Мать и дочь: синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж

– Что эклектика, то эклектика. Мой голландский Тюльпанчик на фоне вымерших монстров казался таким невзрачным и плюгавеньким.

– И к тому же абсолютно лысый.

Ироничная дочь и восторженная мать в унисон рассмеялись, объединив безудержным весельем галльский вечер и луизианский день.

– Ма, судя по твоему ласковому голоску, ты запала на председателя отборочной комиссии.

– Да, Гло, да…

– Надеюсь, это пойдет на пользу моей Безымянной Красавице?

– Голландец уже сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы убедить остальных членов комиссии включить твою замечательную розу в каталог Всемирной выставки цветов.

– Ты уверена, что это были искренние слова?

– Без сомнения, бэби.

– Он что, успел объясниться тебе в любви?

– Нет еще. Но его поведение говорит само за себя. Уже возле розария я заметила, что голландец больше обращает внимания на меня, чем на экспонаты.

– Занятно!

– Может, хватит перебивать влюбленную мать?

– Ладно, рассказывай.

– И чем дальше мы шли, тем меньше он глядел на розы и тем больше на меня, и тем меньше мы говорили о розах и тем больше – о другом…

– О чем?

– О жизни!

– Можешь не продолжать.

– Тебе, Гло, неинтересно слушать про мои амурные похождения?

– Просто, Ма, я хочу тебе сообщить нечто сногсшибательное!

– Ты наконец придумала имя Безымянной Красавице?

– Нет, гораздо круче. Ма, я умудрилась сегодня в библиотеке влюбиться.

– В кого?

– Еще не знаю.

– Как это?

– Я влюбилась! В незнакомца. Влюбилась, похоже, окончательно и бесповоротно!

– Как и я.

Наступило молчание.

И в шумном Париже, и в тихом Батон-Руже.

– Бэби, но это замечательно… Великолепная параллельность чувств. Твоя первая любовь – и моя последняя… В один и тот же день… Это чудо, Гло!

– Ма, а ты веришь в гадание?

– На розах?

– Да.

– Гло, не верь в антинаучные методы, верь исключительно собственному сердцу и уму.

– Но, Ма, сегодня утром розы выдали весьма странную комбинацию: взяли да распустились одновременно.

– Гранд Маман тебе сказала бы, что это означает всего лишь неясность в обоюдных отношениях.

– Получается, я влюбилась с первого взгляда, а мой избранник остался равнодушным ко мне?

– Гло, не переживай! Парень из библиотеки в конце концов поймет, что тебя нельзя не полюбить.

– Ма, ты уверена?

– Больше чем… По крайней мере, наука еще не изобрела бронежилета от амурных стрел.

– Ладно… Ответное чувство – дело времени, а вот как убедиться, что моя влюбленность настоящая, а не мимолетная дурь и однодневная прихоть?

– Не торопись, бэби, не торопись. Все вскоре выяснится само собой.

– Вскоре?

– Даже раньше, чем ты думаешь.

– Ма, не говори загадками.

– Ох, бэби, жизнь – это не наука. Скажи, вот какая была вероятность, что твоя первая любовь наступит в тот же день, что и моя последняя?

– С точки зрения математики – ничтожная.

– Но это же случилось…

– Только бы обе наши любви не оказались фальшивками.

– Правильно говоришь, бэби.

– Только бы наши избранники ответили взаимностью.

– Ответят, никуда не денутся!

– А ты, Ма, как ощущаешь свой вариант?

Аспирантка от волнения прибегла к лабораторным терминам и смутным определениям, но мать поняла ее с полуслова:

– Гло, по всем признакам, я втюрилась по самые уши. А началось все с танго. Еще после первого тура я сообразила, что эти танцы, затеянные ради Безымянной Красавицы, могут вылиться во что-то более интересное.

– А после второго?

– Бэби, разве можно передать словами всю гамму чувств, которые испытывает женщина в процессе, именуемом обычно влюбленностью?..

– А ты, Ма, уверена, что это – настоящая любовь, а не очередной короткометражный мираж?

– Уверена, Гло, уве-ре-на!

– И какая у тебя это по счету настоящая любовь?

– Ну, милая, если отбросить идиотские увлечения и мимолетные интрижки, то… то…

– Сто первая?

– Нет, до сотни я не дотяну. Но то, что перевалило за пятый десяток, – это точно.

– Значит, у нас, получается, синхронная любовь?

– Глории Дюбуа всегда были склоны к неординарным поступкам и оригинальным страстям.

– Мое библиотечное приключение прекрасно вписалось в этот незаурядный ряд.

– Все, бэби, мне пора! Целую!

– Взаимно!

Мать в Париже выключила мобильник раньше, чем дошел ответный поцелуй из Луизианы.

Часть вторая

Параллельная интрига

1. Ночной стриптиз

Парижская томная полночь заставила американскую специалистку по розам исполнять медленный танец на раздевание.

Не по просьбе скромного и замкнутого партнера, кажется, по-настоящему влюбленного.

А по зову плоти.

В чемодане обнаружился дивный наряд французской садовницы.

Именно такие изображались на пасторальных картинах, где маркизы и герцогини устраивали фривольный маскарад.

Исторический костюм был приобретен в антикварной лавчонке недалеко от кафе «Розовая шкатулка».

Заядлая танцовщица давно мечтала ощутить себя героиней старинной французской сказки.

Переодеться в костюм садовницы – минутное дело.

Все подошло как нельзя лучше.

В зеркале дерзкая американка увидела очаровательную даму в пышной юбке, переливавшейся алыми и белыми оттенками. Они повторялись на плотно зашнурованном впереди корсете, на кружевной рубашке, на высоком чепце башенкой и даже на крошечном нарядном фартучке.

Пока она изумленно разглядывала свое отражение, в окно влетел наглый ветерок и мгновенно вздыбил похотливым вихрем легкий подол.

В зеркале мелькнуло кружево панталон, а из-под них выглянул бантик алой подвязки, удерживавший тончайшие белые шелковые чулочки.

Она улыбнулась скабрезной шутке ветреного озорника и, не удержавшись, закружилась по комнате, затянув соблазнительный мотив.

Ах, как жаль, что ее – такую ее! – сейчас никто не видит…

А если бы увидел?

Увидел бы не кто иной, как председатель отборочной комиссии.

Если бы он увидел, как она может – вот так…

Безымянная Красавица наверняка пробилась бы на Всемирную выставку цветов и заняла бы почетное место в главном международном каталоге, объекте поклонения всех флористов с шести континентов.

А если председатель даже после этого остался бы непреклонным, то на него оказало бы воздействие более сильное средство, проверенное как фаворитками короля, так и рядовыми путанами.

Американка остановилась, вытянулась.

Грациозно взлетели над головой переплетенные руки.

Через секунду шаловливые пальцы почти незаметным, мимолетным движением сорвали белоснежный чепец, украшенный крошечными розочками.

Чепец отлетел в угол, а мягкие каштановые волосы вольно разлетелись по плечам.

Ветер поддержал инициативу и проказливо заиграл оставшейся одеждой.

– А теперь – вот так!

Продолжая медленное кружение, изгибаясь томной волной, едва слышно постанывая, она ряд за рядом расплетала шнуровку корсета.

И вот алый шнурок, извиваясь змеей, пал на паркет, а вслед за ним – тесная сбруя, скрывавшая главное таинство красавиц.

Шелковая рубашка сползла с плеча, распахнулась, обнажив нежно-розовые, свежие, как у молодой девушки, упругие груди.

Она обхватила их обеими руками и радостно засмеялась:

– Чего бояться? Вперед, вперед, вперед!

Серебристая туфелька на высоком тонком каблуке встала на край кровати.

Напевая, американка неспешно подтянула вверх кружевной край панталон, потянула за бантик алую ленточку подвязки, раскрутила ее одним пальцем и метнула в дальний угол.

Затем принялась изящно скатывать ажурный чулок, открывая неведомому взгляду идеальную форму икры и лодыжки, не забывая при этом покачивать из стороны в сторону крепкими округлыми бедрами.

Чулок улетел в другую сторону, и специалистка по розам продолжила игру со вторым.

Осталось разделаться с пышностью белоснежных юбок.

Шелковая лавина заполонила комнату.

Ах, почему рядом нет партнера по танго!

Здесь бы не устоял даже самый отчаянный женоненавистник.

Американка непринужденно и бесстыдно выругалась, вспомнив молодые годы, дружеские пирушки и свальный грех раскованного студенчества.

Пусть только войдет председатель… Пусть только войдет…

И вот уже ничто, кроме кружевных панталон, не скрывает самых сокровенных прелестей.

Для своего возраста Глория Дюбуа-мать выглядела идеально.

Щелкнула тугая поясная резинка.

Осталось чуть-чуть.

Пальцы начали медленно, неотвратимо, ласково приспускать вдоль бедер белоснежное полотно.

Совсем чуть-чуть.

Но за одно мгновение до того, как зеркало собиралось отразить заветные гениталии, в комнату ворвался – не председатель, а бесцеремонный холодный сквозняк.

И заставил очнуться.

Задыхающаяся от страсти американка открыла глаза.

Вокруг плотная тихая ночная тьма.