Всегда на страже (сборник) - Эдмунд Низюрский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это ребята из бригады Реченьки добились ему квартиры. Доказали завкому и администрации, что молодому и холостому призывнику Алексею Любецкому наиболее нужна жилая площадь, где бы он смог жить вместе с родителями.
В рабочем коллективе, правда, молодого судосборщика не только гладили по головке, добиваясь для него всяческих привилегий.
Однажды, когда он и друзья отрастили были длинные волосы, тот же, внимательный и чуткий к людским требованиям, бригадир Иван Реченька собрал ребят в конторке мастеров и сказал:
- Если сегодня не сходите в парикмахерскую - завтра же всем пообстригу чубы автогеном!
Они знали, что Иван Павлович при всей своей требовательности, никогда не решится на такое жестокое наказание, но дружной, говорливой компанией зашли в парикмахерскую. И, на удивление, не обиделись на бригадира, никто не затаил на Реченьку зла.
Искренне, тепло бригада проводила Алексея Любецкого на службу. Слов было немного, но таких точных и веских, что никогда их не забыть. Бывшие фронтовики и партизаны, лучшие люди коллектива, будто наперед знали, что он призывается в пограничники, наказывали ему бдительно стоять на страже завоеваний Октября.
В районном Доме культуры Алексею Любецкому и другим его друзьям-судостроителям школьники поднесли букеты живых цветов, начальник отдела кадров предприятия - бывший фронтовик, офицер запаса,- вручив ему ценный подарок, сказал:
- Служи честно, Алеша! Береги Отчизну! Мы, бывшие воины, заплатили кровью и жизнями за ее независимость, силу и расцвет!
В те торжественные минуты вспомнились Алексею и дядя Иван без руки, и дед Филипп, который в грозном сорок первом пропал без вести на фронте, и многие памятники и обелиски по сторонам путей-дорог.
Такой же новобранец, годок и друг Петр Иваницкий, видимо, вспоминал что-то другое, самое близкое и незабываемое - молчаливо всматривался он в строгое лицо женщины на плакате военных лет «Родина-мать зовет!»
На вечере в своей квартире дала волю слезам Мария Филипповна. Мать, возможно, не столько беспокоилась за судьбу Алексея - понять женщину было не трудно,- сколько вспоминала пережитое, бесхлебное и безвольное военное лихолетье, опять же тот мучительный сорок первый, невосполнимые потери родных и близких.
Повеселевшие от вина, дружно пели девчонки: и они вспоминали священную войну, ту ярость благородную, которая кипит, никогда не остынет в жилах младших поколений героев-победителей.
Родные и близкие друзья провели Алексея до военкомата, распрощались. Дороги их разошлись.
В Гомельском областном военкомате новобранцы увидели людей в зеленых фуражках. Поняли без слов: они будут служить на границе. Правда, от них никто и не утаивал этого.
- Будете служить в Краснознаменном Западном пограничном округе,- кратко сказал приезжий капитан.- А пока что все пройдете еще одну, заключительную медицинскую комиссию.
Офицер многих просто перепугал. Никто же из новичков не ожидал этой проверки. Некоторые ребята - чего грех таить - перед расставанием взяли по полной мере, а теперь испытывали жестокое похмелье. А тут комиссия - строгая, придирчивая. Давление большое - бери чемодан и поезжай домой, ожидай повестки в другую команду. А все уже представляли себя пограничниками - теми бессонными дозорными, о которых немало читали занимательных книг, видели в кино и на голубом экране.
Через несколько суток Алексея Любецкого и других новичков темным вечером, по крутой горной дороге повезли на заставу - ту самую, на которой он и служит. Свободные от службы пограничники с нетерпением ожидали свою смену. Была музыка, торжественные речи. Майор Тюрюкин, как бы между прочим, повторил: застава отличная. Затем он поздоровался за руку с каждым молодым солдатом - при электрическом освещении засматривал в лица, запоминал и изучал людей.
Прапорщик Александр Муршудов такой дал ужин новичкам, что хоть было распускай ремни. Запивать принесли по кружке парного молока.
Ничего не скажешь: домашняя обстановка, действительно родительские заботы о солдате!
Месяц, побыли на заставе, прошли курс молодого бойца,
А границы, фактически, не видели.
Бывшего электрика Алексея Любецкого направили на курсы - учиться на мастера по электроприборам. И только через полгода, уже классного специалиста, его познакомили с участком границы. Несколько дней ходил с ним, показывал и рассказывал сержант Валентин Садовников из Башкирии. Граница - сложное хозяйство. Разобраться, что к чему, не просто.
Валентин Садовников демобилизовался, уехал в свою Уфу на нефтеперерабатывающий завод, где до службы работал техником. Перед расставанием наказал Алексею:
- Смотри здесь… Пиши, как будет служиться. Чтобы моя граница была на замке, а застава - отличной!
Садовников поступил в институт на вечернее отделение, женился, а все разно не порывает связи с границей, с родной заставой. В каждом письме не забудет спросить о собаке Динго, о козленке Ворьке. У Алексея свои новости:
«Прапорщик Муршудов объявил первую благодарность за усердие при мытье полов».
На границе много черной, но нужной работы. На всех участках порядок и чистота поддерживаются своими силами.
- На заставе служба тяжелая,- говорит Любецкий.- Можно сказать, самая тяжелая. Но мы, солдаты, к этому так привыкли, что забываем, что где-то рядом есть дом. Для нас застава - второй дом.
Известное дело, в родном доме никто не считается с тяжелой, надоедливой работой.
В другом письме к другу в Башкирию Алексей писал:
«Начальник заставы объявил благодарность за отличную эксплуатацию пограничной системы».
У майора Тюрюкина заслужить такое нелегко. И если Любецкий отлично эксплуатирует систему,- у Садовникова полная гарантия, что никакой нарушитель не перейдет незамеченным границу.
Так оно и есть на самом деле на заставе, где служит Алексей.
Был, правда, случай, когда молодой пограничник в ночной темноте, следуя на дистанции, отстал от сержанта, сбился с дорожки и пошел к границе. Тут и сработала система. Застава поднялась по боевой тревоге. Прапорщик Муршудов своевременно вернул его обратно.
На границе, как и на корабле в море, каждый - рядовой и офицер - знает свой боевой пост, свою задачу. В свободное же от службы время - здесь все равные. Потому на заставе нередко можно увидеть за шахматным столиком в паре майора Тюрюкина и сержанта Любецкого, прапорщика Муршудова и рядового Шестопалова…
Правда, свободных минут у людей в зеленых фуражках не очень много. У пограничников даже увольнение отсутствует в привычном для каждого солдата и матроса других родов войск понятии этого слова. Есть не частые выходные дни. Но и в таких случаях пограничник не имеет права оставлять заставу.
- В выходные дни мы приводим себя в порядок, отдыхаем,- без тени уныния рассказывает Любецкий.- Кто пишет домой письмо. А кто пойдет на озеро или в лес… Возле нашего подразделения, возле заставы находится озеро. В нем водится много рыбы. Вот в выходные дни мы с удовольствием ловим ее. И вечером, когда рыбу эту пожарим или сварим уху, лучшему рыбаку перед строем выносим благодарность…
Да, личный состав заставы тесно привязан к своему участку границы. Но пограничники не одиноки. Желанными гостями у них бывают самодеятельные коллективы предприятий, колхозов и совхозов. С большим успехом, торжественно проходят совместные концерты тружеников и воинов. Звучит музыка, до ужина затягиваются танцы свободных от службы военных и девчат. А потом - опять продолжаются суровые, напряженные будни.
ПЕТРО ПРИХОДЬКО
РОЖДЕНИЕ ПЕСНИ
Очерк
У самой полосы границы, недалеко от деревни, стоит старая липа. Природа ей дала все - высокий рост, стройность, развесистость, даже еще раздвоила ее у самых корней.
Если смотреть от заставы на юго-запад, он отчетливо вырисовывается между деревьями. Но пограничники, неся здесь службу, как-то обходят ее, ибо стоит она в стороне от пограничной вышки и вовсе не на пограничной тропе.
Только недавно призванный на службу рядовой Сергей Сафронов - бывший студент педагогического техникума любил часто приходить к этой липе. Никто на заставе еще не знал о том, что он пишет стихи. Да и сам Сергей не считал свое творчество настоящим, даже самым близким друзьям он не осмеливался читать то, что писал втайне от них. Здесь, на границе, с первого дня он почувствовал какой-то необыкновенный творческий прилив. Ему хотелось писать, высказывать свои чувства, всем сказать о том, что он - советский пограничник, что ему Родина доверила ответственный пост. Особенно свободно писалось почему-то под липой. Она напомнила ему родные смоленские места. Там вся дорога от деревни к деревне обсажена такими вот многолетними липами, а еще березами и тополями. Он хотел уже записать несколько строк в свой блокнот, как вдруг послышалась команда дневального: «Застава - смирно!»