Сердце России - Юрий Кареткин

— Как я понимаю, Илья, личные вопросы ты сегодня будешь задавать не мне.

Сквозь забор из металлических прутьев, увенчанных острыми шипами, Илья внимательно осмотрел автомобили, припаркованные на стоянке, прилегающей к внешней стороне «Оазиса». Его внимание привлекла неприметная серая «Тойота». Кто-то явно переусердствовал, пытаясь сделать ее совсем уж неприметной: машину не мыли, как минимум, две недели, со времени последнего дождя.

Пожилой охранник «Оазиса» распахнул ворота. Дождавшись, когда «Мерседес», прошуршав шинами, скроется за поворотом сосновой аллеи, Илья подошел к нему и поздоровался.

— Вы случайно не обратили внимания, — задал он вопрос, — вот та «Тойота» приехала сюда раньше машины академика?

— Обратил, — солидно заговорил охранник, гордившийся своей наблюдательностью. — «Тойота» подъехала почти сразу за его «Мерседесом».

— В машине были двое?

— Один, похож на кавказца. Ушел сразу, как приехал, вон туда, — охранник указал в сторону, противоположную мысу, за которым скрылась резиновая лодка под мотором, и добавил: — там лодочная база.

— Благодарю, — кивнул головой Илья.

Взглянув на номер «Тойоты», он отошел от охранника, достал из нагрудного кармана рубашки мобильный телефон, нажал кнопку соединения, поговорил с кем-то несколько секунд и направился к дому Азаровых.

Когда через полчаса «Тойота» вышла на трассу, от перекрестка следом за ней двинулась машина наружного наблюдения.

Еще через полчаса «Тойота» въехала в город и остановилась у ближайшего Интернет-кафе. Водитель-кавказец вышел из машины, внимательно осмотрелся по сторонам и вошел внутрь.

Из белой «девятки», припарковавшейся неподалеку одновременно с «Тойотой», вышли двое мужчин. Один из них проследовал в кафе за кавказцем, второй быстро и незаметно установил маячок под задним бампером «Тойоты».

Офицер, дежуривший в помещении, под завязку набитом электроникой, подтвердил появление сигнала маячка на электронной карте города, занимавшей значительную часть стены, принял на один из мониторов фотографию кавказца, заснятого рядом с «Тойотой», и немедленно отправил ее по электронному каналу на идентификацию.

Проект "Сердце России" находился в стадии завершения, и у группы прикрытия с каждым днем прибавлялось работы.

Как только Илья ушел с академиком Добродеевым, Елена метнулась в дом и закрылась в своей комнате.

— Марафет кинулась наводить, — усмехнулась про себя Ирина. — Можно подумать, это что-то изменит!

Она вытянула перед собой руки, полюбовалась безупречным маникюром и вздохнула. Ее родители о чем-то тихо переговаривались с Азаровыми, повеселевший аспирант Незалежный с удовольствием пил холодную минеральную воду, окончательно заливая испытанный им впервые похмельный синдром.

— Борис, как ты думаешь, — спросила Ирина, — Илья сегодня сделает Ленке предложение или сначала поухаживает за ней… пару дней?

— А зачем ему терять пару дней? — удивился Борис. — Они предназначены друг для друга, это же понятно!

— Ты — умный человек, — продолжила Ирина, и аспирант ей внутренне поаплодировал, — скажи: почему она, а не я?

Борис задумался.

— А в самом деле, — размышлял он, — почему ни у кого на причале не возникло сомнений в том, что встретились две половинки? И почему, например, он, ученик и помощник профессора Азарова, ни разу не посмотрел с вожделением на его дочь? Или на Ирину?

Борис коротко взглянул на девушку, красота которой поразила множество мужчин, и молодых, и в возрасте, но не затронула чувств ни Ильи, ни Олега Азарова, ни его собственных.

И почему он сам с удовольствием сделал предложение эффектной женщине, на два года его старше, безапелляционной, с твердым мужским характером, но… такой восхитительной в постели?!

— Наверное, потому что я — неисправимый подкаблучник! — решил Борис и, подперев рукой подбородок, загрустил.

— Эй, аспирант, — толкнула его в плечо Ирина, — думаешь, у меня нет шансов, даже призрачных?

— А если бы были, распилила бы эту сладкую парочку пополам? — поинтересовался Незалежный. — Они ведь — одно целое! В постель, конечно, чужого мужчину затащить можно…

— Не нужно мне чужого! — воскликнула девушка с досадой. — Идем купаться.

Через несколько минут Ирина и Борис бросились с причала в воду, удивительно теплую для середины сентября.

— Мы, пожалуй, поедем домой, — вздохнула Лидия, — Бориса тоже заберем.

— Даже не вздумайте, — воскликнула Светлана, — такая погода! Останетесь до завтра, как договаривались.

— При чем здесь погода? — возразил декан. — Ты же сама видишь, как тут все разворачивается.

— Да что тут такого неслыханного разворачивается?! — возмутилась Светлана.

— Любовь, милая, — улыбнулся профессор Азаров.

— У нас пять спален, гостевой дом, — Светлана кивнула на флигель, стоящий в отдалении и полускрытый кустами сирени. — Им что, по-твоему, негде уединиться?!

— Дело не в них, — сказала Лидия. — Иринка ревнует.

— Можно подумать, в городе ее ревность сразу улетучится!

Светлана вдруг почувствовала себя в чем-то виноватой. Взрослые часто обсуждали сердечные дела своих детей, говорили и о давней влюбленности дочери Бокаловых, и о том, что Елена, чей семнадцатый День рождения бурно отметили в прошлую субботу, в сущности, еще дитя…

И вдруг — на тебе!

— Ты уж, прости, подруга, — мягко сказала Светлана, — так получилось.

— Везет тебе, Светка, — улыбнулась Лидия, отрывая темно-синие виноградины от внушительной грозди, живописно лежащей на белом с золотым ободком блюде, — видела бы ты, как дерется твой зять!

— Будущий зять, — поправила Светлана.

— «Будущий», скажешь тоже! — воскликнул Бокалов. — Такое впечатление, что они женаты тысячи лет и только сегодня случайно об этом узнали!

— Серж, расскажи об Илье, — предложил Азаров, — что он еще умеет помимо того, что красиво говорит о бесконечности и громит рестораны?

Бокалов задумался. Илья доверял своему декану, и кое-какие его секреты, и прошлые, и нынешние, были Сергею Николаевичу известны. Но… это были не его секреты.

— Он человек чести, Андрей, — твердо сказал Бокалов. — Все остальное пусть он сам тебе расскажет.

Ответ Азарова удовлетворил.

Вернувшись в беседку и не обнаружив Елены, Илья посмотрел на причал, где загорали Ирина и Борис, и вопросительно взглянул на Азаровых.

— А ты как думал?! — воскликнула Светлана. — Мы только что ее отправили "в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов"!

— У вас тоже родственники в Саратове? — улыбнулся Илья. — Я думал, только у Фамусовых.

— Подсаживайся, Илья, — сделал приглашающий жест профессор, — потолкуем.

Но потолковать им не пришлось.

Парадная дверь особняка распахнулась, и на просторном, украшенном резными балясинами, крыльце возникла женщина.

Илья прирос к месту.

За двадцать минут, проведенных в доме, Елена успела сделать многое.

Она наскоро причесалась, затем раскрыла маникюрный набор и тут же зашвырнула его в угол, зажмурив глаза при звуке разлетающихся пилочек. Взяла с туалетного столика помаду, провела ею по губам и смыла помаду под краном в ванной. Схватила дорогущий набор для макияжа, подаренный ей на семнадцатилетие родителями, и швырнула его в угол вслед за маникюрным. Подержала в руках духи "Lacoste inspiration", которые сама купила в прошлом году в Париже, вспомнила статью, в которой утверждалось, что мужчину привлекает запах женщины, а не ее духов, хотела разбить флакон, но не решилась и аккуратно вернула флакон на туалетный столик. Расплакалась, умылась, взглянула в зеркало, сказала себе: "Ты — дура!", и вышла на крыльцо.

Но уже никому не пришло бы в голову сказать, что на крыльце стоит "в сущности, еще дитя".

Женщина светилась изнутри. Ее глаза излучали такое чувство, что, казалось, оно вполне может соперничать в яркости с солнцем, в этот час лишь чуть-чуть отклонившимся от зенита. В ее горделивой осанке ощущалась вековечная правота Евы, скормившей запретный плод с древа познания бестолковому Адаму.

Женщина сошла с крыльца, подошла к своему мужчине, положила ему руки на плечи и поцеловала. Отстранившись и внимательно посмотрев в его глаза, она негромко задала вопрос, который тысячелетиями задают мужчинам настоящие женщины:

— Есть хочешь?

Единственно, чего хотелось сейчас Илье, — умереть за нее!

Он с надеждой повел глазами вокруг, надеясь обнаружить какую-нибудь опасность, какой-нибудь завалящий катаклизм, вроде падения астероида или проникшего сквозь озоновую дыру военного флота инопланетян. И, к своему глубокому сожалению, ничего подобного не высмотрев, сказал:

— Я люблю тебя, милая, и прошу тебя стать моей женой! Обещаю, что сделаю тебя счастливой, сильной, свободной…