Сокровище чаши - Глеб Александров

Светлый Гьянг когда-то родился в этих местах, в соседней деревне. Сыны Света избрали его себе в ученики, и, спустя тридцать пять лет после того как покинул свои родные места, Он вернулся Наместником и защитой - мудрым представителем Сынов Света среди людей в этой маленькой земледельческой стране, прижавшейся к Гималаям к востоку от высочайшей горной гряды.

Мудрый Гьянг - один из Сынов Света - обладал силами, не уступающими силам шаммаров и даже в чём-то превосходящими их. Именно Он был причиной пропажи, а вернее - полного уничтожения конкурентов Крокса, но Крокс об этом не знал, как не знали об этом и другие тёмные атланты. Не знали, но догадывались, что без Сынов Света тут не обошлось. Шаммары и Сыны Света вот уже несколько тысячелетий противостояли в этой вялотекущей войне. С одной стороны, шаммары были слишком слабы, чтобы в одночасье уничтожить Белый Остров, находящийся к тому же в другой части света, - слишком далеко, чтобы подойти незамеченными, а силу ударов Лучей Капиллы Сынов Света атланты знали. С другой стороны, Сыны Света понимали, что если уничтожить всех шаммаров разом, то они окажутся в астральном мире, а это, при наличии у них магических способностей, едва ли не худший вариант: здесь, на Земле, их действия можно было хотя бы контролировать, не подпуская ближе положенного к территориям ариев, на которых родились большинство из Сынов Света. А кроме того, Они были мудры и знали, что ни один жест не исчезает из Поднебесья без последствий и насильственная смерть, причинённая врагам не в открытой битве, вернётся ответным ударом сокрушительной силы на головы убийц. Сыны Света знали, что собственная Карма шаммаров приведёт их к уничтожению и, не желая соединять свою карму с их, не уничтожали их, пока те сами по собственной глупости или самонадеянности не вмешивались в дела Сынов Света.

Именно по этим причинам Светлый Гьянг не мог прийти в город Золотых Врат и уничтожить самых злобных шаммаров (хотя и мог бы сделать это технически), но вынужден был ждать, когда незваные гости сами себя обнаружат на его территории, - и тогда, устроив им западню, мог навсегда отучить злодеев от совершения злодеяний.

Был ещё один аргумент, который не позволял Сынам Света открыто воевать с шаммарами: злой Вй Об был рождён атлантом и, вместе с тем, был самым могущественным магом. Его невозможно было уничтожить, он был мистически связан с духом Земли и повелевал такими могучими силами, что убить его означало погубить всё живое. Но даже он был не в силах уничтожить Сынов Света.

Так и длилось это противостояние: Ракшасы и шаммары, злобные маги Атлантиды и их воины, воевали между собой и с Сынами Света, нападали на деревни, брали рабов и строили Город Золотых Врат, древнюю столицу Атлантиды, - город, поражающий своим богатством и пышностью.

Мудрый Вануат был учеником одного из Сынов Света, , жившего в уединении в горах, на склоне которых расположилась деревня, давно, ещё до возвращения Светлого Гьянга из Обители Света. Вануат был совсем мальчиком, когда сход деревни решил отдать его Светлому (имени которого никто не знал) в услужение. И каждый день маленький Вануат носил пищу и всё, что тот желал (а желал он крайне мало и редко), далеко в горы: половину дня занимал путь туда, и столько же - обратно, и до темноты маленький Вануат всегда успевал вернуться.

Иногда Высокий Светлый (он был из атлантов) разговаривал с Вануатом, и так мальчик узнавал всё, что знает теперь. Уже очень давно Высокого Светлого не было среди живых; и чем дальше уходили те спокойные времена, тем больше Вануат опасался за жизнь соплеменников, которым однажды выпало счастье жить мирно и под защитой, а с уходом в Мир Иной Высокого Светлого это счастье стало таять; и вот вчера судьба нагнала беглецов, показав, что горькая участь была лишь отсрочена, но не избегнута вовсе.

Совет решил срочно послать гонца к Светлому Гьянгу с просьбой о защите, а также разослать гонцов в соседние деревни с вестью о нападении, чтобы те были осторожны.

Так начались неспокойные дни, полные волнений за будущее. И непрестанно несколько пар глаз смотрели в небо, ожидая чёрного хищного корабля пиратов.

К Гьянгу снарядили отца Тоя и его брата, Маниса, в надежде, что их горе не оставит сострадательному сердцу Сына Света времени на раздумья: пираты могли вернуться в любой момент, и от того, как быстро Гьянг организует охрану их земель, зависело, выживет деревня или нет.

Посейдонис, более 20 000 лет назад

Той был совсем ещё ребёнком и слабо понимал, что с ним произошло. Такова защитная реакция детской психики – не вдумываться, не анализировать даже самые ужасные события жизни.

Он сидел в уголке и тихо всхлипывал, периодически шмыгая носом и косясь на огромного шаммара, расположившегося на палубе. Так продолжалось несколько часов, пока усталость от перенесённых событий не навалилась на его плечи тяжким грузом и он не провалился в тяжёлый, без сновидений сон.

Проснулся он оттого, что что-то переменилось в его положении. Он открыл глаза и с удивлением понял, что его несут. Его нёс, перекинув через плечо, как рулон ткани, один из этих великанов, и с высоты его роста Тою было странно наблюдать удалённость пола и близость потолка – они шли длинным узким коридором с невысоким для атланта потолком, видимо, где-то под землёй.

«Меня несут в подземелье», - подумал малыш, и от этой мысли ему стало тоскливо, слёзы сами потекли из глаз, но он не смел издать ни малейшего звука, чтобы не рассердить стража.

Шаммар остановился перед дверью, отпер её, и они стали подниматься вверх по лестнице, такой же тёмной, и лишь факел в руках стража по-прежнему освещал им путь.

Около двадцати ступеней – и они опять стояли перед дверью, и страж отпирал её.

«Отсюда точно не сбежать», - понял малыш, и в тот же момент страж положил его на пол и вышел, закрывая дверь и громко бряцая при этом ключами.

Той некоторое время лежал неподвижно, боясь, что страж вернётся и, увидев пришедшего в себя пленника, обязательно сделает с ним что-то страшное.

Время шло, никто не возвращался, было тихо-тихо, и Той решил открыть один глаз.

Поза, в которой его оставил страж, была неудобной: он лежал на боку, болезненно вывернув руку и уткнувшись носом в землю. Соответственно и видел он немного –всего лишь кусок каменного пола.

«И подкоп не сделаешь…» Он не знал точно, что такое подкоп, но эта мысль пришла ему в голову первой. Той открыл второй глаз и увидел часть стены, сделанной из такого же серого грубо обработанного камня.

Немного повернул голову, чтобы увидеть стены, и стал оглядываться. Он был в комнате один. Тусклый свет откуда-то сверху скупо освещал комнату, больше похожую на широкий колодец. Пол и стены - из больших каменных глыб, подогнанных одна к другой довольно небрежно, но щелей не было видно – видимо, стены были очень и очень толстыми.

Той сел и поднял голову вверх. Комната была очень высокой. А вверху, под самым потолком, ютилось совсем маленькое окошко, и толстые стальные прутья были вертикально вмурованы в камень, оставляя для света совсем мало места. Неба не было видно, стены были столь толстые, а окошко таким маленьким, что видна была только часть стены, нависавшая над окном.

В углу комнаты – небольшая дыра в полу, из которой, если подойти, воняло отвратительно, но не сильно – она была закрыта деревянной крышкой.

«Отхожее место», - понял он сразу. Он был в тюрьме.

Комната была вытянута вверх, и для атланта по ширине тут было очень мало места, трое уже не поместятся, но вот в высоту она была куда больше – огромных размеров дверь занимала только половину высоты комнаты.

Было не очень холодно и не особенно сыро - жить в таких условиях можно. Комната напоминала колодец – круглая, высокая и узкая, а охапка старой соломы у стены подтверждала ее назначение - темница.

Той лёг на солому и опять заснул. Собственно, сон давал силы пережить страшные события, спасал от горестных мыслей и слёз. Во сне не было этой комнаты и этих страшных людей – там можно было не плакать, а если были сны, то самые счастливые – сны ребёнка, живущего в прекрасной горной стране с любимыми и любящими родителями, братьями и сёстрами.

Ариаварта. Путь в Тамулонг

Путь до столицы княжества, откуда шаммары похитили Тоя, на конях составлял два дня, если не спешить. Горные дороги были скорее широкими тропами, чем узкими дорогами, а еще то и дело происходили обвалы, поэтому спешить было нельзя.

Но времени не было совершенно, каждый час промедления мог быть роковым для деревни, и отец с Манисом сразу же после собрания тронулись в путь.

Полуденное весеннее солнце, стоявшее в зените, пекло нещадно, но кони шли так быстро, как могли, местами переходя в галоп, и к вечеру путники достигли деревни, находящейся в трети пути от Столицы. Быстро войдя в дом старейшины, оба, отец и сын, одновременно стали на правое колено, правым кулаком опершись о пол перед собой, левым упираясь в пояс, и отец заговорил: