Обратная сторона приворота. Сколь безрассудно, беззаветно я любила, настолько стала моя ненависть сильна… - Эвелина Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше мы с ним не виделись. Осенью он позвонил и поздравил меня с днем рождения через маму, потому что сама я отказалась идти к телефону. Эта глава моей книги жизни давно закончилась, и я не желала возвращаться к прошлому.
VII
На дворе стоял снежный декабрь. Близилась предполагаемая дата родов, и аккурат первого января, переварив новогодние салаты, я легла на дородовое отделение. Каждый день брали кровь на клинический анализ, и через какое-то время я уже плакала, потому что элементарно не могла держать ложку в руках – настолько мне искололи все пальцы. Я умоляла кроху родиться как можно скорее и прекратить мои мучения.
Безудержно скучая по мужу, я писала ему письма и стихи. Игорь приезжал почти каждый день, привозил мне домашние вкусности, да и родители частенько проведывали. Но мне нестерпимо хотелось быстрее убраться отсюда с милым сердцу свертком в руках.
К счастью, мои мольбы были услышаны и на неделю раньше поставленного по УЗИ срока, я начала рожать. Тупые схватки, начавшиеся в час ночи, длились до одиннадцати утра. Пришедший начальник отделения проколол плодный пузырь и тут начался настоящий ад. Я выла, кричала, материла, на чем свет стоит, своего супруга и весь мужской род. Молодой интерн, сидевший на стуле в углу, носом утыкался в свои записи, потому как стоило ему на меня взглянуть, я моментально заводилась:
– Чего вылупился? Не видишь – я подыхаю!
Предприняв две попытки прослушать медицинской трубкой сердцебиение плода, и будучи посланным ко всем родителям и прародителям, он больше ко мне не приближался. В какой-то момент мне стало его жаль – надо же парню на ком-то учиться, иначе, как он станет врачом? Поэтому, отдышавшись после очередного спазма, я снисходительно сказала:
– Подходи и слушай сердечко между схватками, потому что когда ты лезешь во время этих пыток и тычешь в меня своей трубкой, мне хочется разорвать тебя на куски.
Наконец, когда солнце давно село за горизонт, а время приблизилось к восьми вечера, акушерка повела меня в род зал. Сколько фильмов я пересмотрела, где рожениц аккуратно на кресле или на каталке везут рожать. Какое там! Я шла сама! Да, это было всего пять метров, но когда у тебя уже показалась головка и ты реально чувствуешь ее при ходьбе, это не «всего пять метров», это «целых пять метров» – огромный путь, наполненный страхом родить малыша головой в кафельный пол.
Тринадцать часов мучений, четыре мужчины в белых халатах перед семнадцатилетней девчонкой, едва прикрытой куцей казенной сорочкой и, наконец, раздался долгожданный крик. Врач поднял надо мной маленького чумазика:
– Поздравляю! Вот ваш мальчик – 3500, пятьдесят один сантиметр, 9/10 баллов по шкале АПГАР.
– Мальчик? – удивленно спрашиваю я.
– А вы не знали? – доктор смотрит на меня улыбающимися глазами.
– Не знала.
Я смотрю в глаза своего сына, а они синие-синие, как море… Этот взгляд проникает мне в душу, затрагивая ее тончайшие струны. В голове вдруг начинает звучать волшебная мелодия, и счастливая улыбка ложится на мокрое от струящегося пота лицо. Внезапно все, что до этой секунды было важным и значимым, кажется таким ничтожным по сравнению с волной эмоций, накрывающей от макушки до кончиков ногтей. Я словно встречаю рассвет на безлюдном пляже, зарываясь ступнями в едва теплый песок. А передо мной простирается бескрайняя водная гладь, сливаясь на горизонте с зардевшимся небом. И мягкие лучи просыпающегося солнца целуют мирное полотно океана, скользя по его поверхности. Впереди новая жизнь, а в моих руках – счастье – настоящее, безоговорочное, совершенное…
Сына приложили к груди, а мне вдруг невыносимо захотелось спать. Последняя мысль абсолютно неожиданная: «Жаль, нельзя дать имя моей первой любви – муж не позволит…» Будто сквозь вату в ушах доносился громкий голос доктора:
– Не смей спать! Не засыпай! Потерпи! Нельзя сейчас, я должен видеть твои глаза. Надо немного зашить.
Я вспомнила, что в процессе родов не послушалась акушерку, и раздался возглас врача: «Ну, что ж ты наделала?!» Наверное, я порвалась до самых ушей, но мне, честно говоря, было совершенно все равно. В тот миг хотелось только одного – чтобы все поскорее закончилось. И, вот, роды позади, а мне не разрешили спать. С трудом я разлепила веки и дождалась окончания всех манипуляций, чтобы с чистой совестью забыться сном. Спать – какое же сладкое слово…
Спустя некоторое время меня завезли в одноместную палату, о которой заблаговременно позаботились мама с папой. Санитарка переложила измученное родами тело с каталки на кровать и ушла. На часах десять вечера, я провалилась в сон.
VIII
Вернувшись из роддома в родные стены, я начала вливаться в новую жизнь, наполненную детским плачем, бессонными ночами, бесконечными бутылочками, кормлениями, пеленками, прогулками, взвешиваниями и прочими прелестями. Первое время помогали наши с Игорем мамы. Муж работал, я наслаждалась материнством. Хотя мне тоже довелось поработать: спустя четыре месяца после родов бывшая одноклассница пригласила пару недель постоять на промоушне, рекламируя жвачку. Благодаря помощи родных Игоря я могла уходить на четыре часа в день, что позволило мне подзаработать и отложить немного денег.
Поначалу наша семейная жизнь была замечательной: мы с сыном знакомились друг с другом, учились прислушиваться и понимать. Первая улыбка, первый осознанный взгляд, первый зуб и такое трогательное: «мама». Игорь светился, как начищенный самовар, в свои выходные дни гордо прогуливаясь с голубой коляской по нашему микрорайону. А когда сын впервые внятно произнес «папа», муж заплакал от радости, прижимая к себе поочередно то меня, то нашего малыша. Но с течением времени у супруга началась черная полоса – он терял одну работу за другой, на столе все чаще стали появляться бутылки пива, что меня сильно настораживало и огорчало.
На лето Игорь отправил нас на дачу, а сам остался в городе для очередного трудоустройства.
На природе было хорошо! Я с удовольствием наблюдала за тем, как сыночек радовался новым открытиям в свое первое лето: маленьким пушистым цыпляткам, ярким цветам, душистым деревенским яблокам, которые легко помещались в детской ладошке. Погода стояла прекрасная, и мы проводили много времени на улице, наслаждаясь обществом друг друга.
В одну из теплых июльских ночей мне вдруг стало не по себе, в душе зашевелилось непонятное предчувствие. Моя интуиция редко ошибается, появилось беспокойство, которое привело к бессоннице. Ни мятный чай, ни капли валерьянки, ни монотонный счет до пятидесяти и обратно мне не помогали – я просто лежала пол ночи перед открытым окном, затянутым москитной сеткой, и бессмысленно смотрела на звездное небо. Как же я была права, рыдая тем летом, которое после детского лагеря показалось мне последним. Получается, я чувствовала, что оно завершит мое детство. Ведь дальше началась новая жизнь, из которой исчез Егор, но появился Игорь и наше маленькое солнышко – мой сын. В памяти вспыхнули трогательные моменты первой встречи с малышом в роддоме, растерянность мужа, сменившаяся счастьем и восторгом. Постепенно веки отяжелели, и я провалилась в сон. Мне снилось многое, но то, что я увидела перед пробуждением, заставило тело покрыться испариной, а лицо – слезами…
«Я стою на автобусной остановке рядом с Егором. Мы молчим, но взгляды наши выражают нечто, для чего не нужны слова. Он берет меня за руку и делает шаг назад, заносит ногу на ступеньку подошедшего автобуса, утягивая меня за собой. Я уже поднимаюсь за ним, но вдруг слышу окрик Игоря, и останавливаюсь. Муж стоит всего в нескольких метрах от меня с нашим сыном на руках и безотрывно смотрит. «Ксюша, пойдем, нам пора» – произносит он, наконец. И я, вздрагивая, поворачиваюсь к Егору. «Нет, пожалуйста, останься, я люблю тебя», – умоляет он.
«Ксюша, мы ждем», – подгоняет Игорь. «Ты нужна мне, пожалуйста», – глаза Егора смотрят глубоко в мою душу, но я медленно высвобождаю руку из его ладони и отступаю к мужу. «Прости, они – моя семья… прости… ты опоздал… не могу… Прости» – шепчу я, ускоряя шаг и стараясь не замечать, не слышать крики когда-то безудержно любимого мной человека. «Неееет! Вернись!» – несется мне вслед, но я догоняю мужа, глажу сына по маленькой теплой коленке и, не оборачиваясь, мы уходим…»
Тишина, темнота, мерное посапывание сынишки в детской кроватке; мокрое от слез лицо, бешеный стук сердца и путаница мыслей в голове: «Что это? Почему вдруг сейчас, когда я счастлива, снится Егор? Зачем? Неужели подсознание не может отпустить мою первую любовь?» Наконец, понимаю главное – в этом кошмаре я выбрала семью. Сердечный ритм восстановился, я сделала глубокий вдох и провалилась в спокойный сон до утра – сон без выбора, без прошлого – просто забытие.