Заложники - Энн Перри

У Бриджит душа рвалась от желания помочь кому-то, самой себе помочь, повернуть мимолетное время вспять и снова увидеть Билли с Иэном живыми. Только ничего изменить нельзя. Слишком поздно.

Она метнулась к Лайаму, но тот отпрянул от нее, слишком уязвленный болью. В чем-то, наверное, виня ее, будто мать могла предотвратить кошмар. Его однокашники попадали под взрывы бомб. Он много раз видел раненых, изувеченных, погибших, но впервые на его глазах было совершено убийство. Коннор подошел к нему, молча, без слов, протягивая руку. Лайам ухватился за нее.

Время тягуче ползло. Бриджит вымыла и убрала посуду. Возвратились Шон с Дерметом. Она заметила, что на их ботинки налипла земля, на рубахах расплылись потные пятна, словно они занимались тяжкой физической работой.

Коннор встал.

— Садитесь, — любезно произнес Дермет, хотя и замер, дожидаясь, когда его послушаются.

— Мне в туалетную комнату надо! — выпалил Коннор.

— Подождете, — махнул рукой Дермет. — У меня руки в грязи. У Шона тоже. Сначала мы пойдем помоемся, а уж потом вы. И не вздумайте запираться. А то дверь разнесем, и миссис О'Молли не сможет уединиться. Вы же этого не хотите?

— Да ради Бога, вы не можете…

Прошло тягостное утро. Они все сидели на кухне, не считая отлучек в туалет. Бриджит приготовила чай, потом стала чистить картошку на обед.

— Еды на пятерых не хватит, — заметила она. — Хорошо, если до вечера дотянем.

— Они раньше уберутся! — прикрикнул Коннор.

— Если вы примете верное решение, — кивнул Пэдди. И обернулся к Бриджит: — Не беспокойтесь, еды у нас полно, да и достать еще труда не составит. Так что готовьте из того, что у вас есть, миссис О'Молли.

— Не смейте указывать ей, что делать! — обернулся к нему Коннор.

Дермет заулыбался:

— Еще как укажет, мистер О'Молли. И она его послушает. Верно, Бриджит?

Коннор выглядел беспомощным, лицо обрело выражение стыдливой беззащитности, словно с него сорвали что-то, скрывавшее наготу от посторонних глаз.

Бриджит очень хотелось защитить мужа, но он сам сделал это невозможным. Все слова, приходившие ей в голову, прозвучав, только навредили бы, подтвердили, что она и правда привыкла, когда ей указывают, помыкают ею, а он — нет. Осознание этого потрясло Бриджит. Обычно помыкал по всяким поводам Коннор, а теперь — двое незнакомцев. Но ощущение, что сил ответить достойно нет, оставалось точно такое же.

— Есть-то нам нужно, — рассудительно заметила она. — И уж лучше я приготовлю, чем один из вас примется стряпать, не говоря уж о том, что выбора у меня просто нет.

Коннор ничего не сказал. Лайам застонал и отвернулся, потом медленно поднял взгляд на отца. На лице его явно проглядывали волнение и страх, но не за себя.

Бриджит сжала кулаки. Неужели Лайам боится, что Коннору причинят вред, а не того, что сам поведет себя глупо, не сумев сохранить достоинство?

— Вы за это заплатите, — заговорил наконец Коннор. — Что бы вы ни сделали со мной или с моей семьей, вам не изменить людей. Это что, ваш лучший довод — пистолет? Держать в заложниках женщин и детей? — Голос его скатился до сарказма, отец даже не заметил, как вдруг заалел от гнева и стыда сын. — Совершенно дрянной метод убеждения! Вот уж поистине основа высокой морали!

Дермет сделал шаг в его сторону, взметнув крепко сжатую в кулак руку.

— Еще не время! — остановил его Пэдди. — Пусть тешится.

Дермет зло глянул на Пэдди, но руку опустил.

Бриджит вдруг заметила: ее так сильно трясет, страшно что-то в руки взять, того и гляди из пальцев выскользнет.

— Мне в туалет надо, — резко бросила она и быстро миновала Шона, скрывшись за дверью. Никто ее не преследовал.

Закрыв дверь туалета, она заперла ее и тут же склонилась над унитазом — желудок бурлил, тошнота накатывалась волнами. Они — пленники. Билли и Иэн мертвы. Коннор перепуган и сердит, однако не уступит. Не сможет. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы проповедовать абсолютизм, верность принципам любой ценой. Слишком много других людей отдали за это жизни, в том числе женщины с детьми. Он не оставил себе места, чтобы теперь было куда отступить, от чего-то отказаться. Даже вчера, вероятно, такая возможность была, когда он говорил один на один с Ройзин, зато сегодня это выглядело бы как уступка силе, а на такое он не пойдет никогда.

Они пленники до тех пор, пока кто-нибудь не придет к ним на помощь или Дермет с Шоном не поубивают их всех. Неужели Коннор допустит это? Если во имя спасения родных он сдастся, то возненавидит их за это. И они будут неприятны ему уже за то, что стали причиной его слабости, отступления от его чести, а то и предательства всего того, что отстаивалось всю его жизнь.

Какая слепота, какая невыразимая глупость! В момент дурноты ее охватила ярость ко всему этому идиотскому религиозному разделу, рядившемуся в одежды христианства!

Но конечно, религия здесь ни при чем. Виной всему людская самонадеянность, непонимание, вражда, когда одно зло громоздится на другое, а в результате уже нет сил простить немыслимые по жестокости, вызывающие боль потери с обеих сторон. Религия стала предлогом, прикрытием для всех этих ужасов с одной целью — оправдать. Бога создали по образу и подобию своему: мстительного, пристрастного, недалекого разумом, чтобы возлюбить всех, неспособного воспринять различия. Можно жить в страхе пред таким божеством, но его нельзя любить.

Бриджит плеснула на лицо холодной водой и вытерлась шершавым полотенцем. Повесила его и обнаружила, что очень скоро — при шестерых в доме — у них закончится туалетная бумага. И стиральный порошок. Надо сказать об этом Пэдди, пусть привезут вместе с продуктами.

— Я запомню, — с улыбкой пообещал тот, когда в середине дня она сказала об этом.

Все по-прежнему располагались в гостиной, а Бриджит на кухне проверяла по полкам и шкафчикам, что есть, а чего не хватает.

— И еще жидкость для мытья посуды, — прибавила она.

— Ну а как же. Что-нибудь еще?

Она выпрямилась и посмотрела на него. Он все так же улыбался, и веселость смягчала его слегка кривоватое лицо.

— Вы долго намерены оставаться здесь? — спросила Бриджит.

Тень легла у него под глазами. Впервые увидела она в нем что-то похожее на неуверенность. И спокойствия у нее от этого не прибавилось. Неожиданно Бриджит поняла, насколько неустойчиво их положение. У Пэдди нет ответа на ее вопрос. Вероятно, он и в самом деле ожидал, что Коннор уступит, теперь же, зная обратное, не понимает, что делать дальше. Бриджит похолодела.

— Это все, — подытожила она, не дожидаясь ответа. — Разве что хлеба еще, наверное. И чай, если вам его захочется. — Она прошла мимо Пэдди, демонстративно задев его.

Коннор стоял, отвернувшись к окну, плечи напряжены. Глядя на его спину, Бриджит прекрасно представляла выражение его лица. Лайам забился в кресло и оттуда во все глаза смотрел на отца. Каждая черточка, каждый изгиб его тела словно кричали, как же он несчастен. Шон стоял, опершись о дверной косяк. Дермета не было видно.

Дневное время проходило в молчании, в редких вспышках гнева, а потом снова — в молчании. Наконец появился Дермет и взглянул на свои часы.

— Половина шестого. Полагаю, ужинать будем в семь, миссис О'Молли. — Он сверкнул взглядом на Коннора и разглядел слабую вспышку гнева у того на лице. Усмешка тронула губы Дермета. — И в девять вы можете отправляться спать, после того как посуду вымоете.

Жилка возле рта Коннора задрожала. Он сдерживал дыхание, стараясь взять себя в руки. Лайам не сводил глаз с отца, и во взгляде его страх боролся со стыдом. Ему мучительно было видеть, как издеваются над отцом, и все же в глубине души у подростка таился страх, нашептывавший: стоит выказать хоть немного мужества, как станет еще больнее, а унижений — еще больше. У Бриджит душа ныла от смятения сына, но она не представляла себе, чем может помочь. У нее самой где-то в желудке сидел точно такой же страх, заставлявший ее то и дело глотать слюну, чтобы подавить позывы к рвоте.

— Как насчет чашки чаю? — продолжил Дермет.

Она послушно направилась на кухню, заметив, какой довольной стала его физиономия.

— Готовьте себе чай сами! — резко бросил Коннор. — Бриджит! Не прислуживай им!

— Мне все равно, — ответила она. — Больше-то нечего делать.

— Тогда не делай ничего! — Он резко обернулся к ней. — Я тебе говорю: не смей им прислуживать. Бога ради, не такие уж они тупицы, чтобы не вскипятить себе воды!

Увидев выражение лица Пэдди, Бриджит с удивлением поймала себя на мысли, что Коннор заговорил с ней точно таким же тоном, что и Дермет. Может, он, этот Дермет, нарочно… Коннору подражал? Она же настолько приучена к послушанию, что подчинялась не раздумывая, машинально.

Бриджит пребывала в нерешительности. Если она подчинится Дермету, то еще больше ослабит Коннора, а если не станет, может вызвать вспышку насилия, которой ужасно боялась, или в лучшем случае заставит Дермета иным способом доказывать свою власть.