От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе - Пьер Буассонанд

В христианской империи возникновение сословия колонов было при ее законах шагом вперед в общественном развитии, но в годы правления варваров это сословие сделалось отсталым общественным учреждением, которое не уменьшало, а, наоборот, увеличивало зависимость человека. Римские законы обеспечивали колону личную свободу и постоянное проживание на земле, которую он возделывал, а варварские законы и обычаи приравняли колона к крепостному, то есть к несвободному, человеку и к рабу, служащему в городском или усадебном доме, которого можно было оторвать от семьи и переселить из одного имения в другое. С другой стороны, крепостных перестали отличать от рабов, и положение тех и других стало одинаково непрочным. В Римской империи перед ее гибелью рабство уже исчезало, но в течение трех столетий после варварских вторжений оно возродилось и стало очень быстро распространяться. Постоянные войны и набеги, настоящая охота на людей, подобная той, которая и сейчас еще продолжается в Центральной Африке (автор писал это в конце XIX - начале XX в., когда арабские купцы, уже после отмены рабства в Америке, продолжали в большом количестве покупать у африканских вождей и царьков местных чернокожих рабов для мусульманских стран. - Пер. ), поставляли на невольничьи рынки тысячи мужчин и женщин по невероятно дешевой цене. Уголовное законодательство варваров увеличивало число этих несчастных, приговаривая виновных к рабству за самые мелкие проступки. С другой стороны, преобладающее большинство населения жило в такой нищете, что для очень многих отчаявшихся людей рабство было чем-то вроде убежища. В результате всего этого большая часть того римского населения, которое пощадили победители в Британии, на Дунае и Рейне, даже в Галлии и Бельгии, а также в Италии (в период господства лангобардов), была обращена в рабство. Домашних слуг для себя знать добывала таким же образом, а часть работы по возделыванию земли и уходу за стадами была поручена отрядам рабов ( servi rustici, mancipia ). Эти люди, которых снова приравняли к животным и предметам, были прикованы к своему ужасному положению законами: законодательство затруднило и сделало более редким освобождение рабов и запретило браки между свободными людьми и рабами. Закон снова дал господам власть над жизнью и смертью своих рабов, а рабов оставил беззащитными перед бесчеловечной жестокостью и зверской яростью господ. Перечисление жестоких наказаний, которые угрожали рабам, - лишение ушей, носа, глаз, языка, рук, детородных органов - занимает целые разделы в варварских сводах законов и заставляет читателя содрогнуться. В этом случае человечество очень далеко ушло от гуманизма, следы которого оставались в римских законах о рабстве II-IV вв.

Все гарантии сохранения жизни и собственности, которые давала человеку умирающая античная цивилизация, исчезли при анархии, которую создали варвары. Даже в остготах, вестготах и франках, которые долго жили в империи и уже наполовину романизировались, вдруг проснулась свирепость их предков, и эти «гости» превратились в разнузданных убийц. Аларих I и его люди в Беотии, Аттике, Фессалии и Македонии убивали местных жителей, уводили их женщин и скот. Даже Сальвиан, епископ Марселя (р. ок. 390 - ум. ок. 484), который известен своими похвалами варварам, написал: «Для нас нет ни мира, ни безопасности». Другой современник этих событий, Проспер Аквитанский, около 416 г. восклицал: «Уже десять лет, как мы оказались под мечами вандалов и готов; наш народ погиб, они убивают даже детей и юных девушек». В VI в. такие же преступления совершали германцы из Австразии (восточная часть государства франков, которая иногда становилась самостоятельным государством. - Пер. ) в Оверни и Аквитании. Те германцы, которые не соприкасались с римской цивилизацией, были еще свирепее. Англы, юты и саксы были дикими кровожадными зверями, и перед тем, как отплыть от берега, они обычно убивали каждого десятого из своих пленников. В Британии они вели себя так жестоко, что романо-кельтские аристократы бежали в Арморику (Бретань), спасаясь от смерти, а множество бриттов были убиты. Алеманны запомнились жителям Западной Европы своей жестокостью не меньше, чем гунны. Банды воинов, которые ворвались в Италию и Галлию во время великого вторжения 406 г., сеяли далеко вокруг себя ужас своими жестокими делами. Город Августу Треверов они превратили в бойню, псы и хищные птицы пожирали голые тела его жителей - мужчин и женщин. В Аквитании и Испании христиан и христианских священнослужителей избивали, заковывали в цепи и сжигали живыми. Всюду при разграблении городов происходило надругательство над женщинами. Захватив Рим, вестготы Алариха, отдыхая в тени, заставляли пленных сенаторских сыновей и дочерей, попавших к ним в гаремы, подносить им фалернское вино в золотых кубках. После каждого похода захватчики расширяли женские половины своих домов. Один современник тех событий свидетельствует, что в течение всей второй половины V в. «лес мечей косил италийскую знать, как пшеницу». Позже, в VI в., лангобарды перешли в своей дикой жестокости все пределы.

«Убить человека для них - ничто, - утверждал Павел Диакон (р. ок. 720-?; лангобардский историк из знатного лангобардского рода. До завоевания лангобардского королевства Карлом Великим (773-774) служил при дворе короля лангобардов Дезидерия, позже перешел на службу к Карлу Великому. Основной труд: «История лангобардов». - Ред. ) . - Подобно вынутому из ножен мечу, эти свирепые полчища несли гибель, и люди падали, как колосья пшеницы, срезанные серпом». На Востоке повсюду было то же ужасное зрелище: в Македонии, Фессалии, Греции, Иллирии, Эпире и дунайских провинциях вторгавшиеся банды гуннов, сарматов, германцев, славян, а позже тюрок убивали мужчин и уводили женщин и детей. Остготы топорами отрубали руки крестьянам в Паннонии, славяне распинали на крестах вниз головой и земледельцев и ремесленников, которых захватывали в плен, а потом расстреливали их так, что все тело было утыкано стрелами. (Это из описания вторжения русов в 860 и 941 гг. в окрестности Константинополя, здесь бесчинствовали не столько славяне, сколько их предводители варяги - по наущению Хазарского каганата, которому Юго-Восточная Русь подчинялась с 830-х (с перерывом в конце 800-х - начале 900-х гг.) до уничтожения Хазарии в 965 г. Святославом. Славяне, конечно, вторгаясь в империю, тоже грабили, но не зверствовали, как германцы, гунны и тюрки. - Ред. ) На всем полуострове там, где раньше стояли деревни, белели кучи костей: жители были перерезаны или умерли от голода.

Разрушать и грабить варварам было так же приятно, как убивать и насиловать. Оттуда, где они проходили, они уносили все, оставляя позади только пламя пожара и зловещие развалины. По свидетельству святого Иеронима (р. ок. 340; выдающийся деятель христианской церкви, перевел Библию с греческого на латинский язык, за что и канонизирован. Ум. 420. - Пер. ), за 406-416 гг. варвары уничтожили все признаки цивилизации от Альп до Пиренеев и от океана до Рейна. Епископ французского города Ош (на юге Аквитании в Гаскони) написал: «Вся Галлия горела в одном костре». То же говорит в своей поэме Проспер Аквитанский: «Божьи храмы были преданы огню, монастыри были разграблены. Если бы волны океана затопили поля Галлии, они нанесли бы меньший урон». Он описывает и самих вестготов - как они грабят римские виллы, уносят серебро, мебель, уводят скот, делят между собой драгоценности и пьют вино. Когда они во времена поэта Сидония Аполлинария (471-475) проходили через Овернь, их свитой, по его словам, были «огонь, меч и голод». В первой трети V в. святой Иероним, проезжая по италийским провинциям после тогдашних вторжений, не видел почти ни одного целого дома или возделанного поля. Если такое позволяли себе полуцивилизованные люди, легко можно себе представить, как вели себя совершенно дикие вандалы, гунны, алеманны, англосаксы и лангобарды. Алеманны в романизированных округах на Рейне и Дунае наполняли свои повозки доверху мебелью, нарядными одеждами и даже камнями из стен вилл, а то, что не могли увезти, сжигали. Гунны уничтожали все, оставляя за собой пустыню. Вандалы грабили так старательно, что название этого народа стало обозначать свирепых разрушителей, англосаксы заслужили такую же репутацию. Герулы своими набегами довели Италию до нищеты, а лангобардов Павел Диакон (сам лангобард, но уже цивилизованный. - Ред. ) называет «народом воров», всегда с одинаковой легкостью готовым на убийство и разбой. В то же самое время, когда варварам удалось создать постоянные поселения, постоянные войны между королями и народами, племенами и отдельными общинами и семьями продлевали жизнь этих обычаев, которые так губительны для непрерывной и продуктивной общественной и экономической жизни. Во время таких военных действий, как поход войск Австразии на Овернь и Аквитанию в VI в., все, что еще оставалось от прежнего процветания страны, исчезало под грубыми руками варваров, которые сжигали урожай, срубали плодовые деревья, вырывали виноградные лозы, опустошали амбары и погреба, угоняли толпы пленных и стада домашнего скота - то есть сеяли вокруг себя опустошение и смерть. Иногда дошедшее до предела отчаяние заставляло крестьян взяться за оружие: так, в V в. испанские багауды сопротивлялись свевам и вестготам. Но, как правило, сопротивления не было, потому что народ знал: оно бесполезно.