Король - Доналд Бартелми

– Как бы принимая овацию!

– Вот воздевает он правое колено – медленно, медленно, сцепляет он под этим коленом руки, а потом резко его целует!

– Какая самовлюбленность! Крайне омерзительно!

– Вот руками он как бы отталкивает что-то от себя, а левой ногой как бы пинает кого-то, отпихивая от себя прочь.

– Тем самым он демонстрирует отторжение себя от всяческих обычаев того народа, что ходит по земле!

– Он подпрыгивает, бегает, подпрыгивает, и бегает, и подпрыгивает!

– Да и себя при том непомерно превозносит!

– Вот он скачет взад-вперед по сцене, или по тому, что было бы сценой и было сценой, правая нога его вытянута, а руками он делает обруч или круг у себя над головой!

– Это ж он корону изображает!

– Тьфу, тьфу! Вопиющая измена вытанцовывается тут перед нами!

– А вот он будто считает – указательным пальцем правой руки тычет в большой, указательный, средний, безымянный и мизинец левой!

– Это он сокровища Англии подсчитывает!

– А вот показывает, как карабкается по лестнице – все выше, выше и выше!

– На вершину всего мира, никак!

– Отчего же ум его мог столь изогнуться и разложиться?

– Глаза его – что головы шепелявых змей!

– Иногда плюются глаза эти, а иногда сочатся какой-то жуткой субстанцией…

– Упаси Небеса меня от того, чтобы слова мои были истолкованы как оправдание Мордредова поведения, но…

– Но что?

– Артур же действительно пытался его убить, когда Мордред был ужасающе юн!

– Так ведь это Мерлин напророчил, что Артура уничтожит тот, кто родится первым майским днем!

– Артур всех детей, рожденных в первый день мая знатными дамами от знатных лордов, посадил на корабль!

– И корабль отплыл под аккомпанемент жизнеутверждающей музыки!

– Артур ведь очень любит музыку, причем – любого сорта!

– И корабль этот весь раскололся о подводные скалы! Намеренно!

– А это уже граничит с вероломством!

– Мордреда же выбросило на берег, и он спасся!

– И выжил, и стал такой вот омерзительной тварью!

– Подумать только – этот человек ныне воссел на трон власти!

– О черный день Британии!

– И день грядет еще чернее!

Ланселот что есть дури колотя по шлему Желтого Рыцаря. Стороны обмениваючись яростными ударами. Преимущество – то у одной стороны, то у другой.

На поле возникаючи маленькая девочка в зеленых одеждах.

– Прошу вас, сэры, – сказала она.

Ланселот подамши Желтому Рыцарю знак немного отступить.

– В чем дело? – спросил он у девочки.

– Прошу вас, сэры, вы не купите у меня печенья герл-гайдов? По пять шиллингов за коробочку.

– Четыре, – сказал Ланселот, доставая кошелек.

– Четыре коробочки?

– Четыре шиллинга, – сказал Ланселот. – Две коробочки. Одну – вот этому моему другу.

– Сэр, но это же печенье герл-гайдов. Цена твердая. Нам не разрешают ее менять.

– Значит, торг ты проиграешь, – сказал Ланселот. – По мне, так ни одна коробочка печенья герл-гайдов не может быть дороже двух шиллингов. Четыре – уже щедро.

– Ой да полноте вам, – сказал Желтый Рыцарь, сэр Колгреванс Гоорский. – Дайте девочке ее десять шиллингов, ради всего святого.

– Четыре шиллинга за коробочку и ни фартингом больше, – сказал Ланселот, наставляя меч на сэра Колгреванса.

– Смилуйся, Исусе, да вы дерганый, что мешочек блох.

– „Дерганый, что мешочек блох“, – повторил Ланселот. – Довольно образно. Так в Гооре говорят?

– Неологизм придуман Папой на вершине его могущества. Теперь я вручу этой юной леди десять шиллингов, вы съедите печеньице, а затем мы возобновим свой треск и грохот.

– Благодарю вас, добрый сэр Рыцарь, – сказала маленькая девочка. – Могу ли я заинтересовать вас горшочком повидла герл-гайдов? Персидский лайм вполне превосходен.

– Довольно, – сказал сэр Ланселот. – Ты и так уже разорила двух величайших болванов во всем королевстве. Удовольствуйся этим.

Девочка улепетнумши. Сэр Колгреванс открываючи печенье.

– Скажите-ка мне, – сказал Ланселот, жуя печеньице. – Как обстоят дела в Гооре? Королева до сих пор, числится в пропавших?

– Да, и король чуть ли не обезумел от ярости, – сказал сэр Колгреванс.

– А ушла она по-французски, не простившись?

– Весьма по-французски. Король Унтанк спал с одной из ее фрейлин. Фактически – со всеми ее фрейлинами.

– А сколько их было всего?

– Круглая дюжина. Королева наконец обратила на эту ситуацию внимание и была такова.

– Так ему винить, стало быть, некого, кроме себя.

– Королям не очень удается себя винить, сами знаете.

– Артуру удается, – сказал Ланселот. – Чуть что в мире пойдет не так, он все принимает на свой счет.

– Артур – святой. А Унтанк далеко не таков.

– Прискорбно, – молвил Ланселот. – А как зовут королеву?

– Фиона Лионесса Уэльская.

– Это ее папеньку еще великан прикончил?

– Нет-нет, вы путаете с Фионой из Кочкарников.

– А великана звали Моргор. Мне кажется, я имел с ним дело. У него лишний глаз был в левом локте. Большей чертовщины я в жизни не видал – всю работу ног мне спутал.

– За вами утвердилась репутация человека, отнимающего у своих противников левую руку. Почему?

– У них остается правая. Обычно она у человека – лучше всего. На мой взгляд, гораздо приличнее оставлять противнику хоть какие-то лоскутья достоинства и хоть малую, но возможность устроиться на работу, нежели настырно выпускать из него последние кубические сантиметры крови.

– Какая предусмотрительность.

– Вы хорошо сражаетесь, сэр Рыцарь. Как, на ваш взгляд, проходит война?

– Паршиво, – ответил Желтый Рыцарь. – С каждой стороны до меня долетают ужасные вести. Что вам известно о Мордреде?

– Сын Артура, более или менее. До сих пор отличался главным образом в игре на бирже и манипуляциях с валютами. Всегда одевается в черное. Его повсюду сопровождает парочка гончих сук Гада и Гизарма. Он играет на цимбалах и даже написал для сего инструмента несколько музыкальных композиций – знатоки считают их довольно неважнецкими. В двенадцать лет пробовал меня отравить, добавив гиосцин мне в пиво. Однако неверно рассчитал дозу, и попытку сочли просто детской шалостью.

– Вы не питаете к нему особо нежных чувств.

– Нет.

– А этот парняга Черчилль – он, похоже, менее чем компетентен.

– До сих пор он с нами некрасиво поступал, это уж точно.

– Как вы считаете – он на содержании у неприятеля? Это предположение как-то на днях высказал Ха-Ха.

– Я этого педрилу никогда не слушаю. Еще чаю?

– Уже напился, благодарю вас.

– А это еще что? – сказал Ланселот. Он разворачивает полоску бумаги, оказавшуюся в его коробочке печенья герл-гайдов.

Сэр Колгреванс заглянумши ему через плечо.

– Похоже на математическую формулу.

– Действительно, – сказал Ланселот и сунул бумажку себе под шлем. – Ладно, к делу.

И они возобновили свой треск и грохот.

Артур, сэр Кэй, сэр Элин Белый и сэр Ламорак Уэльский изучаючи локомотив, приваренный к рельсам.

– Как у нас вообще сварку разваривают? – спросил Артур. – Рубят ломом?

– Можно заставить их удалить рельсы, – сказал сэр Ламорак, – с носа и кормы локомотива. Эту секцию тогда можно спихнуть на одну сторону и проложить новые рельсы. Но тогда вам потребуется довольно мощное что-то, дабы им спихнуть эту дуру.

– Они могли бы проложить рельсы перпендикулярно существующим путям и пустить по ним другой локомотив, – сказал сэр Кэй. – Но на это уйдут ишачьи годы.

– Если б Мерлин не удалился от дел, он бы убрал его по волшебству, – сказал король. – „Прочь!“ – сказал бы он, и эта штука бы исчезла. Боюсь, я никогда адекватно не ценил Мерлина. – Король примолк. – Ну и здоровенный же ублюдок.

Дальнейший осмотр довольно крупного локомотива.

– А я говорю – взрывать, – сказал сэр Элин. – У меня с собой как раз достаточно гелигнита, чтобы разместить вышеозначенное транспортное средство в приятственной близости от острова Уайт, если пожелаете.

– У нас на острове Уайт проживает свыше шестидесяти тысяч подданных, – сказал сэр Кэй. – И большинство лояльны, я бы сказал. Лояльны и богобоязненны. Вывалить на них локомотив посреди ночи – предприятие в высшей степени неуместное. Не то чтобы я сомневался в ваших способностях.

– Во Франции я взорвал девятнадцать мостов, – сказал сэр Элин. – И со всеми до единого поработал на совесть и аккуратно. Проверьте мои отчеты, если угодно.

– Можно бы приказать саперам вырыть под ним тоннель, – сказал сэр Ламорак, – и когда яма окажется достаточно велика, обрезать рельсы, и локомотив в нее провалится. Затем мы его засыпаем и прокладываем новые рельсы. Что скажете?

– Если б его можно было как-то расплавить , – произнес сэр Кэй. – Построить вокруг него некую печь…

– Подденьте домкратом, – сказал Артур. – Удалите колеса с присоединенными к ним рельсами. Замените колеса. Замените рельсы. Опустите локомотив на место – и пожалуйста.