Князь Кий - Владимир Малик

С этими словами он вынул меч и пронзил себе сердце.

Долго стояли пораженные вельможи над мертвым владыкой. Потом, похоронив его, избрали королем Винитара, а он, чтобы утвердиться более крепко, тут же взял себе в жены правнучку Германариха Вадамерку, наипрекраснейшую среди прекрасных золотокосых готских дев.

Но не к счастью обручились они, не к счастью стали королями готскими.

Поехал Винитар с вельможами и молодой женой к гуннскому кагану Баламберу и сказал:

— О, большой каган, сила твоя неизмеримая! Разбил ты могучих аланов, погромил их союзников, победил и деда моего Германариха, которому не было равных среди королей! Кто же может теперь соперничать с тобой? Никто!. Я признаю твою власть и готов вместе с подвластными мне готами войти в твое государство!. Прими нас под свою могучую руку, каган!

Пока Винитар говорил, Баламбер не сводил взгляда с ясного красивого лица юной готской королевы. Когда Винитар закончил говорить, он сказал:

— Мудро ты мыслишь, рикс[16], мудрее, чем твой дед Германарих, который поднял на меня меч. Я принимаю твое племя под свою руку, и отныне оно будет платить гуннам ежегодную дань скотом, конями, рабами и золотом, а мне, кроме всего этого — еще и вашими красивыми девами. Такими, как твоя жена, — прибавил тише и опять прикипел взглядом к красавице Вадамерке.

Как от удара, вздрогнул Винитар. Страшная тревога сжала ему сердце и наполнила его сильной ненавистью, что вот-вот могла выплеснуться из него, как кипящая вода из котла.

Вельможи побледнели. Что сделает король? Одно неосторожное движение, одно неосторожное слово — и гунны посекут их, как глупых баранов!

Зловещая тишина повисла в каганском шатре.

Но вспомнил готский король, для чего он сюда пришел и склонил гордую голову в низком поклоне.

— Я согласен, мой государь, — тихо произнес, будто выдавил эти слова из себя.

Королева и вельможи поклонились также. С тех пор готы потеряли свою волю.

Гунны же пошли дальше на запад подчинять другие племена и добывать себе еду и одежду, потому что считали унизительным для себя пахать землю и сеять злаки, собирать их и молотить, присматривать и выращивать скотину, свиней, овец. «Ковыряться в земле и в грязи — то судьба ничтожных рабских племен, а не свободных и гордых гуннов», — говорили горделиво они.

А Винитар, увидев, что гунны далеко, решил завершить то, что когда-то задумал Германарих. Тайно от гуннов он собрал свои войска и напал на землю венетов.

Навстречу ему выступил Бож с сыновьями и вельможами и со всей венетскою ратью.

В первом бою венеты, ударив дружно, потеснили готов и заставили их убегать. Во втором бою Винитар тоже не одержал победы и решил действовать хитростью. Он понимал, что объединеные венетские племена ему не преодолеть. Но, как их разъединить?

Он сделал вид, что отступает. Снялись готы ночью со своих стойбищ и пошли на юг. Оставили на стойбище лишь одного старого больного гота Вурма, с которым Винитар имел перед отступлением длинный разговор.

Пришли венеты и нашли Вурма. Привезли его к Божу и венетским князьям. И стали те его спрашивать.

— Почему готский король отступил, старче?

— Он не отступил, а убежал, как последний трус, — ответил наученный Винитаром дед. — Сказал своим вельможам: «Сила венетов безмерна. Никогда нам не победить их. Дважды побили они нас поэтому испытывать судьбу в третий раз — настоящее безумие»! Поднял своих воинов по тревоге и пошел назад, в готские степи над морем.

Обрадовались венетские князья и, вопреки воле Божа, считая, что война закончилась, каждый со своим войском ушел домой. Остался один король Бож с дружиной, потому что земля его соседствовала с землей готов.

И тогда, узнав об этом от своих тайных соглядатаев, хитрый и коварный Винитар вернулся назад и в третий раз напал на венетов.

Сошлись два войска в поле и бились два дня, усеивая землю мертвыми телами. Звенели мечи, свистели стрелы, звенели копья, ржали кони и хрипели, умирая под их копытами, раненные воины.

Но венетов было теперь гораздо меньше, и на третий день Винитар поднял чашу кровавого вина за свою победу. Падали и падали храбрые венетские мужья, прихватывая на тот свет и врагов своих. И князь Бож с сыновьями бился наравне со всеми, и не один раз его меч обагривался готской кровью.

Увидел это Винитар и, переполненный ненавистью и слепым желанием мести, приказал своим телохранителям, которые были при нем, окружить венетского короля и взять в плен. Хлынули те словно стая черного воронья, и затмили собой кучку пораненных стрелами, посеченных мечами, но еще живых венетских воинов, вырвали у них оружие, связали веревками руки, привели к Винитару — поставили перед ним.

И так стояли: с одной стороны поредевшее готское войско со своим королем, а со второй — окровавленный король Бож с сыновьями и семьюдесятью вельможами-боярами.

Выехал вперед Винитар и, не слезая с коня, сказал:

— Почто бился со мной, княже? Почто не сдался сразу? Посмотри — скольких воинов готских погубил! А то же была моя опора и народ! С ними хотел разбить гуннов и опять стать свободным владетелем степей! А теперь что?

Посмотрел старый Бож сквозь кровавые слезы на трупы воинов венетских и готских, что лежали, обнявшись, как братья и ответил так:

— Глупый ты и неразумный, король! А если хотел сделать готов свободными, то должен был бы не с мечом идти к нам, а со словом мира и дружбы, как добрый сосед, чтобы вместе выступить против кочевников!.. А теперь — поздно: не пойдет народ венетский за тобой! И сам погибнешь от руки гунна, и племя твое рассеется среди других племен, как придорожный песок по степи — без следа, и злая твоя слава сгинет. И никто не пожалеет тобя!.. Жаль только, что и нашу силу подкосил ты на корню в преддверии страшного лихолетья. Покорили гунны вас, покорят теперь и нас!

Замолчал Бож и стоял, облитый кровью и поддерживаемый сыновьями, прямо и гордо, будто и не был побежден. Степной ветер-ветерок остужал его раны и забавлялся седыми волосами, — а они звенели, словно серебро. И сыновья его смотрели смело на победителя, и вельможи, и ни в чьих глазах не было страха.

Сжалось от страшных пророчеств сердце Винитара.

Он побледнел от гнева — закричал:

— Вот как ты говоришь, княже!.. Не молишь, не умоляешь, а угрожаешь!. Так знай же — не будет по-твоему! Победил я венетов — побежу[17] и гуннов! Но ты уже не увидишь этого, потому что умрешь лютой смертью! — И повернулся к своим дружинникам: — Распните князя вместе с сыновьями и вельможами его! Распните на высоких крестах и поставьте на горе, чтобы выдели венеты и ужасались!

Схватили готские воины князя Божа, его сыновей и вельмож-бояр — разпяли на крестах, поставили на высокой могиле, откуда была видна венетская земля, и так скончались они в нечеловеческих муках.

А Винитар?

Недолго утешался он неразумной победой. Узнал каган Баламбер, что готы без его разрешения напали на венетов и победили их, испугался усиления своего неверного союзника и велел передать ему: «Ты захотел для готов победы, а для себя — славы. Сегодня ты напал на венетов, а завтра, охваченный гордыней, нападешь на меня!. Но этого не будет! Иду на тебя — проучу высокомерного»!

И пошел на Винитара войной.

Сошлись они над рекой Днепром, которую готы называли Данапром, гунны — Гунниваром, то есть гуннскою рекой, а некоторые другие племена зовут по-своему — Ерраком.

Свирепо бились они день и второй. Гудела под конскими копытами земля, кровь лилась, как водица, наводя ужас на все готское войско, а воронье закрыло полнеба.

И увидел Баламбер Винитара, который рубился наравне со всеми, наложил стрелу на свой тугой лук, склеенный из крепкого дерева-вяза, и выстрелил ему прямо в голову.

Винитар упал мертвый под ноги своему коню.

И пустились готы наутек, охваченные паникой и ужасом. А гунны догоняли их и рубили острыми саблями, поражали копьями, вязали арканами и тянули, будто скотину, в рабство.

Победил Баламбер и взял себе в жены златокосую красавицу Вадамерку.

И исполнилось пророчество князя Божа. Винитар погиб, а его племя покорилось гуннам и бродит по миру, не находя себе нигде постоянного пристанища…

Красноватый месяц медленно заходил за Высокую могилу, и темная тень все шире и шире протягивалась над ночной степью. Кий долго смотрел, как кровавый круг месяца прятался за гору, и ему казалось, что там, на вершине, на самом вершине, шевелятся какие-то громадные фигуры. Может то тени, а может, на высоких столбах умирает распятый вместе с сыновьями и боярами король Бож? И, может, то не кровавое месячное сияние струится с неба, а их кровь стекает с горы в шумливый степной поток? Может, в той горе и до сих пор живет душа короля Божа?

Долго стоял Кий погрузившись в раздумья, пока месяц не спрятался за Высокой могилой и на землю не упала непроглядная тьма. Тогда он вздохнул, направился к лагерю и, убедившись, что все спят, а вокруг господствует мирная тишина, и сам прилег на душистую траву.