Нажмите «Ввод» - Джон Варли

— Что случилось? — спросила она еще раз и зевнула.

— Тебе, наверное, надо поспать, — сказал я.

Она пожала плечами и кивнула.

— Да-а. Я никак не попаду в фазу, и сейчас у меня дневной настрой. Хотя я привыкла работать в любое время и подолгу… Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать мне об этом?

— Нет. Ты уверена, что Клюга убили?

— Предсмертную записку писал не он. Следовательно, остается убийство.

— Я долго думал, за что его могли убить. Он никогда не выходил из дома, так что, видимо, его убили за то, что он сделал что-то такое здесь, со своими компьютерами. А теперь ты… Честно говоря, я не знаю, что именно ты делаешь, но, похоже, ты влезаешь в те же самые дела. Что если эти люди вернутся?

Она вскинула брови.

— Какие люди?

Я растерялся. Опасения мои оформились недостаточно четко и выглядели, наверное, не очень-то убедительно.

— Не знаю… Ты говорила… какие-то организации…

— Значит, ты заметил, как отреагировал на это Осборн? Он решил, что Клюг наткнулся на какую-нибудь тайную операцию, или что люди из ЦРУ убили его, когда он узнал о чем-то секретном, или…

— Не знаю, Лиза. Но я испугался. Вдруг то же самое случится с тобой?

Она неожиданно улыбнулась.

— Спасибо, Виктор. Я не хотела признаваться при Осборне, но меня это тоже беспокоит.

— И что ты собираешься делать?

— Остаться и продолжать работу. Я пыталась придумать, как бы себя обезопасить, но в конце концов решила, что тут ничего не сделаешь.

— Но хоть что-то можно предпринять…

— У меня есть пистолет, если ты это имеешь в виду. Но подумай сам. Клюга убрали среди белого дня. Никто не видел, чтобы кто-то входил в дом. И я спросила себя: кто способен прийти днем, застрелить Клюга, запрограммировать предсмертную записку и уйти, не оставив никаких следов?

— Кто-то очень опытный и хитрый.

— Вот именно. Настолько опытный и хитрый, что едва ли у меня будет шанс помешать ему, если он решит разделаться со мной.

И ее слова, и ее равнодушие к собственной судьбе меня просто потрясли. Но все же она признала, что беспокоится.

— Тогда нужно прекратить все это. Уехать отсюда.

— Ну уж нет. Я не позволю, чтобы меня гоняли туда-сюда, — ответила она, и я уловил в ее голосе жесткую нотку.

Я подумал о том, что мог бы сказать еще кое-что, но не стал.

— По крайней мере… запирай входную дверь, ладно?

Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку.

— Обещаю. И я очень благодарна тебе за заботу. Очень.

Я подождал, пока она закроет за мной дверь, и, услышав как щелкнул замок, побрел через освещенный луной двор к своему дому. На полпути я остановился, сообразив, что мог бы предложить ей переночевать в моей второй спальне. Или остаться с ней в доме Клюга.

Но потом решил не делать этого из боязни, что она неправильно меня поймет.

Только оказавшись в постели, я понял с огорчением и некоторым презрением к самому себе, что у нее были все основания понять меня неправильно.

И это при том, что я ровно в два раза старше ее.

Утро я провел на огороде, планируя меню на вечер. Мне всегда нравилось готовить, но ужины с Лизой стали для меня самым радостным событием дня. Более того, я уже считал их обязательными. Поэтому, когда около полудня я выглянул на улицу и увидел, что ее машины нет на месте, мне стало не по себе.

Я торопливо пошел к дому Клюга. Дверь была открыта настежь. Осмотрев дом, я ничего особенного не обнаружил, только в спальне на полу были аккуратно разложены стопки ее одежды. Все еще дрожа, я постучал в дом Ланьеров. Открыла Бетти и сразу заметила, что я чем-то встревожен.

— Та девушка в доме Клюга… — сказал я. — Что-то произошло. Может быть, нам позвонить в полицию?

— А что случилось? — спросила Бетти, глядя поверх моего плеча. — Похоже, она еще не вернулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Я видела, как она уехала с час назад. Машина у нее что надо!

Чувствуя себя полным идиотом, я попытался сделать вид, будто ничего особенного не произошло, однако успел заметить, каким взглядом посмотрела на меня Бетти. Словно ей хотелось погладить меня по голове или что-то вроде того. Я почувствовал, что начинаю злиться.

Лиза оставила одежду, значит, она должна вернуться. Продолжая уверять себя, что это действительно так, я забрался в ванну с обжигающе горячей водой.

Услышав стук, я открыл дверь и увидел Лизу. С пакетами в обеих руках и с обычной ослепительной улыбкой на лице.

— Я собиралась сделать это еще вчера, но забыла и вспомнила, только когда ты пришел. Мне так хотелось сделать тебе сюрприз, что я съездила и купила кое-что, чего нет у тебя ни в саду, ни на кухне…

Она продолжала говорить, пока мы выгружали из пакетов съестное. Я молчал. На Лизе была новая майка, надпись на которой гласила: V + L–I. Я нарочно не стал спрашивать, что это означает.

— Ты любишь вьетнамскую кухню?

Я взглянул на нее, и только теперь до меня дошло, что она очень взволнована.

— Никогда не пробовал, — сказал я. — Но я люблю китайскую, японскую и индийскую. Я вообще люблю пробовать все новое.

В последней части я покривил душой, но не так чтобы очень сильно: хотя иногда я и пробую новые рецепты, но вкусы в еде у меня в общем-то вполне католические.

— Не представляю, что у меня получится, — засмеялась она. — Моя мать была наполовину китаянкой. Так что сегодня на ужин будет нечто беспородное.

Она подняла глаза и, увидев мое лицо, снова рассмеялась.

— Я забыла, что ты бывал в Азии. Не бойся, собачьего мяса я готовить не буду.

Единственное, что было совершенно невыносимо, это палочки. Я мучился с ними, сколько мог, потом отложил в сторону и взял вилку.

— Извини, — сказал я, — но это мне не под силу.

— Ты вполне прилично с ними управлялся.

— Было время научиться.

Каждое новое блюдо воспринималось мною как откровение: ничего подобного я в жизни не пробовал.

— Ты меня боишься, Виктор?

— Поначалу боялся.

— Из-за моего лица?

— Просто обобщенная азиатофобия. Наверное, я все-таки расист. Против своей воли.

Она кивнула. Мы снова сидели в патио, хотя солнце уже давно скрылось за горизонтом. Я не могу припомнить точно, о чем мы говорили прежде, но, во всяком случае, нам было интересно.

— У вас, американцев, комплекс по поводу расизма. Как будто вы его изобрели, и никто другой, кроме, может быть ЮАР и нацистов, не знает толком, что такое расизм на практике. Вы не в состоянии отличить одно желтое лицо от другого и считаете все желтые нации монолитным блоком. Хотя на самом деле у азиатов расовая ненависть ох как сильна. — Она задумалась, потом добавила:

— Как я ненавижу Камбоджу, ты бы знал! Я бежала туда из Сайгона и на два года попала в трудовые лагеря. Наверное, мне надо ненавидеть только этого подонка Пол Пота, но мы не всегда властны над своими чувствами…

На следующий день я зашел к ней около полудня. На улице похолодало, но в ее темной пещере еще держалось тепло.

Лиза рассказала мне кое-что о компьютерах, но когда она дала мне поработать с клавиатурой, я быстро запутался, и мы решили, что мне едва ли стоит планировать для себя карьеру программиста.

Одно из приспособлений, которое она мне показала, называлось «модем». С его помощью Лиза могла связываться с любыми другими компьютерами практически во всем мире. Когда я пришел, она как раз общалась с кем-то в Станфорде, с человеком, которого она никогда не видела и знала только по его позывному «Bable-Sorter». С жуткой скоростью они перебрасывались своими компьютерными словечками. Под конец Bable-Sorter напечатал «Bye-I». В ответ Лиза напечатала «T».

— Что означает «T»? — спросил я.

— «True». В смысле «да», но обычное «да» для хакера слишком прямолинейно.

— А что такое «Bye-I»?

— Это вопрос. Добавляешь к слову «I», и получается вопрос. «Bye-I» означает, что Bable-Sorter спрашивает, закончен ли наш разговор.

Я задумался и посмотрел на ее майку, потом — в глаза, серьезные и спокойные. Она ждала, сложив руки на коленях.

V + L–I

— Да, сказал я. — Да.

Лиза положила очки на стол и стянула майку через голову.

К вечеру мы решили, что Лизе стоит перебраться в мой дом. Кое-какие операции ей необходимо было выполнять у Клюга, но остальное она вполне могла делать у меня с помощью переносного терминала и охапки дисков. Мы выбрали один из лучших компьютеров, дюжину периферийных устройств и установили все это хозяйство в одной из моих комнат.

Конечно же, мы оба понимали, что этот переезд вряд ли спасет нас, если те, кто прикончил Клюга, решат заняться Лизой. Но все-таки я почувствовал себя спокойнее, и она, надеюсь, тоже.

На следующий день к дому подкатил грузовой фургон, и двое парней принялись выгружать оттуда здоровенную кровать.

— Слушай, — сказал я, — ты случайно не воспользовалась компьютерами Клюга чтобы…

Лиза расхохоталась.

— Успокойся. Как ты считаешь, отчего я могу позволить себе «Феррари»?

— Признаться, я задавал себе этот вопрос.