Черные сказки про гольф - Жан Рэ

— Иначе говоря, кража личности? — возмутился я.

— Есть психиатры, которые осмеливаются говорить о краже душ, — прошептал Фенн, — но я не стал бы заходить столь далеко. На поле Бутсу становится Гарри Стивеном, а Гарри Стивен — Бутсу, и это скорее обмен, а не кража. Однако, надеюсь, что этот ментальный вампиризм ограничится клюшками, мячиками и лунками.

Когда я покидал Фенна, он, стоя на пороге дома, медленно сказал:

— Вспомните о нашем великом Шекспире и его словах в «Гамлете»:

«Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось».[13]

Я возвращался с поля после очередного необъяснимого поражения от Бутсу. Моя жена ожидала меня на террасе бара. Ее натянутая улыбка свидетельствовала, она следила за нашей партией издалека и нашла, что я сыграл совсем плохо.

— Хочу сообщить тебе нечто странное, — сказала она. — Явидела, как ты начал от одиннадцатой лунки, она недалеко отсюда… «Отлично сыграно», — сказала я сама себе и вдруг заметила, что приняла за тебя Бутсу, и так было в течение всей партии.

— Однако, он вовсе не похож на меня! — проворчал я.

— Я тоже говорила это себе, но у него был твой стиль, а это весьма странно!

Только в сказках бывают неожиданные концы.

А «это не сказка». О! Шекспир!..

Я иду с опущенной головой и с тоской спрашиваю себя, где кончается влияние Бутсу.

Жена долго смотрит на пустынное поле, словно следит за невидимой партией. Потом отворачивается и улыбается. Но в ее улыбке невероятная печаль, в которой я читаю предвестники будущих страхов.

Вдали с места срывается «бентли» — он визжит железом, его сцепление стонет.

Этот подлец плохо водит, и это единственное мое утешение.

Рой Клейн обходил огромное гольф-поле Сент-Джиля, что между Пенном и Кот Хиллом, совсем не в качестве инспектора уголовного розыска.

Сэр Бенджамен Бруди, управлявший судьбами этого очень древнего клуба, почетного, но основательно позабытого, послал ему приглашение, а Рой был сильно привязан к старому джентльмену.

— У вас не будет никаких официальных функций, Рой, — сказал сэр Бенджамен, — и Комитет не станет вас назначать комиссаром, хотя и ценит ваши познания в нашем спорте. Не будете вы и помогать арбитру, указывая на нарушения правил.

— Я буду своего рода немым свидетелем, — со смехом воскликнул инспектор.

— Этот термин слишком отдает полицейским духом, а речь идет о просто хорошем дне, — сэр Бруди засмеялся в свою очередь. — Ваше присутствие на поле я рассматриваю как услугу мне лично. Матч, на котором вы будете присутствовать, играется в три мячика, у каждого игрока будет свой. Повторяю, здесь нет ничего официального даже для Сент-Джиль-клуба, но мы должны выяснить, насколько силен Саммерли, и можно ли его выставлять против Сент Данстена.

— Сент Данстен! Вы не очень-то церемонитесь, сэр Бенджамен.

— Вы знаете Саммерли?

— У него репутация хорошего игрока, даже игрока классного, если верить спортивному хроникеру «Клариона».

— Я спрашиваю не об этом, Рой. Вы его знаете?

Клейн едва сдержал жест раздражения.

— Я несколько раз встречал его, сэр — маленький человечек с незначительным лицом. Видел я и его игру…

— А! Это уже лучше.

— Но не на поле, а в «Зале», у Дейца в Холборне.

— И что?

— У него нет ни класса, ни стиля. Ему не удавалось подобрать ни одного мячика. Однако, поспешу сказать, что это было более года, а точнее пятнадцать месяцев назад.

— Пятнадцать месяцев, Рой… С тех пор он обыграл Хоэ, Ортманна, Баллистера, менее известных я не и упоминаю. Сент-Джиль рассчитывает на него в Бальморале.

— Господи! Если он выиграет знаменитый Зеленый Кубок, герб вашего клуба, сэр Бенджамен, сам собой покроется золотом.

— И герб Саммерли, ведь он получит около десяти тысяч фунтов.

Рой заметил грозный огонек в глазах сэра Бруди в момент, когда он произносил эти слова.

— Кстати, чего вы ждете от меня?

— Вы будете наблюдать за игрой Саммерли, — прозвучал короткий и резкий ответ.

Клейну было трудно разобраться в своих ощущениях, когда он расстался с сэром Бенджаменом Бруди. Он словно чувствовал психическое недомогание, какой-то предвестник страха, как это часто случалось с ним во время его карьеры, когда он оказывался лицом к лицу с неизвестностью.

Вернувшись в Скотленд-Ярд, он попросил карточку Саммерли. Но не узнал ничего необычного.

«Саммерли (Арчибальд), 34 года. Доктор философии. Бывший преподаватель в Колледже Хомертона. Два года без определенных занятий. Женился на Мейбл Аберфойл из Лейса, которая покинула супружеский дом в прошлом году и, похоже, уехала за границу. Живет в коттедже „Весенние Цветы“ по Ист Хед Роуд в Хемпстеде. Не судим. Счет в Мидленд-банке — 220 фунтов».

Ничего, почти ничего; однако, Рой Клейн, словно пойнтер, идущий по горячему следу, почувствовал, что в нем проснулся инстинкт охотника за людьми.

Имя Аберфойл напоминало ему о чем-то, связанном с игрой в гольф. Он перелистал спортивные журналы пятилетней давности и вскоре наткнулся на цветную фотографию девушки могучего сложения с некрасивым профилем, которая вздымала вверх клюшку, увитую лентами цвета шотландского флага. На ее короткой юбке, шапочке с помпоном и сумке виднелся желтый и оливковый квадрат некогда знаменитого клана Аберфойлов.

Подпись под фотографией гласила:

«Мисс Мейбл Аберфойл, с блеском защитившая цвета Гольф-клуба Сент Данстен в Инвернессе и выигравшая Кубок Бернса, который семь лет оставался в Гольф-клубе Сент Джеймс Глазго».

В тренировочном матче Сент-Джиль выставил кроме Саммерли двух игроков хорошего класса Хайдена и Эботта, некогда бывших партнерами Роя на поле Чиппинг-Барнета. Они выглядели озабоченными и потерявшими форму. Штрафы сыпались на них, хотя арбитр, старец с головой клоуна, проявлял редкую снисходительность.

Саммерли, затянутый в плохой спортивный костюм, играл, словно автомат и дрожал от западного ветра, который ерошил траву и кустарник на препятствиях. Внимание Роя вдруг привлекли замах и удар — движение клюшки вперед было таким, что она должна была срезать траву в двух футах перед мячика. Однако удар получился классическим, и даже судья присвистнул от восхищения.

— Он улетел на двести ярдов! — пробормотал он.

Клейна поразило немыслимое положение игрока в момент удара. Клюшка, вместо того, чтобы следовать за рукой, как бы ее продолжая, закачалась, как сошедший с ума маятник, а Саммерли едва не зарылся носом в землю.