Девчонки и прогулки допоздна - Жаклин Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он учится в Халмеровский школе.
– Тем хуже. Ученики этой школы известны своим распутством. Подцепят маленькую глупую девчонку и проверяют, далеко ли с ней можно зайти, – грохочет отец.
– Не нужно сгущать краски. Рассел совсем не такой. Он любит живопись. Он рисовал, и я рисовала, и мы с ним разговорились. А потом он поехал со мной и Надин на автобусе, и мы капельку прошлись. Мы говорили обо всем на свете, только и всего.
– Только и всего?! – кричит отец. – У тебя косметика размазана по всему лицу. Ясное дело, чем вы занимались.
– Да ничем мы не занимались! Хватит! Я не знаю, почему ты такой, вечно все портишь.
– Твой папа ничего не собирается портить, – вмешивается Анна. – Он просто очень тревожился, все думал, не произошло ли с тобой что-нибудь. И перенервничал. Я тоже. Ведь такое случилось впервые. Ясное дело, мы подняли шум из-за пустяка.
Она отхлебывает кофе и пытается выдавить из себя улыбку, как будто у нас идет нормальная беседа.
– Судя по всему, этот Рассел славный мальчик. Ты еще будешь с ним встречаться?
– Завтра.
– Никаких «завтра», – отрубает папа.
– Но почему? Я думала, ты нормально относишься к дружбе с мальчиками.
– Дело не в мальчиках, а в том, что ты нам врешь.
– Ну, простите меня. Я сказала первое, что пришло в голову.
– Это ужасно, ты говорила так убедительно. Никак такого от тебя не ожидал, Элли. И мне противно думать, что ты отправилась гулять с первым встречным, который тебя поманил пальцем, и дала себя тискать в темноте.
– Папа, замолчи. Какое ты имеешь право говорить со мной в подобном тоне? Разве ты сам, по твоему выражению, не тискал девиц? Я прекрасно помню, как ты гулял с девушками после смерти мамы – до того как у тебя появилась Анна. Может, и после того тоже.
– Да как ты смеешь! – кричит папа.
– А вот и смею. Ты меня достал! Почему взрослые должны жить по одним правилам, а подростки по другим? По какому праву ты мне указываешь, что делать?
– Прекрати, Элли, – резко говорит Анна.
– С какой стати? И вообще, почему я должна тебя слушаться? Ты мне не мама.
Я проскальзываю мимо них и бегу вверх по лестнице. На площадке стоит Цыпа в пижаме.
– Ну ты и влипла, Элли, – шипит он.
– Заткнись! – Я влетаю к себе в комнату и хлопаю дверью.
Падаю на кровать и реву навзрыд. Ненавижу их всех. Зачем им надо было испортить самый волшебный вечер в моей жизни?
Глава 3
Время поэзии
Завтрак проходит ужасно. Мы с папой не разговариваем. Анна щебечет за всех, делая вид, что сегодня самое обычное утро. Цыпа в восторге от происходящего, он умирает от любопытства и задает бесконечные идиотские вопросы про «Эллиного бойфренда».
– Никакой он не бойфренд. Просто парень из одиннадцатого класса, с которым я вчера случайно познакомилась, и у нас был долгий и интересный разговор об искусстве.
– А потом долгое и интересное свидание в парке, – с горечью в голосе произносит папа, нарушая свое молчание.
– Ну пожалуйста, – Анна вот-вот расплачится, – не говори с Элли в таком тоне.
– Говорю, как считаю нужным. – Папа отодвигает от себя тарелку и встает из-за стола. – Она еще ребенок и должна усвоить, что надо слушаться старших. Ей никто не позволял шататься по улицам ночью.
– Папа, я была дома в двадцать минут двенадцатого. Куча девчонок моего возраста гуляют до двенадцати или до часу.
– Меня не волнует, что делают другие. Судя по вчерашней унизительной беседе с матерью Надин, они были просто шокированы. Очевидно, ее дочь так себя не ведет.
Ничего себе! Если бы они только знали. В прошлом году, когда Надин крутила с этим негодяем Лиамом, она врала напропалую маме и папе, будто была у меня или у Магды. Естественно, я не могу сказать об этом папе, потому что не хочу сплетничать. Поэтому я просто глубоко вздыхаю и барабаню пальцами по столу, всем своим видом изображая, что разговор меня утомил.
Тут папа приходит в бешенство и начинает на меня орать. Цыпа чует, что в воздухе пахнет порохом, и съеживается на стуле, большой палец во рту. На меня тоже накатывает страх. Отец ведет себя так, будто ненавидит меня. Что с ним? Почему он такой ужасный? Я стараюсь показать, что пропускаю его слова мимо ушей, но в горле у меня щиплет и глаза за очками наполняются слезами.
– Ради бога, прекрати. – Анна поднимается из-за стола. – Ты пугаешь Цыпу. И всех остальных тоже. Пожалуйста, иди в училище. К вечеру мы все успокоимся, тогда и поговорим.
– Сегодня вечером у меня собрание на факультете, – говорит папа. – Перехвачу на работе сэндвич – и сразу туда. Вернусь около десяти.
Меня вечером тоже не будет: у меня свидание с Расселом.
Отец бросает на меня проницательный взгляд – его прищуренные глаза буравят меня точно лазер. Как будто он проникает в черепушку и читает мои мысли.
– Элли, ты никуда не пойдешь. Ясно? Будешь сидеть под домашним арестом.
– Ну и пожалуйста! Что за дурацкое выражение? Так говорят только в каких-нибудь частных школах.
Я выбираю верную тактику. Это самый легкий способ переспорить отца. Он любит корчить из себя либерала, но на самом деле бабушка и дедушка пуритане и консерваторы до мозга костей, и папа оканчивал дорогую частную школу. Иногда его это напрягает. Он старается изо всех сил изъясняться простым языком, но в его речи то и дело проскальзывают пафосные словечки, выдавая его с головой.
– Возможно, это выражение кажется тебе странным, Элли, но, надеюсь, ты понимаешь его смысл?
– Мне нельзя выходить из дома, правильно?
– Совершенно верно.
– Совсем нельзя?
– Совсем.
– Отлично, тогда я не пойду в школу. Сейчас завалюсь в постель и буду дрыхнуть.
– Элли, ты ведешь себя как шестилетний ребенок и еще пытаешься убедить меня в том, что ты достаточно взрослая, чтобы болтаться полночи с незнакомцами! – Папа выходит из кухни.
Он не прощается со мной, не прощается даже с Анной и Цыпой. Тяжело ступая, выходит из комнаты – как будто он деспот-отец викторианской эпохи, какой-нибудь Баррет с Уимпол-стрит, а я его дочь – поэтесса Элизабет[3]. Только я не откидываюсь на софу, поскольку сижу на кухонном табурете, и не готовлюсь к побегу со своим романтическим возлюбленным мистером Броунингом. У нас с Расселом дело до этого пока не дошло. Я не знаю, пишет ли он стихи. Я даже не знаю его фамилии. Но ничего – скоро выясню. Сегодня я встречусь с Расселом, даже если меня за это прибьют. А отец точно прибьет, если обнаружит, что я бегала на свидание.
Я не посвящаю Анну в свои планы. Ведь она может позвонить папе на работу и наябедничать. Похоже, она на самом деле сильно расстроена.
– Элли, не принимай слова отца слишком близко к сердцу, – в голосе Анны сквозит тревога.
– Не буду, не беспокойся.
– Я не это имела в виду. Ох, Элли, я просто не знаю, что сказать. Все так ужасно. Я понимаю, что каждый по-своему прав. Папа явно перегнул палку, но ведь и ты ему сильно нагрубила.
Я было открыла рот, но она качает головой:
– Элли, пожалуйста, помолчи. Ты и так наговорила много лишнего.
Я чувствую себя совершенным ничтожеством. Как я могла опуститься до дешевых наскоков и обвинить отца в том, что он гуляет с девицами? Некоторое время назад Анна страшно терзалась – подозревала, что папа завел роман со своей студенткой. В этом нет ничего удивительного, ведь Анна и сама когда-то училась в Художественном училище. Именно там она и встретила папу. Папы вечно нет дома, и у него всегда наготове какая-нибудь отговорка – вроде сегодняшнего собрания. Я бы на месте Анны давно выяснила с ним отношения, но ей больше нравится притворяться, будто все замечательно. Она никогда не качает права. Я тоже раньше этого не делала. Но теперь я ему дам понять, что на испуг он меня не возьмет.
– Мне стыдно за вчерашнее. Я совсем не хотела тебя обидеть. Это все из-за него. С какой стати он так со мной обращается – что-то мне приказывает?
– Ты его дочь, Элли.
– Но я не его вещь. Если ты позволяешь ему вытирать о себя ноги, то я не собираюсь.
С этими словами супердевочка выпархивает их кухни и принимается собирать школьный рюкзак.
– Ты не закончила завтрак, – грустно замечает Анна.
Я хватаю гренок и говорю, что доем его по дороге в школу.
– Я спешу. – Я мчусь в свою комнату.
На самом деле школа может и подождать. Просто мне не терпится увидеть Надин и Магду и рассказать им все про вчерашнее.
Когда я наконец дохожу до школы, звонок уже прозвенел. Миссис Хендерсон, наша классная, сегодня не в настроении. Как только я отвожу Магду и Надин в уголок и начинаю рассказывать, она велит прекратить болтовню и отправляться в спортивный зал.
На беду, миссис Хендерсон преподает у нас физру. Терпеть не могу физру: хоккей, нетбол, легкую атлетику и английскую лапту. От всего этого мгновенно покрываешься потом, все на тебя орут, и ты чувствуешь себя круглой дурой. То есть я чувствую. Надин тоже безнадежна в плане спорта. Магда довольно шустрая, и у нее хорошо получается управляться с мячом, но обычно она прогуливает физру с нами за компанию.