Невский романс - Ольга Свириденкова

Владимир неторопливо раскурил трубку и с хмурым, сосредоточенным лицом встал возле окна.

— Да, Саша, правда, — глухо промолвил он. — И даже рапорт уже подал, две недели назад.

— Но как же это ты решился? Вот так, вдруг, одним махом оборвать успешную карьеру! Тебе ведь обещали чин полковника?

— Да, обещали. К декабрю, — сказал Владимир без всякого выражения.

Александр немного помолчал:

— Но объясни, по крайней мере. Я не понимаю.

— Не понимаешь?

— Нет.

— Хорошо, — голос Владимира зазвучал чуть резче. — Помнишь, как шесть лет назад меня разжаловали за дуэль в унтер-офицеры и перевели в Малороссию? Я попал под начало генерала Сергея Волконского, который принял меня очень хорошо. Если бы не он, не его поддержка и опека, я не выдержал бы там… Но мне повезло. — Он выразительно посмотрел в глаза Александру. — Так что же ты хочешь? Чтобы я, получив командование полком, повел его на… своих? «Господин Волконский, я имею поручение его величества взять вас под арест. Извольте отдать мне шпагу!» — Владимир с отвращением передернул плечами.

— Но, позволь, с чего ты взял… — взволнованно возразил Зорич. — Да, я прекрасно знаю про тайное общество… Кто же о нем не знает? Однако все эти общества у нас благополучно существуют уже, по меньшей мере, лет восемь, и никого не беспокоят. Я и сам чуть было однажды не вступил в Союз благоденствия. Ну и что с того? Революционные прожекты заговорщиков до сих пор остаются прожектами. И рискну предположить, что в ближайшие лет пять ничего не изменится.

— Ты забываешь: сколько веревочке не виться, а конец будет.

— Будет. Да только когда?

— Скоро, Саша, уже очень скоро.

— Да откуда у тебя такая уверенность? Разве ты что-то слышал?

Владимир неопределенно пожал плечами:

— Есть сведения, что гроза может разразиться уже в следующем году. Так какая разница, сейчас мне подавать в отставку или через год? По мне, так лучше сейчас. Ты вот, Саша, — он чуть заметно улыбнулся, — бросил смолоду службу, живешь себе привольной жизнью великосветского повесы и не понимаешь иных вещей. Например, того, как иногда засасывает человека власть.

— Засасывает? — задумчиво переспросил Александр. — Что ж, тогда… ну ее ко всем чертям!

— Правильно, — согласился Владимир, решительно взмахнув рукой, будто отсекая остатки сомнений. — А теперь прекратим этот разговор и пойдем обедать.

— А потом, — с расстановкой произнес Зорич, весело подмигивая другу, — я повезу тебя к Шармеру, моему портному. И с завтрашнего дня займусь твоим обучением по части модных фраков и галстуков.

— По рукам, — улыбнулся Владимир.

4

Полина тревожилась напрасно: родители вернулись поздно и не узнали о ее проделках. А со следующего дня девушку так захватили хлопоты с примерками бальных нарядов, что она даже забросила своего любимого Вальтер Скотта. Да и какие тут книжки, когда долгожданное событие — первый бал — стремительно приближается?

В этот знаменательный день Полина встала позже обычного, и все равно время тянулось бесконечно. Наконец часы пробили семь и начались сборы. В бело-розовом будуаре Полины стояла тишина. Горничные переговаривались приглушенными голосами, их движения были необычайно осторожны, словно они боялись нарушить важность происходящего.

Сидя перед высоким трюмо в ажурной серебряной Раме, Полина старалась не смотреть в зеркало, пока ее сложная прическа не будет окончена. И только поминутно, с замирающим сердцем спрашивала, обращалась к своей любимой горничной:

— Ну что, Верочка? Как? Получается?

— Не тревожьтесь, барышня, вы будете краше всех, — приговаривала Вера.

К девяти часам все было закончено. Страшно волнуясь, Полина спустилась в парадную гостиную, где уже дожидались родители.

— Мое дорогое дитя! — воскликнул Юрий Петрович Вельский, вскакивая с кресла и устремляясь навстречу дочери. (Обычно он произносил эту фразу по-французски, но сейчас от волнения перешел на родной язык.) — Ты так прекрасна, что я не верю своим стариковским глазам. Да это вовсе и не наша малышка Полина, а какая-то незнакомая красавица, принцесса!

— Жорж, Жорж, осторожнее! — испуганно заверещала княгиня Дарья Степановна. — Зачем ты ее обнимаешь? Ты изомнешь платье! Повремени со своей нежностью, дай-ка я сперва на нее хорошенько посмотрю…

Велев мужу отойти от дочери, Дарья Степановна осмотрела ее с головы до ног зорким, придирчивым взглядом. Потом обошла вокруг, снова посмотрела спереди, еще раз обошла кругом.

— Ну, слава Богу, — с глубоким облегчением выдохнула она. — Кажется, мы все предусмотрели. Поленька выглядит отлично.

Лишь теперь Полина, наконец, отважилась на себя взглянуть. И зарделась от счастья. Платье из дорогого молочно-белого шелка подчеркивало все достоинства ее фигуры: осиную талию, в меру узкие плечи, небольшую, но соблазнительно налитую грудь. Пошито оно было по самому последнему писку моды. Талия не завышенная, как было модно еще недавно, а на своем естественном месте, плечи почти полностью открыты, на груди — нежные горизонтальные складочки, и с левой стороны, возле короткого пышного рукава — букетик ромашек и незабудок. На неширокой юбке колоколом — две пышных оборки с волнистым краем. Все такое милое, нежное, кукольно-воздушное.

Замысловатая модная прическа — тугие локоны на висках и высокий волосяной бант на макушке — тоже оказалась Полине к лицу. И украшавший прическу букетик, как на платье, тоже смотрелся чудесно. И пересекавшая лоб тонкая цепочка-фероньерка с каплевидной жемчужиной, и висячие сережки, и небольшое жемчужное ожерелье, и аккуратные голубые туфельки с ремешками — все, все, все!

— Венера, Диана, Флора, итальянская мадонна, — восхищенно приговаривал Юрий Петрович. — Ну, моя дорогая, ты сегодня превзошла саму себя. Я не сомневаюсь, что успех тебе обеспечен.

— Ах, Жорж, молчи ради Бога! Не то еще сглазишь, — сердито перебила княгиня. И, подойдя к дочери, заботливо расправила нежно-голубой атласный поясок ее платья. — Да, все хорошо, дорогая. Но все-таки, мне кажется, розы в прическе смотрелись бы лучше, — с легким сомнением заметила она.

— Нет-нет, маменька, — поспешно возразила Полина. — Не нужно роз, пусть остается так. Модистка советовала именно эти цветы, ей виднее.

— Ну, стало быть, все готово, и можно ехать. — Дарья Степановна посмотрела на часы. — Половина десятого. Не рано ли?

— Нет, ma chere, — возразил князь. — Как раз к десяти доедем.

— Лучше все же приехать попозже, когда соберется больше кавалеров…