Наши дождливые дни - Юлия Прокопюк

Колючие снежинки, гонимые рассвирепевшим ветром, ударялись о дома. Холодный белый пух впивался в кожу как иголки. Адам уже закрывал дверь, когда увидел его. Мужчину, медленно идущего к нему. Незнакомец с трудом боролся с ветром, и парень выскочил ему навстречу. Мужчина шатался, цепляясь за воздух.

— Т-т-там м-мои жена и д-дочь, — с трудом выговорил он замершими губами.

— Пойдемте внутрь. Я вернусь за ними, — Адам подхватил мужчину под руки и потащил в дом.

— Н-нет… — попытался вырвать он из цепких рук Адама.

— Я вернусь за ними, — настойчиво повторил он, выделяя каждое слово, — поверьте мне.

Мужчина посмотрел Адаму в глаза и кивнул. Его напряженное тело обмякло в руках парня.

«Синие», — Адам почему-то отметил цвет его глаз и, взвалив мужчину на спину, понес в дом.

Дверь, треснувшая почти на половину, приоткрылась.

— Кто это с тобой? — спросила выглянувшая в проем девочка.

— Позови отца.

Через несколько мгновений на пороге появился худощавый высокий мужчина, укутанный в пальто на несколько размеров больше него самого. Талия на пальто была перехвачена синим ремнем. Его лицо выглядело сердитым. Темные глаза осуждающе смотрели на Адама из-под нахмуренных бровей. Из-за его спины, с важным видом, словно без нее здесь было не обойтись, выглядывала девочка.

— Кто этот мужчина? — кивнул он в сторону незнакомца. — Какого черта он здесь делает?

— Я увидел его… Отец… Мне нужно вернуться за его семьей.

— Дурак, замерзнуть хочешь? Посмотри, какая буря! Они уже давно замерзли. Тоже сдохнуть хочешь? — глаза мужчины горели от злости.

— Отец… я должен… — неуверенно начал Адам.

— Да кому ты должен? Ему? — мужчина сидел, опираясь на стену. Его тело застыло в неестественно позе. Голова и руки склонились на один бок, а ноги на другой. Его словно тянуло в разные стороны.

— Я обещал, — в голосе Адама послышались металлические нотки. Он открыл дверь.

— Дурак, — бросил ему отец и склонился над незнакомцем.

— Эй, парень, очнись, — он легонько ударил мужчину по щеке.

Морозный воздух со снегом ворвался в открытую дверь. У Адама перехватило дыхание. Подняв повыше воротник и укутав нос, он вышел на улицу. Парень пересек улицу, утопая в сугробах снега. Он видел не дальше пары метров перед собой. Все укутывала белая подвижная тьма. Обернувшись, Адам заметил, что его следы уже замело снегом.

— Черт, как тут вообще увидеть можно? — он уже собирался повернуть назад, когда под железной балкой у полуразрушенной стены, возле которой он стоял, послышался гулкий звук удара. Словно что-то или кто-то бил по балке, пытаясь привлечь его внимание. Не раздумывая, он шагнул к стене. Ветер возле нее немного поутих.

Под стеной, прижавшись друг к другу, лежали двое. Одна из них била и скребла по балке металлическим кнутом, неизвестно откуда оказавшимся в ее руке.

— Вы в порядке? Эй? — приблизился парень, но она продолжала слабо бить, словно не видя его.

— Эй! — повысил голос Адам. Рука опустилась, и фигура сделала слабую попытку подняться. Адам наклонился и поднял девушку. Несмотря на теплую одежду, она казалась почти невесомой. Одной рукой она уперлась в стену, поддерживая себя. Адам наклонился к женщине.

— Не надо, — отрешенным голосом прошептала девушка и слабо схватила его за руку.

Адам обернулся и, недоумевающе посмотрев на нее, убрал ее руку.

— Не надо, — она еще раз сжала его руку, в ее глазах блестели слезы. — Ее больше нет. Не надо.

Парень понимающе кивнул и, взяв девушку за руку, потащил за собой.

Дом встретил их теплом, запахом воска и гари. Отец девушки лежал в углу комнаты на самодельной кровати. Пара ящиков и доска, застеленная пледом.

— Папа, — тихо позвала его девушка. Веки мужчины дрогнули. Он открыл глаза и пристально посмотрел на нее.

— Где твоя мать, Адель? — его голос был настолько тихим, что девушке пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова. — Где она? — он попытался повернуть голову, но сморщился от боли.

— Прости. Она не смогла, — она дрожащей рукой взяла его за руку. — Прости.

Девушка прижалась лицом к груди отца. Немного успокоившись, она вновь подняла глаза на отца. Он вновь спал, на его лице застыла маска боли.

В печи, в углу комнаты, горел огонь. Отлетающие искорки потухали на каменном полу. Девушка пристально смотрела на огонь, завороженная красотой пламени. Очнувшись от раздумий, Адель осмотрелась. В комнате никого не было.

Адель поднялась, чтобы найти кого-нибудь. Вдруг она услышала приглушенные голоса. Они спорили. Приоткрыв дверь и стараясь оставаться незамеченной, она увидела Адама, стоящего к ней спиной. Его отец, яростно жестикулируя, доказывал свою правоту.

— Ты же понимаешь, что притащил еще два лишних рта!

— А нужно было оставить их умирать? Чтобы мы могли поесть больше?

— Да! Сам знаешь, как трудно! Чертова буря! Отцу девчонки и так недолго осталось. Его руки и ноги черные. Думаю, он их отморозил. О чем ты вообще думал?

— Я не думал. Я помог.

— Идиот! С тобой невозможно говорить! — в сердцах бросил ему отец.

Адель прикрыла дверь. По щеке скатилась одинокая слеза. Слышать о том, что твоя жизнь была лишней, было слишком больно.

Адам прервал свой рассказ. За окном начало светать.

— Знаешь, ее отец был совсем плох. Его тело, ноги и руки были покрыты сине-фиолетовыми пятнами и набухли. И эта вонь. Невыносимый запах гнили. Он словно разлагался заживо. Его одеяло было изгрызано. От боли. Он просто зажимал его зубами.

Андрей кивнул, хотя слабо представлял себе заживо гниющего человека.

— Она все время была рядом с ним. Я бы не смог. А она была. Не знаю, как они там оказались, но она чувствовала себя виноватой и пыталась искупить свою вину.

— В тот день, — продолжил Адам, — отец позвал ее к себе.

— Убей меня, — пересохшими губами прошептал отец.

— Ты с ума сошел? Как ты можешь такое говорить? — девушка резко встала.

— Посмотри на меня, — Адель отвернулась к двери, не желая слушать его. Он повторил настойчивее — Посмотри. Я умираю, и ты это знаешь.

— Нет, это не так. Все будет хорошо, папа.

— Я так больше не могу. Невыносимо. Помоги мне. Я знаю, что моя просьба жестока, знаю, милая, я сам отвечу за этот грех… помоги мне… я прошу тебя.

— Я не могу.

— Можешь, — в его голосе послышалось напряжение, а потемневшие пальцы сжали одеяло. Боль давала знать о себе.

— Н…нет… — отец сжал ее руку и кивнув в знак согласия, словно подбадривая ее.

— Освободи меня.

Адель дрожащими руками взяла некое подобие подушки и вернулась к кровати.