Вопросы ответственности за имущественные преступления - Ольга Борисова

Данное преступление, как предполагается, не содержит признака безвозмездности и в связи с этим имущественного ущерба на стороне собственника. Д.А.Леонов ставит вопрос: безвозмездность предполагает отсутствие соответствующего похищенному эквивалента, но кто и как будет определять его для неправомерно реализуемых предметов, исключенных из свободного оборота или ограниченных в нем? В Постановлении Правительства РФ от 7 февраля 2006 года «Об утверждении крупного и особо крупного размера наркотических средств и психотропных веществ для целей ст.228, 228-1 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации» [7] указывается лишь размер наркотических средств и психотропных веществ, имеющий значение для привлечения к уголовной ответственности. Стоимость же данных предметов не определяется. Каким образом эксперты оценят оставление части имущества в счет платы за кустарно изготовленные наркотические средства или психотропные вещества? [6] Как известно, выражением вреда объекту посягательства служат последствия преступления. Для хищения это имущественный ущерб, причиняемый собственнику или иному владельцу и равноценное этому обогащение субъекта хищения. Специальные виды хищения являются наказуемыми независимо от стоимости предмета и, следовательно, величины причиненного ущерба. Хотя бы поэтому ущерб вообще может отсутствовать в конкретном деянии.

Особенность данных преступлений также в том, что их предмет может находиться как в законном, так и в незаконном владении. В случаях, если оружие, наркотические средства, радиоактивные вещества изымаются из незаконного владения, в содеянном полностью отсутствует дополнительный объект (отношения собственности) и характеризоваться как хищение оно, следовательно, не может.

Исходя из отмеченных отличий общего определения хищения и положений статей 221 и 226, 229 УК РФ, в литературе предлагают два пути преодоления коллизии: 1) распространить общее понятие хищения только на преступления против собственности (как это было в УК РСФСР 1960 года в редакции Федерального закона от 1 июля 1994 года); 2) выработать другое, более универсальное определение хищения.

По нашему мнению первая позиция верна, но поставленного вопроса она не решает. Следовало бы вообще исключить из уголовного кодекса рассматриваемые статьи. При этом если оружие, наркотические средства и т.п. изымаются из чужого неправомерного владения (например, собирается незаконно выращиваемый другим лицом урожай наркотикосодержащих растений), это должно охватываться термином « приобретение» и квалифицироваться по статье 228 УК РФ (либо соответственно 222). Если же конкретным деянием действительно нарушаются отношения собственности (например, оружие похищается у милиционера, наркотические средства – из аптеки), то необходимо применять по совокупности статьи о незаконном приобретении и статью главы 21 УК РФ о хищении в соответствующей форме.

1. Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб, 2002. С.160-161.

2. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 5.

3. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8.

4. Кочои С. Хищение по новому Уголовному кодексу // Законность. 1997. № 12. С.8.

5. Леонов Д.А. Признаки хищения наркотических средств и психотропных веществ // Российский следователь. 2006. № 11. С.20.

6. Собрание законодательства РФ. 2006. № 7. Ст.787.

Об умысле и цели при хищении

Хищение в любых его формах характеризуется виной в виде прямого умысла. Кроме этого, обязательным признаком субъективной стороны хищения является его цель – корыстная. Существует позиция, согласно которой хищения так же обязательно предполагают корыстный мотив, однако действующий уголовный закон ее не воспринимает.

Хищение – это родовое понятие, поэтому содержание умысла при хищении можно рассматривать только как общую схему, которая изменяется и дополняется, приспосабливаясь к особенностям каждой формы и вида хищения. Как писал В.Н. Кудрявцев, целостная характеристика умышленного (в данном случае) преступления является сложной, поскольку она складывается из психического отношения субъекта к отдельным объективным признакам состава, а эти признаки многообразны [5, С.151]. В общем же содержание умысла должно соответствовать объективным признакам хищения, описанным в его законодательном определении или вытекающим из него.

Согласно ч.2 ст.25 УК РФ субъект хищения прежде всего осознаёт общественную опасность своих действий. Такое осознание выступает итогом интеллектуального охвата свойств предмета хищения, действия в отношении данного предмета, а также итогом формирования принципиального представления о последствиях хищения.

Субъект прежде всего осознаёт признаки имущества, которое похищает: его вещный характер, экономическую значимость и стоимость, но главное – его юридическое качество, то есть вовлечённость имущества в регулируемые правом отношения собственности. Виновный осознаёт, что похищает чужое имущество, то есть такое, которое не находится в его собственности или ином законном владении.

Сознанием лица охватывается изъятие и обращение указанного имущества в свою собственность или в собственность других лиц. Для разбоя – специфической формы хищения – достаточно осознания того, что изъятие начато при помощи насильственного устранения препятствий этому со стороны потерпевшего. Способ совершения деяния осознаётся наиболее чётко, так как способ избирается субъектом с расчётом – как самый успешный и наименее рисковый путь к обогащению. Однако в данном случае, как и применительно к другим элементам интеллектуального отношения похитителя, возможна ошибка – лицо может заблуждаться относительно применяемого способа хищения. В частности, субъект, изымающий имущество тайно, может не догадываться о том, что его действия наблюдают посторонние люди. В судебной практике принято, несмотря на такое расхождение умысла и реальной обстановки, оценивать хищение как тайное (п.2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое») [3, С.8].

Действие при хищении является противоправным и безвозмездным, и эти признаки также полностью осознаются виновным. Мы не согласны с мнением С.М. Кочои о том, что признак противоправности, помимо отсутствия у виновного прав на данное имущество, включает в себя запрещённость деяния уголовным законом [4, С.78]. Такое понимание противоправности требовало бы включения в умысел осознания уголовно– правового запрета, что не поддерживается теорией уголовного права (во всяком случае большинством специалистов) и законодателем. «Основания уголовной ответственности за большинство преступлений против собственности (кражу, грабёж, присвоение и др.) устанавливаются в пределах такой гражданско-правовой формы правонарушительных действий, как причинение имущественного вреда другому лицу» [1, С.44-45]. Противоправность дополняет юридическую характеристику предмета хищения (чужое имущество), и только в совокупности эти признаки могут указывать субъекту на общественную опасность его поведения. Ошибка субъекта относительно принадлежности имущества ему, лицам, в интересах которых он действует, может исключить ответственность за хищение и дать основание для ответственности за самоуправство (ст.330 УК РФ).

У похитителя уже на самых ранних этапах приготовления к хищению или его совершения складывается субъективный образ последствий хищения. Лицо осознаёт характер и структуру таких последствий, то есть причинение имущественного ущерба, с одной стороны, и собственное либо других лиц обогащение. Кроме того, лицо, имея представление о стоимости предмета хищения, осознаёт размер последствий, которые причинит.

Последствия, как явление будущего, предвидятся виновным. Причём прямой умысел при хищении предполагает предвидение только неизбежности наступления последствий, поскольку причинная связь между изъятием имущества и причинением имущественного ущерба непосредственная и очевидна. Такая характеристика предвидения принадлежит хищению как целенаправленному действию, при котором умысел и цель однородны по содержанию, не имеют никаких расхождений.

Волевой момент умысла предполагает желание наступления последствий, которые субъект предвидит. Волевое отношение к последствиям, согласно законодательной формулировке умысла, выступает высшей точкой умысла похитителя, знаком того, что все иные признаки хищения охвачены умыслом. Как верно отметил В.Н. Кудрявцев, «волевое отношение является целостной характеристикой преступления» [5, С.155].

Умысел при хищении может иметь разновидности, выделенные в теории: он может быть заранее обдуманным и внезапно возникшим, определённым и неопределённым. Но ответственность за хищения дифференцирована, и для вменения отдельных квалифицирующих признаков необходимо установить, что представление субъекта об этих обстоятельствах было более или менее конкретным. Это относится прежде всего к признакам размера хищения, например к признаку «хищение с причинением значительного ущерба гражданину».