Дева. Звезда в подарок - Елена Усачева

— Ноги промокли, а другие ботинки у тебя в рюкзаке, — вяло пробормотала она. И вдруг нахмурилась: — А почему ты оттуда идешь? — Она потянула руку к голове, задела козырек и замерла.

— Где все? — Страх отпускал, и Юлю начинало легонько трясти — все-таки она здорово перепугалась. Одна, в горах, где за тысячи километров можно не встретить ни одного человека.

— Наверху. Палатки ставят.

Бочарникова подняла голову. За рядом кустов слышались тихие голоса. Да, они действительно сошли с тропы, и Юля с Иркой были здесь как раз в то время, когда все отдыхали, не в силах не то что говорить, но и двигаться. Вот почему они ничего не заметили!

— А мы мимо проскочили. — Ноги дрогнули, и Юля опустилась на корточки. — Не увидели вас… Там Ирка ждет. — Она неопределенно махнула рукой, чувствуя, как ей не хочется идти обратно, не хочется вновь оказаться одной среди молчаливых кедров.

— С вами же Инвер был! — Убедившись, что с ее головой все в порядке и никакой путаницы в том, что она ждала Бочарникову с одной стороны, а она заявилась с другой, нет, Катя снова поскучнела, улыбка ее поблекла.

— Он ушел вперед. — Судьба коварного Мустафаева, бросившего их на этой дурацкой тропе, Юлю не волновала.

— Палыч ругается, — вздохнула Ивашкина, готовая снова опустить голову на колени. — Говорит, что если мы и завтра так идти будем, он нас развернет.

— Вот и хорошо, — согласилась Юля то ли с решением руководителя, то ли с собственными мыслями. Честно говоря, она и сама была бы рада прервать поход. — Ты нас подожди здесь, я за Иркой сбегаю. Только не уходи, а то мы опять мимо пройдем.

Сгорбленная черная фигура неопределенно шевельнулась. Даже если бы Катя и хотела, идти ей было некуда, да и сил совершать лишние движения не осталось.

На этот раз они точно не проскочили бы мимо.

В лагере стоял шум на всю тайгу. На истошно-звенящей ноте верещала Федина. «Разойдись! Разойдись!» — орал Мишка. И в редкие секунды тишины слышался смех Даушкина.

— Что там? — спросила Юля у Ивашкиной, чувствуя, как неприятно заколотилось сердце, а в душе поднимается тревога. Она вытянулась в сторону криков, словно заранее пыталась узнать, какие дела творятся наверху.

Катя сидела на куске пенки, сжавшись, уткнув козырек кепки в колени. На шум она даже не подняла головы.

В груди Юли метнулось нехорошее предчувствие, что все это неспроста, что это как-то связано с ее дневником. И, забыв усталость, она побежала к лагерю.

— Куда? — утомленно отозвалась Ирка, но идти следом не стала. Сбросила рюкзак и тяжело опустила на него свой зад. — Не, ну, чего все сегодня бегают? — пожаловалась она скорчившейся Ивашкиной. — Ноги, они вообще-то для ходьбы, а не для бега.

Катя соглашаться с ней не спешила.

В высоких ветвях кустарника еще держался туман. Громкие крики гнали его прочь. За кустами открывалась узкая поляна, прикрытая с двух сторон высоким, раскидистым кедрачом. Две палатки уже стояли. Оранжевый тент полыхал среди зелени, высокая белая «Зима» смотрелась снежным сугробом. Третья, с зеленым тентом, лежала бесформенной грудой. Около нее копошились.

Высокий Мишка хватал кого-то, лежащего на земле, в бессильной попытке приподнять. Его постоянно отталкивали, и он был вынужден отступать. При этом Сережка, сидящий поблизости на своем рюкзаке, начинал хохотать, запрокидывая голову.

— Прекратите! Ну, прекратите вы! — негромко просила Оля, не отрывая ладоней от лица.

— А ну, отвали! — вновь кидался вперед Мишка.

— Олег Павлович, Олег Павлович! Мальчики дерутся! — истерично орала Настя.

Ее вопль тонул в хохоте Даушкина, в криках Царицына, в уханье и стонах.

— Вы чего? — Юля сбросила рюкзак.

Дрались Петька с Инвером. Крепкий Мустафаев подмял Ткаченко под себя и колотил его кулаком в бок. Придавленному к земле Петро оставалось только сучить ногами, пытаясь выбраться из-под тяжелого Инвера. Он отталкивал его от себя, но Мустафаев ловко уворачивался, вновь налегая на противника. При этом он еще ухитрялся отмахиваться от налетавшего на него сзади Царицына.

— Палыч где? — крикнула Юля.

— Ушел куда-то, — отозвался Сережка, скаля в улыбке зубы. — А эти, прикинь, из-за палатки подрались.

— Что у них с палаткой? — Юля успела задать вопрос, прежде чем сообразила, что шум мог подняться из-за пропавших оттяжек. А они лежали у нее в рюкзаке, в кармане. — Сделаю я вам палатку, — присела она рядом с сопящими мальчишками на корточки. — Веревки у меня есть. Пришью все!

Увидев ее, Инвер перестал махать кулаками и фыркнул.

— Только попробуй сказать, — прошипел Петро, получил еще один тычок и зашипел от боли.

— Нужен ты кому, — зло выдохнул Мустафаев, садясь на землю. Ткаченко перевернулся на бок, полежал так мгновение и с трудом поднялся.

— А если не нужен, то не лезь! — бросил он в сторону противника.

— Катись отсюда! — метнул в него горсть хвоинок Инвер. Желтые былинки дождем осыпались ему на колени. — Псих!

В душе у Юли заскреблась тревога. Неспроста все это было, ой, неспроста. Она вернулась к своему брошенному рюкзаку, повернула его, посмотрела на испачканный крокодилий бок. Волнение неприятными колючками шевелилось внутри.

С чего она решила, что это как-то связано с дневником? Мальчишки и сами могли подраться. Повода у них, что ли, не нашлось бы? Знают они друг друга давно, сколько уже вместе в туристический клуб ходят.

Иголка, воткнутая в катушку толстых белых ниток, лежала в косметичке вместе с лекарствами. В них пришлось долго копаться, скользкие блистеры с анальгином и но-шпой соскальзывали с колен. Не мешало бы еще найти наперсток. Материал толстый, просто так иголку в него не воткнешь. Нужно что-то твердое, желательно железное, чтобы было во что упереть иголку, протолкнуть ее… И тут Юле на глаза попался топор. Да, топор ей как раз подойдет.

Подстелив пенку, Бочарникова уселась около палатки, разложила перед собой веревки. Пришивать здесь было особенно и нечего. Ну, одну она зашьет, остальные придется как-то связывать.

— Чего у них было-то? — спросила Ирка, усаживаясь рядом с подругой.

— Все уже закончилось, — пожала плечами Юля.

— А дрались из-за чего? — ерзала на месте Харина.

— У них и спроси, — огрызнулась Юля. Надоело ей об этом думать. Все равно ничего непонятно. И тут же спохватилась: — Просто так подрались. Из-за того, что Инвер нас одних оставил, — неумело соврала она.

— Инвер? — Ирка мгновенно обо всем забыла — и об усталости, и о том, что хотела еще немного покемарить, пока готовился ужин. Несмотря на повышенную вредность, Мустафаев ей нравился.

Юля работала, не поднимая головы. Тревога заставляла ее колоть себе пальцы, ошибаться, спутывать нитку.

— Нашли работника! — Олег Павлович появился около разоренного лагеря, высоким знаком вопроса постоял, наблюдая за Юлиной работой. — Возьми ножницы, — посоветовал он. — Топором неудобно. — Потом он оглядел притихших подопечных, заметил ссадину на лице у Петро, перепачканный в смоле рукав куртки у Мишки и по тому, как Инвер демонстративно отворачивался от Ткаченко, понял, что без драки не обошлось. И хоть было уже поздно что-то исправлять, привычно стал разводить своих подопечных по разным заданиям. — Царицын, Даушкин, за дровами. Мустафаев, отвечаешь за костер. Ткаченко, собирай продукты на ужин, сегодня у нас гречка с тушенкой.

— Почему опять я с костром? — недовольно протянул Инвер. — Всем отдыхать, а я?

— По кочану! И по кочерыжке! — сорвался Палыч. — Еще раз девочек одних оставишь, тут же отправишься в обратную сторону без сопровождения! Юля, Ира, где вы были так долго?

Юля вскинула глаза и тут же поняла, куда ходил Олег Павлович. Он искал их. Ходил по тропе сначала в обратную сторону, потом, увидев их следы, прошел вперед. Ботинки у него были перепачканы, одно колено мокрое. Видимо, дальше дорога становилась совсем разбитой.

— Мы не увидели, где вы остановились, — пробормотала Бочарникова, чувствуя, как у нее в душе рождается неожиданная жалость к руководителю. Компания у них подобралась непростая.

— Понятно. — Олег Павлович морщился, словно у него что-то болело. — Ткаченко, что у тебя с лицом?

— Я упал, — хмуро отозвался Петро, старательно отворачиваясь.

— Иди тогда за водой. — Олег Павлович достал из своего рюкзака два котелка. — Спустишься ниже тропы, найдешь ручей. Поднимись вверх по течению, там подход удобней.

Петро, мрачно глядя себе под ноги, побрел вниз. Ирка ткнула Юлю в бок.

— Иди за ним! — зашептала она на весь лагерь.

— Зачем? — спросила Юля. Она опять уколола палец. Было больно и обидно. И правда, чего она мучается?

— Поговори хотя бы! — теребила ее Ира. — А то третий день на него смотришь и молчишь.

— Не пойду я никуда. — Юля еще ниже склонилась над работой.