Закат Ра - Дмитрий Савчатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так было, — тускло выдохнул Ио. — Но здесь — не там. Если здесь и существует… Аналог Всеобщего, то он иной. А значит, Ра не будут такими как прежде. Внешне они, может и не изменятся, но внутренне…
Он постучал когтем по голове и смолк, отвернулся, точно не говорил ничего. Постояв немного в задумчивости, Ио добавил:
— Эта планета обрела себя, я полагаю. И если это так, то у нас будут некоторые трудности с возрождением Ра.
— Но ведь это все только предположения! — вспыхнул Изотер. — Хватит уже множить гипотезы одну нелепее другой! Монтерс! Ведь ты говорил, что Ра погибнут? Говорил?! Ну и что стало с ними? Посмотри!
Избранные посмотрели вниз на блуждающих по песку Ра. С вершины пирамиды, где уединились избранные, Ра походили на букашек, медлительных и едва живых. Тиеф лишний раз ощутил, какая пропасть разделяла их сейчас.
— Всё, я так больше не могу, — Вимерис шумно выдохнул, подобрался и скакнул вниз. Он приземлился, взметнув облако пыли, и направился к Ра. Отягощенные беженцы замерли на мгновение, но потом медленно потянулись к нему навстречу.
— Что он делает? — спросил Изотер и растерянно обвел взглядом избранных.
— Возвращает потерянную связь, — догадался Тиеф. — Только…
— Только уже поздно, — прошелестел Ио и повторил стремительный маневр Вимериса. Вслед за ним спустились Монтерс и Изотер. Тиеф остался в одиночестве. Невидимая плеть тоски сдавила горло. Хотелось умереть, зарыться дышалом в красный песок родной, теперь, такой далекой планеты. Да так и закончить.
Тиеф медленно опустился и сел на сложенный хвост, прикрыл глаза. Веки, точно каменные глыбы, заточили его внутри. Ветер, обжигающие лучи близкого солнца, заскорузлость членов — все осталось снаружи. Сонм архисториков притих, оставив за себя громаду могущества. Она ворочалась, вздыхала сильным зверем, то ли засыпающим, то ли пробуждающимся.
Вдруг он почувствовал, как пространство на мгновение всколыхнулось. Он открыл глаза и увидел перед собой Шорти и Веллана. Они низко склонились над ним и молчали. Тиеф перевел взгляд с одного на другого, не дождался реакции и медленно поднялся. Вслед за ним выпрямились и возвращенцы.
— Мы видели их, — наконец произнесли они, но не хором, как раньше, а в разнобой.
— Кого?
— Мы видели пришельцев. Они далеко на юго-западе в прозрачной сфере у большой воды. Их много и они опасны.
— Пришельцы?
— Да. Жители Утренней Капли. Они виновны в гибели нашей планеты. Их нужно уничтожить, уничтожить. Или они уничтожат, уничтожат нас.
Tat 4
Океан представал безликой громадой. Ровный и неподвижный у горизонта, он оживал по мере приближения, но только для того, чтобы с глухим рокотом умереть на крутом берегу. Сейвен провожал взглядом разбивающиеся о высокий утес волны, слушал прибой и вспоминал зеленоватые гребни океана Вербарии. Брызги оседали на лице соленой расой. «А у нас океан был пресным…»
Сейвен прикрыл глаза и глубоко вздохнул. От вдоха в голове закружилось. Богатый кислородом воздух пьянил и, вне купола, всем было предписано дышать украдкой. Енисей успокаивал, что ничего страшного в этом нет, и скоро все привыкнут так дышать… Но, откровенно говоря, привыкать не хотелось. Хотелось вернуть потерянное.
Труднее всего было привыкнуть не к тяжести воздуха или гравитации, а к цвету неба, которое напоминало родное лишь на закате или рано поутру. День же сиял так, что приходилось надевать солнцезащитные очки. Они и сейчас лежали в кармане куртки, дожидаясь своего часа. Лунные ночи же напротив сразу понравились Сейвену. Луна серебрила мир сказкой, которой так не хватало Вербарии.
Над головой раздалось гнусавое «кря-кря». Он посмотрел вверх и увидел крылатых созданий, что пролетали вдоль берега. Не отрывая взгляда, Сейвен поднялся, подавил очередной вздох и зашагал вслед за улетающей стаей.
Енисей нарек летучих тварей птицами. Психобот вообще оказался жутким педантом, классифицирующим все диковинки, до которых дотягивались его щупальца. И не без успеха. Каталог ширился с каждым днем, а новые слова приживались удивительно легко и быстро.
Путь загромоздил каменный навал. Сейвен бездумно осмотрел преграду, покосился на рокочущий внизу океан, повернулся и сел прямо на траву спиной к воде. Вдали ярко сверкал купол. За ним черной стеной высился бор, в который они должны были углубиться еще час назад. «Интересно, меня дождались?»
Вербарианцы столкнулись с местным разумом при первой же посадке. В ту памятную ночь они приводнились на горное озеро, где до полусмерти напугали рыбака. Да, его интеллект не отличался остротой, но огонек разума горел в нем уверенно и ровно. Чтобы не навредить самобытности землян, переселенцы выбрали континент, стоящий особняком у южного полюса. Именно на одном из его крутых берегов Крайтер вынул тысячетонную ложу и аккуратно усадил в нее купол. Общий вид теперь напоминал тот, который запомнился на острове Бредби: зеленый луг, холмы, неподалеку лес… Но при ближайшем рассмотрении, сходство рассыпалось на неприятные детали, вскрывающие обман.
Вообще на этой планете можно было жить. Особенно под сводом купола, где сохранился уголок прежнего мира, как то нормальный воздух или привычное тяготение. Но не стекло купола или воссозданные под ним условия составляли Вербарию, а живые люди, чей общий дом обернулся воспоминанием.
Спасенные Древние хранили память о доисторической Вербарии, но знаниями делились скупо и туманно. На расспросы они зачастую просто улыбались, а если и отвечали что-то, то редко и непредсказуемо. Из таких вот щедрот и удалось сложить более-менее внятную картину появления жизни.
Всему причиною стал Первый — Атодомель, что шагнул в их систему из Солнца, как из распахнувшихся дверей. Шагнул не один, а со свитой в лице Древних. Долгие столетия бессмертные слуги властителя ткали биоэфирную сеть на поверхности Вербарии. Все это время Атодомель отдыхал в генизе, набирался сил для главного дела. Когда Древние завершили свою работу, он высек искру жизни. Что именно сделал властитель — оставалось загадкой, но после его «божественного» вмешательства Вербария вскипела эволюцией. Со временем биоэфирная сеть затвердела и приняла ту форму, в какой ее обнаружили Крайтер с Разиель. Сеть больше не участвовала в генерации жизни, а только ускоряла развитие. Наконец, эволюция породила разум и Атодомель приступил к сбору ментальностей. Первым не полагалось вмешиваться в ход эволюции, но Атодомель вмешался. Он нашел в вербарианцах нечто такое, что заставило его отступиться от правил. Что — Древние не знали или не
