Сочинения - Никифор Константинопольский

На государственные же должности он поставил мужей суровых и чрезвычайно жестоких: такими были евнух Стефан–перс, казначей императорской казны (tamiaV twn basilikown crhmatwn). Он оскорблял многих из подчиненных и дошел до того, что осмелился напасть на самоё мать Юстиниана, наказав ее розгами по образцу того, как наказывают детей учителя (mastigaV auth en schmati wsper touV paidaV oi grammatistai epiJemenoV); какого–то монаха Феодота, который прежде жил отшельником в так называемом узком проливе (Stenou) [66] во Фракии, поставил государственным казначеем (twn dhmosiwn logisthn), которого обыкновенно называют главным логофетом (tou genikon logoJethn); своей чрезмерной жестокостью он не только выжимал деньги из своих подчиненных, которых он подвешивал на веревках и окуривал горящей соломой, но к тому же еще и других известных мужей (projanesterouV andraV) подвергал конфискациям и убивал жестокими способами.

Некоего же патрикия Леонтия, происходящего из Исаврийской области и сделавшегося стратигом так называемого анатолийского (695 г.) войска, часто прославляемого многими, Юстиниан в течение трех лет держал узником. Затем же освободил из заточения и перебросил стратигом Эллады, принудив его в тот же день отправиться из Византия. К нему пришли среди ночи друзья его — Павел, некий монах, настоятель монастыря Каллистрата, [67] ученый астроном и монах Григорий, игумен монастыря Флора, каппадокиец по происхождению, чтобы проводить его. Тот же, увидев их, взывал к ним, говоря: «Напрасно вы мне предвещаете царствование, потому что ныне я отсюда ухожу, и мне остается горький конец жизни». Они же закрывали ему путь, твердо доказывая, что если он не промедлит, то овладеет властью. Убежденный ими, он сразу же привел некоторых из [своих] оруженосцев в продолжение ночи и, выбрав себе оружие, отправился втихомолку к претории. Он дал знать, что пришел император, чтобы по своему усмотрению распорядиться относительно находящихся там: эпарх претория встретил его и открыл ворота. Он сразу же связал ему руки и ноги. Очутившись же внутри, Леонтий освободил всех заключенных и, вооружив их, устремился к так называемому форуму. [68] Разойдясь оттуда во все части города, он велел кликнуть клич, чтобы все христиане пришли в храм Софии. И вследствие этого все множество народа в смятении поспешно собралось у крещальни церкви. Он же с монахами и другими из числа своих друзей вошли к Каллинику, тогдашнему городскому патриарху, и принудили его выйти и обратиться к народу с речью, что «сей день, его же сотвори господь». [69] И толпа стала бранить Юстиниана. И так все устремились на ипподром. С наступлением же дня привели к ним Юстиниана. И вследствие кликов толпы, чтобы подвергнуть императора [казни] мечом, Леонтий, щадя его кровь [70] по причине любви к отцу его Константину, отрезал ему нос и язык и выслал его в город Херсон, по окончании еще [только] десятого года его царствования. Леонтий был провозглашен толпой императором. Стефана же евнуха и Федота монаха из–за числящихся за ними дурных дел, хотя и против воли императора, схватили и, связав им ноги веревками, поволокли на так называемую площадь Быка (booV), [71] где и предали огню. Вот как обстояло дело в Константинополе.

Часть II

Кархедон же, находившийся в Африке [под Африкой], прежде платившей подати, находясь под властью ромеев, тогда перешел под власть (697 г.) саракинов, будучи захвачен ими в результате войны. Леонтий, узнав об этом, вооружил весь ромейский флот и, назначив над ними стратигом патрикия Иоанна, опытного в военном деле, послал его против саракинов в Кархедон. Тот же, оказавшись там, находившихся в нем [Кархедоне] саракин своими военными действиями обратил в бегство и возвратил город ромеям; а также и все другие тамошние города (polismata) освободил от власти этого народа и, оставив вооруженную армию для охраны, остался там зимовать. Саракинский же император (basileuV), узнав об этом, двинул против него большое войско, с помощью (698 г.) которого изгнал Иоанна с имеющимся у него ромейским флотом и снова захватил Кархедон и окружающие его города. Иоанн же поспешил отправиться к императору. Но когда он оказался на острове Крите, архонты вместе с массой войск подняли восстание, так как он никоим образом не хотел позора и страшился необходимости явиться к императору. Поэтому они стали бранить Леонтия, отступаясь от него, и голосовали за имя Апсимара, архонта Курикиотской армии, находящейся в области Кивериотов (arconti twn Kourikiwtwn tugcanonta thV upo Kiburaiwtwn cwraV), которого ромеи обычно именуют друнгарием, и прозвали его Тиберием. Тем временем город был охвачен заразной болезнью, которая в течение четырех месяцев погубила множество народа. Апсимар с имеющимся у него флотом направился в Византии и пристал против города в так называемых Сиках [72] [прибрежной приморской местности]. Некоторое время он вступил в сражение с жителями города и в конце концов подкупил стражников на стене Влахерн и их архонтов и через них захватил город. [73] Армия, которая вошла вместе с ним, расхитила имущество горожан. Леонтия же, процарствовавшего третий год, захватил, отрезал ему нос и приказал заточить в так называемый Делматский (thV Delmatou) монастырь.

(704 г.) И вот что у них произошло. Юстиниан, так как он пребывал в Херсоне, отваживался открыто и часто выступать с речами, чтобы снова овладеть царством. Тамошние же горожане, усматривая в этом отношении для себя опасность, задумали его умертвить или в оковах отправить к Апсимару. Юстиниан, проведав об этом, бежал оттуда и пробрался в крепость, так называемую Дорос (DoroV), расположенную в Готской области (proV th GotJikh keimenon cwra). [74] И вот он попросил хазарского вождя (они их называют хаганами) принять его.

Хаган уступил просьбе, принял его с честью и, подружившись с ним; отдал ему в жены свою сестру Феодору. Юстиниан, с его согласия прибыл в Фанагорию, и жил там вместе с ней. Узнав об этом, Апсимар обратился с настоятельною просьбой к хазарскому архонту, обещая ему много денег и подарков, прислать Юстиниана живого или его голову. Тот уступил многочисленным призывам и взялся их выполнить. Oн послал людей будто бы для его охраны, под предлогом, чтобы он не стал жертвой заговора своих единоплеменников, в действительности же чтобы он был под охраной и не убежал бы. И приказал своему архонту из числа своих единоплеменников, живущих при Юстиниане, а также и архонту Скифского Боспора выжидать, пока он им прикажет, а затем убить Юстиниана как можно быстрее. Но Феодоре об этом донес кто–то из отцовских слуг (oiketwn). Она посвятила мужа в этот замысел. Юстиниан (тогда) призвал к себе того хазара и, уединившись с ним, задушил его в петле и тем же способом убил и босфорского архонта. Затем сразу же отослал свою жену Феодору к отцу; сам же выехал и прибыл в приморское селение, именуемое Томи (Tomin). Там пересел на судно с некоторыми другими людьми и, проплыв туда на судне, прибыл к городу Симболу (Sumbolou) по соседству с Херсоном. И пристав к тамошней пристани, послал одного из своих товарищей в город, чтобы привести к нему Варасвакурия (Barasbakourion), его брата Саливу (Saliban) и некоторых других людей. И отплыв вместе с ними, пройдя через так называемые Некропилы [Мертвые ворота], он оказался у реки Истра. Оттуда послал из числа бывших с ним некоего Стефана к Тервелю, тогдашнему государю тамошних болгар, призывая его оказать ему содействие для обратного получения императорского престола, обещаясь дать ему многочисленные дары и свою дочь в жены. Тот охотно на все согласился, принял Юстиниана с великим почетом и, вооружив весь подвластный ему народ, вместе с ним направился к столице. И прибыв к стене Влахерн, в течение трех дней требовал у жителей города, чтобы они приняли своего императора. Они же, гнусно понося его, отсылали его. Тогда Юстиниан ночью вошел вместе с немногими сопровождающими его в город через водопровод и оттуда захватил город. Вскоре он обосновался во Влахернском дворце. Ираклия же, брата Апсимара, стратига анатолийских войск, и других архонтов и оруженосцев его, Юстиниан повесил на дереве у стены. И захватя Апсимара, пребывавшего седьмой год на царствовании, и Леонтия, заковал их в железо и бросил в тюрьму. Затем же во время конских состязаний волочил их направо, волочил налево и попирал их ногами, и потом отослал в так называемый Кинегий, [75] чтобы отсечь им головы. Тервелю же, болгарскому архонту, раскинувшему шатры (skhboumenon) за стенами Влахерн, Юстиниан выказывал большое внимание и, наконец, пришел к нему сам, накинул на него императорскую хламиду и провозгласил его кесарем; посадил его рядом с собой и приказал, чтобы народ преклонил колени (proskuneisJai) перед ними обоими. Затем же, одарив его богатыми подарками, отослал его назад.