Картина маслом - Оксана Калина

«Сдурела совсем, – мысленно одернула себя Ирма, – дети ждут, давай, вежливо прощайся и домой».

Но вместо этого Ирма вдруг сказала:

– Быть может, пора познакомиться?

Он вдруг вздрогнул, будто Ирма дала ему пощечину.

– Я думал, ты вспомнишь.

А у парня самолюбие, подумала Ирма, обиделся, видать, считает себя абсолютно неотразимым. Впрочем, мужик без самолюбия – тряпка.

– Извини, – развела руками Ирма, – наверное, у меня тогда случилась кратковременная амнезия. Извини, – повторила она еще раз, – мне действительно жаль.

Мужчина, почувствовав искренность в ее голосе, внимательно посмотрел на Ирму, будто пытался прочесть таинственые письмена ее души.

– Ты и правда изменилась. Что-то я не припомню, в твоем словаре понятия «извини».

Ирма промолчала. Ей действительно было стыдно за то, что она никак не может вспомнить такого славного парня.

– Юрий – представился он, – в нашу первую встречу ты была так пьяна… В общем, ничего удивительного, что ты меня не помнишь. Просто мне очень хотелось, чтобы ты обо мне вспоминала. Хоть иногда. Я-то о тебе вспоминал постоянно.

Что-то похожее на озарение промелькнуло в мозгу Ирмы.

Большая пустая комната с сиротливо притулившимся в углу диваном, оклеенное газетами окно, в щель между газетами заглядывает яркая луна. От нее идет такое сияние, что даже этого маленького кусочка достаточно, чтобы осветить комнату. На нее взволновано, ожидаюше смотрит мужчина, нет, юноша. У него удивительные янтарные глаза. Все, занавес. Дальше полнейшая темнота. А перед этим что было? Как она оказалась в одной постели… Постели, конечно, как же иначе, с этим Юрой? И что она ему такого сделала или не сделала, а может сказала, что он до сих пор ее вспоминает?

– Ты тогда сильно плакала, – наблюдая за игрой чувств на лице Ирмы сказал Юра, – гворила, что жизнь дерьмо, не видать тебе никакой Юрмалы. Самой никогда не заработать на квартиру там, разве что под богатых мужиков ложиться, да противно. Начальник сегодня к стенке прижал и под юбку полез, так чуть не вырвала. Но ради мечты можно и потерпеть. Только пусть первый раз с кем нибуть красивым. Я хотел тебя домой отвезти, но ты ни в какую – едем к тебе и все тут. Ладно, думаю, поехали, уложу тебя на своем единственном диване, сам на полу лягу, а утром, как проспишься, откомандирую тебя домой…

– Пила я тоже с тобой? – перебила Юру Ирма.

– Нет, я на улице тебя подобрал, ты к мужикам цеплялась, к молодым и красивым.

– Я? – не поверила Ирма, хотя она уже начала вспоминать, как в тот день в парке пила горькую и противную водку прямо из бутылки. Она тогда сразу после школы устроилась на работу. Учиться планировала на заочном. А начальник, старая сворлочь, сразу начал руки распускать.

– Чего кобенишься? – орал он, брызгая слюной, – ты себя в зеркале видела? Такая внешность, как у тебя, мозгов не предполагает. Куда б не сунулась, везде будут предлагать одно: давай перепихнемся, дорогая. Если ты и сможешь зарабатывать, то только этим местом.

Она и поверила, дура.

– Тебя я, значит, подцепила, – усмехнулась Ирма.

– Не меня, какого-то… – Юра поморшился, – я как увидел, что ты с ним куда-то собралась – ему по морде, тебя в трамвай и домой.

– К тебе? А ты, значит, не удержался, решил воспользоваться девичьей слабостью?

– Сама просила, – спокойно ответил Юра, – я же нормальный мужик. Нравилась ты мне давно…

– Как это, интересно, я могла тебе нравится, если ты меня в тот день первый раз увидел? – удивилась Ирма.

– Я жил двумя этажами ниже, соседи мы были. Ты меня никогда не замечала, Ирма, проходила мимо, будто я пустое место. А тут ты рядом, такая красивая… Я не мог поверить своему счастью. Так старался, чтобы тебе было хорошо… А утром проснулся, – тебя нет. Я поднимаюсь к тебе, звоню в дверь. Ты открываешь. После душа, свежая, как цветок, полотенце на голове бирюзовое, словно твои глаза. Смотришь на меня удивленно и спрашиваешь, мол, чего вам, молодой человек? Я по глазам вижу – не помнишь ты меня, совсем, будто и не было ничего. И такое на меня отчаяние накатило и злость, убил бы тебя на месте. Но только выругался грязно. А ты мне: ненормативную лексику используют только плебеи. И дверь закрыла. Я после этого заплакал. Первый и последний раз в жизни. Потом уехал учится в другой город. Там и жить остался, работу нашел. Карьеру сделал, начальство я теперь, большое, – он усмехнулся.

– Видишь, все польза, – Ирма хотела весело улыбнуться, получилось так себе.

Она вспомнила, как проснулась в пустой комнате, рядом кто-то: спина широкая, кожа гладкая. Как очутилась здесь, кто рядом посапывает – пелена. Только почему-то стыдно. Ирма выскочила из подьезда во двор, который показался ей смутно знакомым и побежала на трамвайную остановку. Сделала круг по городу и только потом сообразила, что двор – ее родной и выбежала она, сломя голову, из своего же дома. Ирма тогда подумала: наверно, вечеринка вчера была, она немного перебрала, вот и заночевала у друзей. А может, у друзей друзей. Впрочем, какая разница, все же хорошо закончилось. Но после этого Ирма дала себе слово спиртного больше ни капли в рот не брать.

– Да, польза, – повторила Ирма, – я вот со спиртным завязала навсегда.

Юра посмотрел на нее, в глазах его плескалась мука.

– А я вот с тобой завязать не могу. Никак. Первый раз за 15 лет приехал в родной город и надо же было тебя встретить! Что мне теперь делать?

Ирма с удивлением посмотрела на него. Он что, действительно помнил ее все эти годы? Для нее такое постоянство чувств было чем-тот невоообразимым и непонятным. Она, пока не появились дети, вообще никаких особых привязанностей не имела. Мужики были для Ирмы на одно лицо, да и остальные части тела у них не особо отличались. Но Юра – он особенный. Страстность, звучавшая в его голосе, потрясла Ирму до глубины души. Она о таких чувствах понятия не имела, но сейчас мурашки побежали по коже, голова приятно закружилась, в глазах туман.

Юра, внимательно смотревший на Ирму, вдруг рванулся к ней, резко притянул к себе и обнял так сильно, что она от неожиданности вскрикнула.

– Прости, – выдохнул он, немного ослабив объятия, но не выпуская Ирму, – мне показалось… что сейчас я тебе не совсем равнодушен. Ну скажи же, не равнодушен?

В голосе Юры звучала столько надежды, что Ирма согласно кивнула, хотя сама еще не разобралась в своих чувствах. Одно было ясно: Юра волновал ее очень сильно, никогда она не испытывала такого телесного томления и душевной нежности по отношению к мужчине.

– Пойдем со мной, – жарко зашептал он ей нежно касаясь губами мочки уха, – я остановился недалеко, в гостиннице.

Ирма пошла бы. Запах Юриного тела кружил ей голову, вдруг остро захотелось почувствовать его руки на своей обнаженной коже. Но тут зазвонил телефон.