Бастард чужого клана - Валерия Веденеева

— И да, и нет. Прямых упоминаний нет нигде, но меня с детства учили сопоставлять данные из разных источников и делать независимые выводы. Сперва мне было просто интересно узнать, какие изменения произошли в стране за века, которые я проспал. Но потом я наткнулся на мелкие несостыковки и начал искать их причину.

Я посмотрел на Далию, потом на Аману и на Хеймеса. На лицах их всех была почти одинаковая маска вежливого внимания, но я был готов поклясться, что Далия либо знала обо всем, о чем говорил Кастиан, либо давно подозревала, а вот для Аманы и Хеймеса это явилось неприятным сюрпризом. У клана аль-Ифрит были отличные шпионы, но они, как я понял, следили за тем, что представляло прямую опасность, и тем, что сулило значительную выгоду. Их интересы были слишком узкими.

Но все же, как императорскому клану удавалось много лет скрывать такие огромные потери территорий? Разве люди не стали бы говорить? Пусть медленно, но слухи бы расползлись… Или нет?

Наверняка существовали способы заставить людей молчать — магические клятвы, проклятия, амулеты или что-то еще. Так что даже если случайные люди узнавали то, что им было не положено знать, рассказать об этом они никому не могли. Вряд ли Кастиан был первым, кто заметил неувязки и начал искать их причину.

Я вновь посмотрел на карту с уменьшившейся в два раза страной.

— Ты поэтому вернулся таким мрачным? Закончил анализировать, сделал выводы и расстроился? Но даже если с твоих времен империя стала меньше, это ведь не смертельно. Она все еще велика и сильна… — я замолчал, потому что лицо Кастиана приобрело выражение бессильной ярости.

— Велика и сильна? — повторил он. — Велика и сильна⁈ Да даже если забыть обо всем остальном, достаточно только факта, что за последний век империя потеряла девятнадцать из двадцати месторождений кристаллов буроко!…Они необходимы для поглощения выбросов дикой магии, — пояснил он для меня после короткой паузы. Я кивнул, вспомнив белые камни, вставленные в стены внутри башни для инициаций, часть из которых, приняв на себя удар, превратилась в черную запекшуюся массу.

— Десятки поколений правителей собирали эти кристаллы в хранилища и только поэтому еще есть чем проводить инициацию. Но что будет, когда запасы закончатся? Начнем, как в древние времена, отправлять потенциальных магов в пустыню с инструкцией о том, как спровоцировать стихийный выброс, и с надеждой, что хотя бы половина из них выживет и вернется⁈ Что будет с нашей защитой от демонов и монстров, если количество магов уменьшится еще вдвое? Что будет с армией? С самой империей?.. Да как всего за три века могло дойти до такого⁈ — он ткнул в сторону карты. — Скажите мне, как⁈

Никто ему, конечно, на это не ответил.

— Если все будет действительно плохо, Пресветлая Хейма воплотится в новом аватаре и вновь спасет человечество, — сказал я.

— Нет, — неожиданно возразила Далия. — Не воплотится.

— Что? Почему?

— С последнего раза прошло слишком мало времени, у нее не хватит сил.

Я недоуменно уставился на Далию. Не хватит сил прийти? Пресветлая Хейма ведь была богиней. Пусть не всемогущей — иначе в мире не существовало бы демонического бога — но все равно невероятно могущественной.

— Время, необходимое Пресветлой Хейме на полное восстановление духовной силы, составляет четырнадцать веков. Ей пришлось нарушить это правило и с четвертым, и с пятым аватаром, и с каждым разом перерыв был все меньше. В последнем воплощении, для победы над демоническими ордами, она потратила все, что только можно было потратить, и это случилось всего триста лет назад. Слишком недавно.

— Потратила что? Что такое это «все»? — слова Далии звучали очень многозначительно и очень непонятно. Жрец ни о каких тратах не упоминал.

Далия замялась, и вместо нее ответил Кастиан:

— Речь об энергии, собранной в молитвенных кристаллах в храмах по всей стране. Это… скрытая от простых людей информация, имей в виду. Только богиня, при воплощении в человеческое тело, может забрать эту энергию и обратить в свою силу. Но, во-первых, за прошедшие века вместе с утраченными территориями империя потеряла и половину храмов, а во-вторых, за такой краткий срок энергии в кристаллах скопилось слишком мало.

То есть получалось, что сила богини напрямую зависела от количества храмов и от силы веры людей… Интересно, а демоническому богу тоже молились и отдавали энергию? Или там все было устроено иначе?

Я встряхнул головой — отвлекаться на пустое любопытство не стоило.

— Пресветлая Хейма не придет сама — она будет слишком слаба и может пасть в противостоянии с Возрожденным в Бездне. И поэтому, — Далия развернулась ко мне, расправила плечи, будто тоже готовясь к противостоянию, — поэтому она нашла того, кто может все изменить, и благословила этого человека своими лучшими дарами!

Не удержавшись, я скривился.

Кастиан изумленно посмотрел на Далию, потом на меня, потом снова на нее.

— Рейн — посланник богини⁈

И я, морщась, был вынужден во второй раз выслушивать все ее выкладки. Самым неприятным было то, что я никак не мог их опровергнуть.

Кастиан молчал все то время, пока Далия говорила, потом покачал головой.

— Нет, не думаю, что Пресветлая Хейма имеет какое-то отношение к способностям Рейна.

— Почему нет? — потребовала Далия, хмурясь.

— В своей прежней жизни, до илуса, мне довелось видеть и говорить с Такшаном Алым. Вам известно о нем?

— Да. Это посланник Пресветлой Хеймы, живший за пятьдесят лет до ее последнего воплощения, — тут же отозвалась Далия.

— Верно. Так вот, с первого взгляда на него, с первого сказанного им слова было понятно, что он нечто большее, чем просто человек. Благословение богини, — Кастиан неопределенно повел в воздухе рукой, — оставляет яркий след, и Такшан сиял изнутри. Почти так же ярко, как сияет пятый аватар богини на всех храмовых фресках. А Рейн, — Кастиан посмотрел на меня, — вы же видите, что Рейн — обычный человек.

Вот!

Правильно!

Наконец-то прозвучал голос разума!

Я был самым обычным человеком и никакого отношения ни к каким богам не имел!

Глава 4

— Есть еще одна причина, по которой я не могу быть посланником Пресветлой Хеймы, — добавил я. Этот аргумент пришел ко мне только на следующий день после первого семейного обеда