах ангара они терялись. Самый маленький был размером с междугородний автобус. Самый большой раза в два превосходил «Боинг-747». В формах, похоже, конструкторы ограничений не знали — зализанные аэродинамические очертания были скорее исключением, чем правилом. Подковы, диски, цилиндры, конусы — все шло в дело, будто ребенку вручили конструктор и попросили фантазировать от души. Вот что-то более или менее напоминающее самолет, разве что с крошечными крылышками, но зато с чудовищными турбинами, равномерно облепившими корпус. Рядом округлая конструкция из трех огромных серебристо-синих подков, вложенных друг в друга и скрепленных по центру дужек каплевидным наростом — кабиной. У этого корабля прохаживался мужчина, оглядывал его, будто придирчивый шофер проехавшуюся по бездорожью машину. Одет он был в джинсы и свитер, что меня искренне порадовало — оказывается, не все тут таскали униформу.

Ко многим кораблям из открытых в полу люков тянулись кабели и гофрированные трубопроводы. В ангаре было прохладно, пахло озоном и чем-то горьковато-терпким, химическим.

Мне хотелось сказать что-нибудь ироническое. Про овеществленную мечту Лукаса или волшебный сон фаната «Вавилона-5». Но рядом с этими махинами — реальными, грубыми, зримыми, кое-где потертыми, кое-где помятыми, мой сарказм скис.

— Это… это впечатляет, — сказал я. — А где мой корабль?

— Сейчас мы тебе его купим, — весело сообщила Лена. — Корабль у тебя будет маленький, хиленький — корпус «Сильвана», минимальное вооружение, снаряжения тоже не густо, но летать будет. Вон стоит похожий. — Она показала на самый, пожалуй, традиционно выглядящий корабль: сигару с короткими крылышками, с двумя узкими консолями, увенчанными тупорылыми двигателями.

— Мне вот тот больше нравится, — сказал я. — Три подковы. Возле которого мужик ходит.

— «Саламандра», — фыркнула Лена. — Простой, но юркий. Дорастешь — будет тебе и «Саламандра»… Кто там с ней возится-то? Эге-гей!

Она помахала рукой, бесстрашно перегибаясь через перила.

Мужчина резко повернулся. Вскинул руку, будто приветствуя Лену.

Над головой у меня прошел тугой порыв ветра, я покачнулся, в ушах загудело.

— Твою мать! — вдруг завопила Лена. Отскочила от перил, дернула меня за плечо. Я не удержался, упал — и над головой снова ударило ветром. Перила, за которыми я только что стоял, завибрировали и загудели, будто по ним ударили металлическим ломом. — Беги! — крикнула мне Лена. — Нет, не назад! Беги по балкону! Не вставай, сквозь пол тебя не заденут!

Упрашивать меня не пришлось. Сквозь решетчатый пол я видел мужчину, который явно целился в нас из какого-то ручного оружия. Если бы проводились мировые соревнования по бегу на четвереньках, то сегодня я показал бы достойный результат.

Несмотря на уверения Лены, мужчина продолжал стрелять — теперь уже только в меня, видимо, бегущие мишени привлекали его больше. По балкончику колотила невидимая кувалда, ударяя то впереди, то за спиной. Как ни странно, но в голове болталась лишь одна мысль — как нелепо я выгляжу, мчась на четвереньках по решетчатому балкону в исполинском ангаре, среди немыслимых звездных кораблей…