Привык я утром двигать горизонт, или Гениальность не порок, а лишь повод для знакомства. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть III - Владимир Буев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рельсы ночью во сне блещут, как серебро.
Но подспудно зудит, как свершить спекуляцию?
Ведь купил по дешёвке всё это добро.
РЖД предложить ли? Депо ли трамвайному?
Там сидят олигархи и пилят бабло.
Человеку обычному, с виду нормальному
не предложишь подобного (ведь западло).
Мне ещё ярлыка захотелось бесплатного –
Того ханского, пайцза которого суть.
Золотого. Загнал бы его, вероятно, я
По стократной цене, не смутившись ничуть.
Как прожорливы эти владельцы ликвидности.
Всё хотят задарма у меня отобрать.
Я аллеям молюсь, словно клон первобытности:
Фетишизм часто может поэта спасать.
2.
Погоди, не спеши, я узнал тебя, девушка.
И не девушка ты, ибо я Одиссей.
Ты старушка-сирена, ищи себе дедушку
Я себе поищу раз в десяток свежей.
Если ночь, что поделать, деваться мне некуда:
Подходи, не тушуйся. Что гнал, позабудь.
Я тебя обозвал старой дряхлой молекулой?
Я ошибся, бывает. Показывай грудь!
То, что вижу, не катит. Молись-ка раскосому
Ты божку племенному без рта и зубов.
Я с моими богемными суперзапросами
Поступиться вселенной (в уме) не готов.
Подарю я планете такие открытия,
О которых лет двести никто б не узнал.
Кто заплатит за всё? Ведь за рельсы субсидию
Мне никто даже издали не показал.
Ночью полной с синицей возился
Михаил Гундарин
ДЕКАБРЬ
Все свершилось. Прощание длится
Как положено – ночь напролёт.
На подушке осталась ресница,
Улетает обратно синица
И меня за собой не зовёт.
Да и стоит ли? Новой любовью
Нас порадует новый январь.
Доверяя простому присловью
Спи, а я положу в изголовье
Самодельный резной календарь.
Золотым там помечены даты
Новолуния и Рождества,
Чёрным – дни предстоящей утраты…
Ты забудешь её, как смогла ты
Позабыть, что такое слова.
Вспомнишь после. А нынче – ни звука
В оглушительной тьме декабря!
И молчание это – порука,
Что усвоена нами наука
Расставаться легко и не зря.
Философия Нового года
Такова, что сегодняшний сон
Значит больше, чем просто свобода,
Чем ритмический взмах эпизода –
Мы опять у начала времён!
Владимир Буев
Ночью полной с синицей возился.
Хоть журавль у кровати стоял.
Да, не в небе летал и не снился,
На меня и синицу косился,
От синицы меня отвлекал.
В январе этот финт приключился
(Люты стужи январские в ночь!)
Утром я к журавлю обратился –
Он сквозь щели в окно просочился,
Не желая синице помочь.
Но помог! Ведь когда на синицу
Я вниманье опять обратил,
Нет синицы! Однако ресница
На подушке осталась от птицы.
Так открытие я совершил.
Был поэт и философ доныне –
И в момент орнитологом стал.
Толку нету в пустой писанине,
А наука о птицах – твердыня,
Всем пернатым в ресницах сигнал.
Вот задумался крепко и репу
Я в январскую ночь зачесал.
Что хочу я: журавль чтобы с неба
Прилетел (не духовная скрепа!)
Иль синиц чтоб полк в руки попал?
О муках нечеловеческих
Михаил Гундарин
НОЧНЫЕ УЛИЦЫ
Возвращаясь под утро с разбитым лицом,
Сам себе я не раз представлялся ларцом,
Пострадавшим от грубого взлома,
Проигравшего войска последним гонцом,
Но не мужем-отцом, не глупцом-подлецом,
Где был я, там нет места другому.
Есть на улицах города смерть-фонари,
Они светят снаружи, видны изнутри.
Где их крылья и в чём их победа?
Кто под ними живёт, тот уже не живёт,
Он – слоистая грязь, он – коричневый лёд,
А я тот, кто про это проведал.
Уголок-переулок ведёт под откос,
Под одну из изогнутых в танце берёз –
Лишь ползком эту плешь одолеешь.
Ну а если срастаются ухо и глаз,
Если в каждом подъезде не спит Фантомас,
Не спеши – всё равно не успеешь.
Есть такие квартиры за каждым углом –
поневоле простишься с нетвёрдым умом
попадая в холодные руки.
Есть такие кафе, где сияющий яд
нам предложат задёшево – вены вскипят,
но и это не главные муки.
Не хочу умирать, но мечтаю не быть,
Оборвать навсегда эту крепкую нить,
Что меня столько раз выводила
Из колючих кустов к освещённым домам,
Собирала в единое брошенный хлам.
Но иссякнет и ясная сила.
Травяной да этиловый правильный рай,
Поскорее в запретное дверь отворяй,
Я стою на высоком пороге,
Я плыву, не дыша, среди лунных морей,
Млечный путь пополняется каплей моей,
И смеются довольные боги.
Владимир Буев
О МУКАХ НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
Обожаю, когда мне ночами лицо
Разбивает десяток лихих молодцов.
Я тогда ощущаю блаженство.
Не махая руками, себя я бойцом
Представляю, по факту являясь творцом
И поэтом-певцом совершенства.
Я ларец, где таятся все боли земли.
Коль не хочешь признать, то подальше вали.
Закрывая глаза, вспоминаю,
Как фонарь городской осветил молодцов,
Всей гурьбой появившихся из-за кустов.
В этот миг как в нирвану впадаю.
Вот фонарь надо мной, и на мне фонари.
Как же круто лупасили, чёрт побери!
На лице моём света источник!
Я страдаю за всех, кто ночами пешком
Не гуляет, лежит на кровати ничком
(То есть спит – дескать, это подстрочник).
Есть на улицах города смерть-фонари,
Они светят снаружи, видны изнутри.
Чтоб страдать, надо шляться под ними.
Пацаны там шальные, впадая в экстаз,
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз
Надают кулаками своими.
Пусть смеются довольные боги гурьбой –
Многобожия время ушло на покой.
А смеётся лишь тот, кто последним
Засмеётся, пожертвовав смело собой
И за род, пусть и грешный, страдая людской.
Селяви (не мечты и не бредни)!
Я страдаю за всех, потому не умру.
Вы ведь знаете, кто я – не просто гуру.
Вам заветная лира напомнит,
Как спущусь я на землю и всех накормлю,
Напою, исцелю, кой-кого оживлю.
…Мне б в подъезд свой войти, слишком тёмный.
Творения
Михаил Гундарин
РОЗЫ
Роза X
Легче выдумать слово, чем самый простой цветок.
В прошлой жизни такое бывало, а в этой – стоп.
Разговор не о снах, потому что какой в них прок?
Не сравнится с живой водою густой сироп.
Впрочем, как рассказал мне один аптечный ковбой,
полстандарта лекарства Х позволяет всем
выбирать для своих работ инструмент любой,
оперировать множеством сложных схем.
Ну так что же с того? Предположим огромный дом,
миллион освещённых окон, открытых вдруг.
Все они нам видны, только кто объяснит, в каком
превращаются в розу желание и испуг.
Владимир Буев
ТВОРЕНИЯ
Творение Х
Породить проще детку творцу, чем создать шедевр.
Раньше стряпал шедевры, бывало, на раз-два-три.
Совершишь наяву (или в снах) обходной манёвр –
и готово творенье, способное взять гран-при.
Если б только аптечный ковбой не испортил фон,
Если б этот наркоша смог промолчать тогда,
то имел бы я титул любой: пусть не наркобарон,
но маркизом в стихах стал бы я без труда.
Целый мир мне открыт. Только где же найти ключи
от замка, что всецело целый, но в нём секрет?
Там таятся поэзии тайны – мои харчи.
Отопру, и шедевры по новой польются в свет.
Михаил Гундарин
Роза Y
«Навсегда» начинается заново ровно в пять,
скорый поезд отходит, крепчает казённый чай.
Мы не знаем, да нам и не нужно знать,
отчего эта кровь так печальна и горяча.
Я раздвинул все лепестки, один за другим,
Обнажая развилку игрека, нежный ствол,
что дрожит под моей ладонью, но неуязвим
остаётся в конце концов, ледяной глагол.
Лёд и пламень ещё сплетутся в простом цветке
на обочине всех путей, что отвергли мы,
потерявшись… как два кольца на одной руке,
расплетясь наподобие бахромы…
Владимир Буев
Творение Y
«Навсегда» – это всё-таки не на часок-другой.
Это значит хотя бы на месяц, а может, год.
Мы в горячке, настрой у нас боевой.
Нас вперёд то труба, то горнист зовёт.
Мы легли и тут же творить принялись этюд.
Из этюда вдогонку явится полный успех.
Обхватив натуру руками, как свирепый спрут,
я, как Змей, все зубы вонзил то ль в
