Николай Негодник - Сергей Шкенёв

…Лодьи легко и неторопливо скользили вниз по течению. На передней держал свой вымпел объявленный Верховным Главнокомандующим Николай Шмелёв. Местные рыбаки неизвестной принадлежности и народности попрятались на берегу, едва только завидев сию армаду. Их можно было понять – на двух посудинах разместилась целая банда лихих леших, горланивших песни и глушивших дубинами неосторожную рыбу. Именно ради нее черный котенок решил продолжить путешествие на коленях у полковника.

За исключением этого фонового шума на Шолокше царила тишина. Из подступавших прямо к воде зарослей доносилось пение соловьев, им было абсолютно наплевать на лешачьи крики. Серега прислушался к птичьему щебету.

– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?

– Дурак ты, хоть и волхв ученый, – ответил ему вместо кукушки Шмелёв. – Такие вопросы нужно дятлам задавать.

Кузнец на подколку не ответил, он внимательно вглядывался в высокий берег.

– Смотри.

Коля тоже глянул в ту сторону. Может, мерещится, а может, и на самом деле так, а только кажется ему, что на высоких горах по крутому берегу березняк мотается, мотается-шатается, к земле-матушке приклоняется.

– Лешаков!

– Слушаю, командир! – тут же отозвался бравый полковник.

– Бери пару бойцов, и в разведку. – Леший молча кивнул и отдал приказ править к берегу.

Пошли, посмотрели, назад воротились, командиру такую речь держат:

– Не березняк то мотается-шатается, мордва в белых своих балахонах богу своему молится, к земле-матушке на восток приклоняется.

– А зачем мордва кругом стоит и о чем она богу своему молится?

У верных лешаков и на это ответ припасен:

– Стоят у них в кругу бадьи могучие, в руках держит мордва ковши заветные, заветные ковши больши-набольши, хлеб да соль на земле лежат, каша-ячница на рычагах висит, вода в чанах кипит, в ней говядину варят.

– А что ты по этому поводу думаешь? – повернулся Шмелёв к Сереге. – Может, присоединимся к празднику жизни?

– Не богохульствуй, люди серьезным делом заняты. А вот подарки послать можно.

Услышав про возможные траты, домовой постарался загородить своим телом окованный железными полосами сундук, из-за которого лодка едва не черпала бортами, и предложил:

– А давайте им весло подарим. А что, вещь в хозяйстве нужная, будут им свою кашу перемешивать.

– У нас их всего два.

– Ну и что? У леших заберем, пускай дубинами гребут.

– Кстати, – оживился Николай. – Полковник!

– Я, командир!

– Перебирайся к нам, будем военный совет держать.

Польщенный оказанным доверием Лешаков прикрикнул на подчиненных, и в мгновение ока его лодка причалила к флагману. Там Хведор осторожно, но быстро пересел, только котенка оставил, опасаясь перегруза. О чем конкретно совещалось высшее руководство, в летописях не сохранилось, но после третьей, когда душа стала доброй и мягкой, Коля Шмелёв отдал исторический приказ:

– Короче, Федя, дары от меня мордве отнесите, так ей на моляне скажите: «Вот вам мешок серебра, старики, вот вам мешок злата, молельщики». На мордовский молян вы прямо ступайте, мордовским старикам серебро-злато отдайте. Тьфу, черт, стихами заговорил.

Сказано – сделано. Только экономный домовой все вздыхал, набивая монетами приготовленные для пороха картузы, пошитые из старых сапог. Два лешака взяли дары и под предводительством непосредственного начальника отправились налаживать дипломатические отношения. Но вернулись только к вечеру, когда лодки были вытащены на берег и прикончена третья бадья стерляжьей ухи. И все трое пьяные – пали жертвой местного гостеприимства.

Еле стоя на ногах, полковник докладывал:

– Угостили нас мордовски старики, напоили суслом сладким, медом крепким, брагой хмельной, пивом вымороженным. Накормили хлебом мягким…

– И как только харя ненасытная не треснула, – возмутился Тимоха. – И с пьяных глаз слогом былинным заговорил.

– А еще просили мордовски старики погодить до утра. Время им надобно на то, чтоб собрать дары ответные.

– Подождем, чего не подождать? – Тут Серега и Николай были одного мнения. – Места тут красивые, да и не торопимся никуда.

На мордовском моляне явственно ощущалась тихая паника. Ну, сами посудите – ведь не каждый день являются на священную поляну духи лесные сильномогучие и приносят дары великие. Да говорят, что идет-де по Шолокше-реке набольший белый царь со дружиною да волхвом напремудрейшим. И зовут того царя Николай свет Васильевич. И шлет он старейшинам мал подарочек от широкой души да на память, да для поддержания штанов.

А мордовски старики, от белого царя казну получивши, после моляна судили-рядили, раскумекивали, чего бы великому государю в дар от мордвы послать. Меду, хлеба, соли набрали, блюда могучие наклали, с молодыми ребятами отправили. А парни, замаявшись по жаре, в тенечке присели да мед, хлеб-соль приели. Старики-де не узнают. Земли да желта песку в блюда наклали, наклавши пошли и белому царю поднесли. Соглядатаи тайные из кустов потом видели, как все обернулось. Видели да локти кусали.

– Шеф, они чего, охамели? – первым проявил недовольство домовой, мечтавший улучшить финансовое состояние.

– А может, эту, карательную экспедицию провести? – поддержал родственника полковник, не упустивший случая щегольнуть подслушанной ученостью.

– Тихо, – прикрикнул волхв. – Я сейчас с Перуном договорюсь – насмешников молниями сожжет.

Но Шмелёв молчал, пытаясь ухватить мысль, вертящуюся в голове. И ухватил:

– Погодите, – с этими словами он честно, с поклоном, принял блюда с песком и землей. Потом повернулся поочередно ко всем сторонам света и произнес: – Слава вам, боги нынешние, прошлые и будущие, что отдали в мои русские руки мордовскую землю. Принимаю во веки вечные!

Серега бросил взгляд на побледневших парней и недоуменно спросил:

– И чего?

– А ничего, – весело ответил Николай. – Выгружайтесь, ребята, здесь мы уже дома.

Глава 3

Наши дни.

Никому не известная страна по ту сторону Океана. Тоже неизвестного

Брюс Моисман с видимым удовольствием затянулся еще раз, надолго задержал дыхание и передал папиросу госсекретарю Уильяму С. Раксу. Сладковатый дымок афганской конопли плыл по Овальному кабинету и закручивался в причудливые фигуры.

– Вот видишь, Билли, курить марихуану гораздо полезнее твоих обыкновенных привычек. Советую вообще переходить только на нее. Ну разве что две-три добрые понюшки хорошего кокаина в день в качестве профилактики насморка. А то даже неудобно перед избирателями получается – моя администрация тратит в год на героин столько, сколько эта противная Россия на оборону.

– А разве нам не наплевать на мнение избирателей, сэр?

– Ну, конечно, дорогой мой, – президент весело захихикал и похлопал госсекретаря по выпуклой части спины. – Но я подразумевал не тех, кто голосует. Впрочем, нам и на этих наплевать – у нас демократия. И кстати, Билли, как разрешилась проблема с тем русским?

– Это с которым? – уточнил мистер С.Ракс. – У нас со всеми русскими всегда проблемы. Одни только правозащитники радуют. Вот истинные демократы, достойные премии Квислинга.

– Нашего сенатора от Иллинойса? – блеснул отличной памятью президент.

– Не совсем, но, в принципе, его я и имел в виду, – не стал спорить госсекретарь.

– Но вернемся к нашему русскому. Это ведь про него наш лучший астролог Пол Глобсон напророчил кучу всякой гадости? Вот никак не могу взять в толк, и чем это может угрожать нашей великой стране какой-то нищий бизнесмен из дикой России? Ладно бы он был владельцем нефтедобывающей компании, но я помню, кого назначал, – фамилии Шмелёва среди них не было.

– Вот вы про кого… Но Пол Глобсон не мог ошибаться. Он лучший астролог нашего Ордена и вообще…

– Ни слова больше, Билли, – резко оборвал своего собеседника Брюс Моисман. – Не забывайся! Хотя в моем кабинете стоит надежная защита от прослушивания, но мы оба давали клятву свято хранить тайну нашего… Короче, хранить.

– Да, босс, виноват, – мистер С. Ракс повинно склонил голову и продолжил: – Выяснилось, что расположение звезд этого человека угрожало национальной безопасности Соединенных Штатов. Точно не выяснили, но при определенном стечении обстоятельств Америка была бы потрясена до основы основ.

– Ты снова переводишь все на задницу, Билли, – с укоризной произнес президент.

– Это почему?

– А кто упомянул основу основ? Таковой у нас давно уже является демократия и ее ценности. Следовательно, этот русский представлял угрозу не только для американской нации, но и для нашего личного счастья.

Госсекретарь аплодировал громко и долго. А потом наябедничал:

– А еще их премьер в своих интервью называет нас толстожопыми педиками.

– Какой негодяй! – возмутился Брюс Моисман. – Наглая клевета, мы тщательно следим за своими фигурами.