Когда ты рядом - Светлана Талан

Антон задумался об этом, когда отцу стало известно, что он сел на наркотики. Было непонятно: то ли он ничего не знал; то ли догадывался, но не подавал виду; то ли знал, но верил в то, что наркотики в жизни сына — пустое баловство: поиграет, как в детстве новой машинкой, а через некоторое время забудет о недавно любимой игрушке. Отец забил тревогу, когда неожиданно зашел к Антону и застал его только что после душа, в одних трусах. Тогда он впервые увидел гноящиеся, незаживающие раны на его ногах.

— Да, это именно то, что ты думаешь, — сразу заявил Антон, дабы избежать лишних вопросов.

— Тебе надо лечиться. Срочно, — сказал отец.

Тогда он дал сыну деньги, которые Антон тут же потратил на наркоту. Узнав об этом, отец силой отвез его на лечение и все оплатил сам.

Антон смирился и начал лечиться, но через несколько дней узнал, что у него СПИД. Это было как гром среди ясного дня. Он заметался, охваченный паникой, и… позвонил отцу.

— Арсентиевич, — так шутя обычно обращался к нему Антон, — все в этой жизни поправимо.

— СПИД неизлечим, — отрезал осунувшийся и посеревший отец.

— С таким диагнозом люди живут долго, если лечатся, — сказал Антон, сам в это не веря.

Антон лгал. Но ложь не была для него обременительна. Последнее время он жил во лжи, и она стала неотъемлемой частью его впустую протекающей жизни. Георгий Арсентиевич до сих пор считал, что сын учится в институте, хотя Антон не появлялся там уже несколько месяцев. На этот раз отец снова поверил сыну и оставил ему крупную сумму денег. Антон поблагодарил, сказал отцу, что все будет о’кей, и положил деньги в портмоне. А вечером того же дня он принял для себя окончательное решение.

Вчера после ужина в отделении Антон вышел на улицу, якобы подышать свежим воздухом перед сном, и уехал домой, прихватив с собой деньги отца. Возможно, он бы начал лечение от СПИДа, надеясь на выздоровление. Но врач открыто сказал ему, что болезнь запущена и ему осталось не очень много. Сколько — врач так и не сказал, хотя Антон и предлагал ему деньги. «Если не говорит, значит, мало», — сделал вывод Антон.

Он закрылся в своей квартире, наглухо задернув шторы. Ему хотелось скрыться, спрятаться от всего мира и от болезни, которая в нем бродит. Но она уже выбрала его в качестве жертвы и готова была проглотить с потрохами.

Антон нервно бегал по комнате из угла в угол и курил. Еще не докурив одну сигарету, он прикуривал другую. Его распирала злость, готовая взорваться подобно гранате.

Он даже не знал, на кого больше злится: на отца, на себя, на подругу или друга, которые наградили его болезнью. А еще он был в отчаянии. Ему не хотелось думать о смерти, и он всячески старался не впустить эту мысль в голову, но она была ужасно навязчива, назойлива, как осенняя муха. И тогда Антон достал из тайника шприц. «Надо успокоиться, — решил он, пытаясь поймать запавшую вену. — Потом будет легче решить, как жить дальше».

На некоторое время проблемы и неприятности покинули его, и он почувствовал себя как раньше, счастливым. Но это был самообман. Кайф прошел, Антон вернулся в реальность, но чувствовал себя уже спокойнее. Он снова взял сигарету, прикурил и развалился в кресле, положив больные ноги на стеклянный столик. И вот тогда он решил, что будет делать дальше. Он поедет в Днепропетровск к знакомым ребятам, купит на все оставленные отцом деньги наркоты и продаст здесь. Он делал это уже не раз и не два. Но то были мелкие закупки, так, для себя, для друзей. А теперь он сможет прилично увеличить имеющуюся сумму и отвязаться. Антон представил, как будет клево, когда он соберет всех своих друзей, подруг и они станут гулять в самых дорогих кабаках и ночных клубах. Не надо будет думать о том, сколько стоит в японском ресторане суп мисо с водорослями или, например, подогретое рисовое вино, сколько надо заплатить стриптизерше с самыми длинными ногами и большой грудью, а можно будет просто получить удовольствие от жизни. Последнее удовольствие. В этот день он не будет чувствовать безысходность и отчаяние. Ему надо испытать чувство свободы от наркоты, от проклятого СПИДа — от всего. Антон решил, что этот день, проведенный в свое удовольствие, будет прощальным. Пусть друзья запомнят его веселым, щедрым, жизнерадостным. А потом, самое главное, не струсить в последний миг. Потом он достанет свою так называемую золотую иглу. Каждый уважающий себя наркоман держит ее в своем тайнике. Имел золотую иглу с большой дозой и Антон. Не просто с большой, а с огромной, «несовместимой с жизнью», как говорят врачи.

«Лучше умереть от передозировки, чем от СПИДа, — подумал он. — О болезни знает только отец, а он будет молчать».

Такое решение Антон принял вчера, и уже никто не мог его остановить. Он мчался на бешеной скорости, не обращая внимания на раздражавший туман, который тормозил исполнение его замысла. Антон не соблюдал правила движения, обгонял, подрезал, проезжал на красный свет и даже не притормаживал возле знака «STOP», предоставляя возможность останавливаться перед знаком тем, кто останется после него. Ему сегодня хотелось одного — снять все до единого запреты.

Впереди него плелся БМВ цвета «металлик». Сначала Антон просто его обошел. Ему не хотелось видеть перед собой зад какой-то машины, но тот опять его обогнал. И не просто обогнал, а нагло подрезал. Антон не собирался сегодня никому ничего прощать. В другой раз он просто плюнул бы ему вслед, выматерился и через минуту забыл о такой наглости. Но у него, Антона, другого раза уже не будет. У этого БМВ будут тысячи таких случаев, а у него это последний. Этот БМВ мешал его свободе, и Антон не мог такого допустить.

Вспомнив, что надо заправиться, Антон свернул на первую попавшуюся АЗС, подумав, что сейчас обгонит «металлик» и задаст жару своему «хаммеру».

— Ну, ты долго еще будешь копаться? — нервно спросил он в приоткрытое окно парня, вяло взявшего «пистолет» в руки.

— Сейчас, я сейчас, — засуетился тот.

Антон посмотрел на парня. Он был его сверстником. Рыжий, с большими ушами, веснушчатым лицом и толстыми губами парень испуганно хлопал бесцветными голубыми глазами, вызывая только жалость.

— Слышь, парень, — обратился к нему Антон, — какой подарок в жизни тебе больше всего запомнился?

Парень растерянно захлопал глазами и переспросил:

— Подарок?

— Да, подарок. Что самое ценное тебе дарили?

— Мобильник, — непонимающе ответил он.

— Сколько он стоит?

— Не знаю, — пожал плечами парень. — Мне его мать купила.

— Крутой мобильник? Новейший?

— Нет, бэушный, с рук на рынке купила.

Антон открыл бардачок, где лежали стопки стодолларовых купюр, отсчитал десять штук и протянул парню.

— Возьми. Это тебе, — сказал он.

Парень испуганно вытаращился на него.

— Зачем?!

— Купишь себе подарок. Здесь тысяча долларов. Как думаешь, пацан, тебе кто-нибудь сможет сделать такой подарок?

— Не-а, — помотал головой обескураженный парень, уставившись на деньги. — Что мне надо сделать?

— Принять это от меня.

— И все?! — спросил парень недоверчиво, но руку все-таки протянул. — А вы… не этот?..

— Не «голубой»? — улыбнулся Антон. — Нет. Я обыкновенный человек. Нет, вру. Попытаюсь тебе объяснить. Вот, например, ты знаешь дату своего рождения?

— Конечно. Восьмое марта.

Антон улыбнулся. «Явно неудачник по жизни, — подумал он. — Родиться в нормальный день и то не смог».

— А дату своей смерти?

— Не-а.

— Конечно, ты не можешь ее знать, как и все люди. А вот я знаю конкретную дату последнего дня своей жизни.

— И когда? — глуповато хлопая глазами, спросил рыжий.

— Сегодня, пятнадцатого мая, — просто, словно о чем-то обыденном, сказал Антон. — Что бы ты сделал, если бы знал, что живешь последний день?

— Что-нибудь хорошее.

— Вот и я так думаю. Поэтому и дарю тебе штуку баксов. Просто так. Бери, порадуйся хоть немного жизни, — произнес Антон, положил в протянутую руку деньги и с грустью в голосе добавил: — Пока есть такая возможность.

Парень стоял с открытым ртом и не находил нужных слов.

— Спа-а-с-и-и-бо, — наконец протянул он и поспешно сунул деньги в карман синего комбинезона.

— Давай, брат, — сказал Антон и хотел еще что-то добавить, но заметил, что по дороге мимо заправки проехал знакомый БМВ. Даже сквозь пелену тумана Антон разглядел, как в приоткрытое окошко кто-то показал ему средний палец, и окошко тут же плавно закрылось. — Кажется, мне пора, — произнес он.

Успокоившись после разговора с пареньком и почувствовав себя благородным и щедрым (впрочем, как всегда), Антон снова ощутил прилив злости. Он нажал на педаль газа так, что задние колеса провернулись, запищали, взвизгнули и выбросили из-под себя мелкие камешки. Автомобиль рванул с места, оставив растерянного парня у бензоколонки.