Трибуналу не подлежит - Андрей Бадин

– Пионерский лагерь какой-то, а не воинская часть, – усмехнулся Семенов.

– Это для конспирации. Офицерские казармы квартирного типа находятся дальше, в лесу, а здесь административные здания, – пояснил лейтенант.

– А где ангары с ракетами? – не удержался и спросил полковник.

Лейтенант испуганно посмотрел на штатских, помялся и ответил:

– Это военная тайна.

– Да какая это тайна? Это для нас тайна, а для американцев – нет. Они-то все знают.

Офицер замялся еще больше, а потом тихо поведал:

– Они под землей, в лесах.

Проехав по базе не меньше пяти километров, «газик» подкатил к одноэтажному зданию из красного кирпича и остановился. Оперативники вслед за лейтенантом вышли и направились к черной металлической двери. Вошли внутрь и двинулись по коридору. Вошли в кабинет с табличкой на стене: «Командир части».

Полковник Владлен Владимирович Протасов был полноватым, невысокого роста лысым служакой с красным лицом, усталыми безучастными глазами и пухлыми, чуть трясущимися руками. Форма была ему мала и немного стесняла движения. Он восседал у небольшого стола со множеством телефонов и огромным допотопным селектором. При виде муровцев встал и вытянулся по стойке «смирно».

– Здравия желаю, – пробасил он и протянул Семенову лопатовидную ладонь.

Офицеры поздоровались, представились и уселись на предложенные им стулья.

– К нам следователи с проверкой приезжали, – начал оправдываться Протасов. – Причем как по линии Минобороны, начальника штаба ракетных войск, так и из ФСБ, и от вас – из МУРа. Но они ничего не выявили, у нас все нормально…

– Нет, у вас не все нормально, – начал Семенов. Он решил не играть с командиром в кошки-мышки, а говорить начистоту. – Трое ваших офицеров погибли. Один из них – полковник Фокин – ваш заместитель. Их тела обнаружили во взорванном джипе, с оружием и чемоданом фальшивых долларов под сиденьем. Их там было полмиллиона. За что они получили деньги? Что продали? Какое оружие? Ракету?

Командир части виновато смотрел на полковника и молчал. Только тяжело сопел да изредка протирал пот со лба серым носовым платком.

Три проверки, устроенные высокими чинами из Москвы, доконали его и напрочь выбили из колеи. Ему грозили отставкой, а может быть, и трибуналом. Поэтому Протасов пугался каждого визита и трясся от каждого нового чиновника. А теперь и хитрый и опытный в таких делах полковник Семенов наехал на служаку изо всей силы.

– Я внимательно изучал материалы дела, был на месте трагедии и уверен, что ваши бывшие сослуживцы – предатели Родины. Хотя такое серьезное обвинение выносить до суда некорректно. Моя задача разобраться в этом деле и выяснить, какая ракета была похищена и кому была продана?

– Это ваше право. – Командир побледнел и снова засопел. Такой разговор ему был неприятен, но он за последнюю неделю выслушал столько…

– Это моя обязанность. Вам доверили смертоносное оружие, а вы… – Семенов хотел сказать еще несколько неприятных слов опростоволосившемуся солдафону, но сдержался.

Протасов сидел не шелохнувшись и смотрел в пустоту. Он знал, что его военная карьера окончена. Хотя понимал, что виноват и должен понести наказание. Надо было честно служить и выполнять свои обязанности начальника части, а не беспробудно пить, рыбачить сутки напролет в тихих заводях да охотиться в закрытом районе.

– Я приехал сюда, чтобы выяснить, была украдена ракета или нет. Не по документам – у вас с ними все нормально, убиенные чисто дело обстряпали, – а по совести. Вы ракетчик и лучше меня понимаете, что может натворить «11-Д». Моя задача выяснить все обстоятельства дела, найти ее и тех, кто ее купил, тех, кто убил ваших товарищей. Пока ее не запустили и не уничтожили либо самолет, либо ядерный объект. – Петрович сделал паузу и внимательно посмотрел в глаза командиру части: – Вы согласны мне в этом помочь? – Семенов попытался навести маленький мостик взаимного доверия. – Пока погибли три человека, но это – пока… Их жаль, но уже ничего не поделаешь, их не вернешь, но надо постараться уберечь от гибели других людей, ведь никто не знает, как будет применено это оружие. Если, конечно, ракета, была украдена. – Семенов вновь внимательно взглянул на полковника. – Она была украдена? – задал он вопрос. – Не для протокола, не для уголовного дела. Я сюда прибыл не как официальное лицо, а по совести, – произнес Петрович не настойчиво, а, скорее, доверительно. И получил ответ. Еле заметным кивком. Протасов опустил голову, шмыгнул носом и вытер платком одутловатое лицо.

– Я ничего не знал, поверьте мне, – глухо начал он. – Фокин в свои дела меня не посвящал. Он заведовал утилизацией оружия и его уничтожением. Прекрасно выполнял обязанности…

«Слишком прекрасно, – подумал полковник, – слишком».

– Я знал, что он собирает части ракет, фрагменты, крупные детали. Думал, хочет их продать, но что собирает действующую ракету… Этого я предположить не мог.

– Но догадывались?

Командир части снова кивнул.

– Вы имели выгоду со своего молчания, вернее, попустительства?

Протасов снова кивнул.

– Я не спрашиваю какую, этого не доказать, но скажите: он что-то говорил о заказчиках? – Семенов сделал невольное движение туловищем к допрашиваемому, пытаясь подчеркнуть важность вопроса. Тот взглянул на оперативника и снова кивнул.

– Он ничего мне не докладывал, ничего, поверьте, ничего не знал о его делах. Он даже фуру взял без моего ведома. Он ее часто брал… Но, как я понял, он опасался заказчика… – Протасов снова замолчал. Посопел немного и продолжил: – После его гибели Люся – его жена, наши жены дружат, мы семьями дружим… Так вот, она принесла мне видеокассету, сказала, что он ей передал на хранение и просил мне отдать, если с ним что-то случится. Вот она. – Командир тяжело встал, подошел к шкафу, отодвинул его, запихнул за него правую руку, покопался там и вынул кассету.

Семенов и Говоров аж на стульях подпрыгнули.

«Неужели Фокин заснял заказчиков?» – ужаснулся Петрович.

Командир части взвесил в руке маленькую, с сигаретную пачку, кассету и передал Семенову. Тот взял ее как бесценный груз, повертел в пальцах и положил перед собой на стол:

– Что там? – спросил он.

– Не знаю, не смотрел, у меня такого магнитофона нет.

– Почему вы ее не отдали раньше, сотрудникам ФСБ или комиссии из Министерства обороны? – спросил Максим.

– Побоялся. Они меня унижали, допрашивали, грозили трибуналом, а по душам никто так и не поговорил. Да и Люся мне ее всего три дня назад отдала. А, надоело все! Делайте что хотите! – Командир сгоряча махнул рукой, встал, подошел к шкафу, открыл его, вынул полную бутылку водки, одним движением отвинтил пробку и поднес горлышко к губам. Семенов и Говоров моргнуть не успели, как Протасов осушил поллитровку до дна. Даже муровцам не предложил. Выдохнул, поставил тару на пол, за шкаф и плюхнулся на стул.

– Я, что ли, не понимаю, не переживаю? Фокин натворил дел, а мне расхлебывать, а я ничего с этого не имел, поверьте – ничего. Только поил он меня на халяву, на кордоны возил – уток пострелять, порыбачить, с девочками, да мою работу сам выполнял. Вот и все. Мне-то два года до отставки, а он на мое место метил, так я ему и дал волю, командуй, мол, расти… упражняйся, тебе спокойный сон Родины беречь…

– Сберег, – вырвалось у Семенова.

– Да пропади оно все пропадом, – устало кинул ракетчик и заплакал. Уткнулся лицом в платок и стал тихо вздрагивать плечами.

– Вы только глупостей не натворите. – Семенов стал, подошел к открытому шкафу и хотел найти там графин с водой или бутылку газировкой, но обнаружил только водку.

Протасов был тихим пьяницей. В шкафу у него ровными рядами стояли дорогие и дешевые, большие и маленькие, фирменные и простенькие бутылки горькой и сладкой русской и нерусской водки. Он собрал эту коллекцию, видимо, не без помощи Фокина, но употреблял, скорее всего, один.

– Спасибо за помощь, – произнес Петрович, взял со стола кассету и пошел к выходу.

Глава 5

В Москву оперативники неслись под мигалкой и доехали ровно за час. Оставили машину возле подъезда главного здания МУРа и направились в техническую лабораторию. Каждая минута была дорога.

Семенов, как только вошел, двинулся к начальнику отдела – своему другу полковнику Терещенко. Он по пути звонил ему из машины и, не вдаваясь в подробности, попросил приготовить видеомагнитофон минидиви и телевизор. Тот выполнил просьбу и ждал его приезда.

Петрович вошел, поздоровался с Григорием Кузьмичом за руку и, не говоря ни слова, сел к магнитофону. Говоров встал за спиной и стал наблюдать за его действиями.

Семенов достал из нагрудного кармана кассету, вынул из коробочки и осторожно вставил в паз плеера. Аппарат со щелчком втянул ее в себя. На экране небольшого телевизора появилось изображение, и все стали смотреть. Причем Семенов и Говоров смотрели запись с явным волнением, а Терещенко с некоторым удивлением. Он не понимал, почему сослуживцы так нервничают.