Закат Ра - Дмитрий Савчатов

У самой земли пирамиды зависли ненадолго и медленно опустились на песок рядом друг с другом. Солнце блестело в лужах миражей, дул горячий ветер — они попали в сердцевину яркого дня.

Тиеф вернулся в свое прежнее тело. За время перелета он отвык от его узости и теперь чувствовал себя стесненно. В чреве пирамиды было сумрачно и тихо и он не сразу разглядел Ра, сбившихся кучкой в дальнем углу вместилища. Они напоминали зверьков, угодивших в западню и ждущих своей участи. Тиефу стало жалко их. Оторванных от мира, лишенных последних услад. Лишенных вообще всего. Кому понадобилось это переселение? Ра? Но ведь их никто даже не спрашивал…

— Встаньте, — строго приказал Тиеф, но голос его дрогнул. — Мы прилетели.

Ра не пошевелились. Они молча следили за Тиефом и ждали. Когда он шагнул к ним, группка вздрогнула, затрепетала. Прячась друг за другом, они отступили к стене, вжались в нее. Тиеф остановился — замерли и Ра.

— Я, — прошипел Тиеф, не в силах подобрать настоящих слов. — Я не знаю, зачем мы здесь. Не знаю точно так же как и вы. Но я уверен, что глупо умереть, так и не увидев места, где мы очутились. Это… Это наш новый дом. Просто посмотрите на него. Не спешите. Погибнуть всегда успеется.

Ра будто выдохнули облегченно. Они больше не смотрели на него, как на губителя, однако настороженность все еще блестела в их глазах. Только сейчас Тиеф горько пожалел, что за долгое время полета ни разу не спустился к бывшим соплеменникам. Еще на родной планете он стал чужим и, по собственной глупости, усугубил отчужденность.

Врата пирамиды расступились и внутрь хлынул запах планеты. Воздух Тиефу не понравился, но, по крайней мере, он подходил для питания. Избранные, условившись заранее, сохранили привычное тяготение только под сводами пирамид. Тиеф, как смог, объяснил это соплеменникам и теперь Ра топтались у порога, не решаясь переступить его. Они щурились на яркое солнце, рассматривали окрестные пески и тихонько пробовали на вкус сухой ветер.

Тиеф спустился первым. Ра с любопытством наблюдали за ним, но следом так никто и не пошел.

— Модаберти, — позвал Тиеф того, кого хорошо знал. Он надеялся, что прямое обращение к другу придадут тому уверенности. — Не бойся, иди.

Модаберти и впрямь воспрянул, расправился и шагнул из тени пристанища. Едва он опустил ногу на первую ступень, как мучительно выдохнул, съежился и остановился. Было видно, как он разрывается между желанием поскорее вернуться назад и желанием встать рядом с Тиефом.

— Смелее! — подбодрил его Тиеф. — Докажи, что все было не зря!

Храбрец прошипел что-то в ответ, взмахнул дышалом и спустился еще на ступень. Этот шаг вышел уверенней. Согбенный, осипший, но чрезвычайно довольный собой он, наконец, встал рядом с Тиефом.

— Молодец, — Тиеф положил руки ему на плечи и изучающее посмотрел в глаза. — Архисторики гордятся тобой.

Убедившись, что Модаберти чист сознанием, он потрепал его по гриве светоулавливателей и обратился к остальным:

— Ну а вы? Или здесь только один настоящий Ра?!

Не сразу, но другие тоже сошли на землю. Те, что были помоложе и поупруже телом, держались куда лучше, чем предполагали избранные. Старшие пытались не делать лишних движений, отдавая все силы дыханию, отчего подолгу замирали на одном месте. В такие моменты они напоминали окостеневшие скелеты пустошей, с той лишь разницей, что их дышала вибрировали от всасываемого воздуха.

Изучить окрестные барханы выходцам не позволили и очень скоро препроводили назад в пирамиды. Первый спуск был расценен как опыт и опыт успешный. Вопрос с питьем решили просто: под землей на значительной глубине залегал пласт воды, к которому избранные пробили канал. Пребывающая под давлением вода ударила гейзером и разлилась в небольшое студеное озеро.

— С биологической точки зрения Ра выживут, — не без удовлетворения в голосе проговорил Изотер, когда избранные остались одни на подсыхающем песке. — Теперь можно попробовать собрать и каплю.

— Какую еще каплю? — усмехнулся Вимерис. — Даже если они и выделять что-то, я крайне сомневаюсь, что это окажутся частички Всеобщего.

— Нам бы сберечь самих Ра, — невесело выдохнул Тиеф. — Воссоединение процесс длительный. Если он остановиться на несколько лет, то ничего страшного не произойдет.

— Хочешь сказать, мы еще вернемся?

— Песчаная буря, пусть и всепланетарная, не может длиться вечно. Если наша высшая цель воссоздать Всеобщего, то здесь мы ее не достигнем.

— Вам не кажется странным, что Мудрецы не отметили дальнейших целей? — Монтерс взмахнул дышалом и приосанился. — Им следовало бы прояснить ситуацию.

— Придет время, мы все узнаем, — со строгостью ответил Изотер.

— Когда? Мы уже здесь. Все устроили. Чего еще ждать?

— Когда Мудрецы сочтут нужным снизойти, они снизойдут. А до тех пор мы будем присматривать за Ра, будем поддерживать их и оберегать от чужой среды.

— Мудрецы оставили нас, — вдруг произнес Ио, и все устремили на него внимание. — Их больше нет. Мы — это они.

— Как? — наконец растерянно проговорил Изотер. — Откуда?..

— Я думаю. Мы ни разу не слышали их со дня бегства. Не слышим и сейчас. Но прислушайтесь к себе. Мы стали ими еще там, на родной планете. Слышите?

Стало тихо. Страшно тихо. Тиеф догадался о чем говорил товарищ. Весь долгий путь его терзало ощущение двойственности, так, будто за его существом кто-то скрывался. В тщетных попытках он ловил это нечто, но хватал лишь собственный хвост. Вероятно, это говорили в нем предки, могучая армада неволенная в узкой физической кромке. А может, блики чужого присутствия отбрасывал Мудрец, растворенный в нем. Ставший им.

— Ерунда, — хрипло выдавил Изотер. Тиеф видел, как он пытается убедить, прежде всего, самого себя. — Без них мы не смогли бы даже оторваться от родной планеты.

— Они есть, — голос Ио был бесстрастен и пуст. Казалось, что это голос самой пустыни. — Но это мы.

Потухший ветер лениво шевелил песок, ныл вершинами пирамид. Такой обычный и такой чужой, он доносился замолчанным стоном. Монотонная свобода родных пустошей. Где она теперь? Где он, — простой Ра, — освобожденный от дел и поступков? Он здесь. Отягощен мощью, ответственностью и… Свободой. Разум упрямо повторял, что это великая честь быть избранным, что ему доверено спасение древней цивилизации! Но проницательный ветер шептал, что честь — притворство, а даденная свобода — самый тяжелый камень, который только можно взвалить.

— Не хочешь ли ты сказать, — с расстановкой произнес Тиеф. — Что Мудрецы спасали не Ра, а себя?

Ио молчал. Взгляды избранных сошлись на нем в