Сахарная вата - Жаклин Уилсон

Но когда пришло время ланча, в кафе ввалилась целая толпа футбольных фанатов – подкрепиться перед матчем сэндвичами с картошкой. Папа был очень занят, и я не стала его отвлекать. Он жарил чипсы, намазывал булочки, а я разносила их и получала деньги. Большинство парней пребывали в отличном настроении и оставляли щедрые чаевые «маленькой официантке».

Я попыталась отдать чаевые папе, но он наотрез отказался:

– Они твои, Флосс. Ты их честно заработала. У нас с тобой отличная команда – ты и я.

– Когда я окончу школу, мы откроем с тобой обалденный ресторан, ты и я, правда, пап? И назовем его «У Чарли и Флосс», ага?

Мы с папой очень любили эту игру в ресторан, но сегодня он лишь грустно покачал головой:

– Не думаю, что тебе стоит связывать свою судьбу со своим стариком, Флосс. Ни к чему это тебе, ни к чему. Кроме того, я неудачник, ты сама знаешь.

– Неправда, папа. Слушай, я уверена, что твои дела очень скоро пойдут на лад. Вспомни, сколько народу к тебе сегодня пришло во время ланча.

– Лишние десять проданных сэндвичей мою судьбу к лучшему не изменят, солнышко, – тяжело вздохнул папа. – Флосс, наверное, я должен тебе кое-что сказать…

Я тоже вздохнула и призналась:

– Пап, наверное, я тоже должна тебе кое-что сказать…

Мы посмотрели друг на друга.

– Плохие новости? – спросил папа.

– Да.

– У меня тоже. Но в твой день рождения не должно быть никаких плохих новостей! Давай оставим их до завтра, хорошо, солнышко? Сегодня у нас есть дела поважнее, например испечь для тебя именинный торт!

За весь оставшийся день у нас в кафе было только два посетителя, зашедших выпить чаю, поэтому мы могли полностью сосредоточить свое внимание на торте. Папа доверил мне самой мешать тесто. Чтобы не испачкать принцессино платье, я обвязалась кухонным полотенцем. Потом папа позволил мне отскрести кастрюлю. Я даже вылизала ее. Глядя на это, он только рассмеялся.

Вскоре все кафе заполнил чудесный аромат пекущегося в духовке торта. Мы с папой покидали друг другу воздушные шарики, потом он включил на полную громкость рок-музыку, и мы с ним потанцевали. Серебряные туфли то и дело слетали у меня с ног, поэтому я сняла их и, взяв в руки, отбивала каблуками ритм на каждом столике.

Потом папа вынул из духовки корж для торта – прекрасный, золотисто-коричневый. Мы заранее взбили в кастрюльке сливочный крем, папа разрезал корж вдоль, мы прослоили его этим кремом и добавили еще слой малинового джема.

– Ну а теперь глазурь, – сказал папа. – Как ты хочешь, чтобы я украсил торт? Радужными блестками? Маленькими серебряными шариками? Завитушками? Засахаренными вишенками? Розочками?

Я подумала, перебирая в уме разные варианты.

– Всем сразу? – улыбнулся папа.

– Да, если можно! – воскликнула я.

– Хорошо, – согласился папа. – Барабанная дробь! Сейчас знаменитый декоратор тортов продемонстрирует почтенной публике свое несравненное мастерство с помощью своей ассистентки, само́й Принцессы-Именинницы!

Мы разукрасили торт серебряными шариками и леденцами, сыпали, наливали, размазывали, выдавливали крем до тех пор, пока не покрыли всю верхушку торта – едва осталось немного свободного места для свечей.

– Зажжем свечи сейчас и отрежем по кусочку? – с нетерпением в голосе спросил папа.

– Ты сам это предложил, – охотно откликнулась я.

Папа зажег все свечи, громко и фальшиво распевая «С днем рождения тебя!», а я закрыла глаза и загадала желание. Сильно-сильно загадала. «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, я так хочу остаться с папой!» Затем я изо всех сил дунула на свечи так, что у меня едва не лопнули щеки, а открыв глаза, увидела, что свечи снова загораются.

Я очень удивилась и подула снова. Свечи замигали, вроде бы погасли, но затем разгорелись вновь.

– Дуй сильнее, Флосс, – сказал папа.

– Я стараюсь, – ответила я. На глаза у меня навернулись слезы – ведь мне так хотелось, чтобы мое желание сбылось!

– Ну-ну, не огорчайся, моя хорошая. Прости своего старого глупого папу. Я просто хотел пошутить. Это специальные свечи для розыгрышей, вот смотри, – папа задул свечи, но они снова загорелись.

– Я сделал это для того, чтобы ты могла загадать много желаний, – сказал папа. – И я тоже хочу загадать желание.

Он закрыл глаза и что-то забормотал себе под нос.

– Что ты загадал, пап? – спросила я.

– Не могу сказать, иначе желание не сбудется, – ответил он и легонько щелкнул меня по носу. – Ну давай, вот нож, разрезай торт. Съедим по большому куску, ладно?

Мы принялись уплетать торт. В кафе забрел один из папиных клиентов, мы и ему дали кусок. К закрытию от торта осталась едва половина.

Обычно после закрытия кафе мы с папой устраивались на диване и смотрели по телевизору какие-нибудь старые видео с CD. DVD-плеер папа себе так до сих пор и не купил. Да и телевизор у него, честно говоря, сильно барахлил, время от времени его приходилось сильно ударять по боковой стенке, чтобы он снова заработал. Но и это не помогало, если телевизор решал отключиться окончательно и бесповоротно. Когда такое случалось, папа читал мне, а я читала ему, или мы начинали играть в забавные бумажные игры вроде крестиков-ноликов, виселицы или морского боя.

Но сегодня папа сказал:

– Валяться на диване в твой день рождения мы не будем. Устроим сегодня веселый вечерок, именинница. Надевай куртку.

– А куда мы идем, пап?

– На ярмарку, – подмигнул он.

– Ух ты!

Мама никогда не водит меня на ярмарки. Она говорит, что там слишком шумно, воняет жареным луком и это напоминает ей ужасное папино кафе. Мама и Стив водят меня в Мир приключений в Чессингтоне, парк Торп или парк Алтон тауэрз. Посещать такие места стоит кучу денег, но мама говорит, что там, по крайней мере, не встретишь шпану и рвань. Но я была не маминой дочкой, а папиной – мы с ним оба обожаем ярмарки.

– Свои серебряные туфли ты лучше сними, солнышко. На ярмарках, как правило, грязно под ногами, – сказал папа.

Я думала о том, как сказать папе, что принцессино платье тоже хорошо бы снять, но он опередил меня:

– Нет-нет, моя сладкая принцесса, платье ты можешь оставить.

Я знала, что буду выглядеть идиоткой в подвенечном платье из секонд-хенда, джинсовой куртке и новых кроссовках, но папа, очевидно, думал, что мне ужасно не хочется вылезать из принцессиного платья. И я пошла в этом диком наряде, да еще с бумажной серебряной короной на голове.

Я молилась лишь об одном – чтобы на ярмарке нам не встретился никто из нашей школы. Особенно Марго и Джуди!

Глава 4

Народу на ярмарке было полно, в том числе и слоняющихся без дела взрослых парней, которых мама боялась и называла шпаной. Папа обнял меня за плечи:

– Держись поближе к своему старому папке, солнышко. Ну, куда отправимся для начала?

– На карусель! – не задумываясь, ответила я.

– Отличный выбор! – согласился папа. – Тогда вперед, принцесса, выбирайте себе рысака.

Папа меня не торопил, дал походить вокруг карусели, оценить всех деревянных лошадей, чтобы выбрать ту, которая понравится мне больше всего. Я остановилась на белоснежной улыбающейся лошади с розовой гривой и розовым же хвостом. На шее лошади красной краской было написано ее имя – Перл.

Я побежала к ней сразу же, как только карусель начала останавливаться, но мне было тяжело передвигаться в длинном подвенечном платье, и какая-то девочка догнала меня, оттолкнула локтем и первой уселась на Перл.

– Не важно, – сказал папа. – Подождем.

И мы ждали до тех пор, пока карусель вновь не начала останавливаться, и тогда уже папа побежал к Перл и придержал ее для меня.

– Поехали вместе, пап, – сказала я.

Я задрала длиннющий подол своего платья и села перед золотисто-коричневым шестом, выходившим из спины Перл, папа сел сзади и обхватил меня за талию. С нас собрали деньги, зазвучала красивая старинная музыка, и мы покатили – по кругу, по кругу, все быстрее и быстрее, пока огни ярмарки не слились в разноцветное колесо. Мне ужасно хотелось, чтобы Перл ударила своими серебряными копытцами и, соскочив со своего шеста, унесла нас на себе далеко-далеко, навсегда.

– Хочешь еще разок прокатиться на Перл, принцесса? – спросил папа.

– Да, конечно!

И мы мчались с папой по кругу – снова, и снова, и снова, а когда время вышло, папа разрешил мне на прощание потрепать Перл по носу и погладить ее длинную гриву.

– Она такая чудесная, – сказала я. – Я буквально влюбилась в ее розовую гриву. Смотри, пап, как она подходит к моему платью, точно в тон.

– Лучше проследим за тем, чтобы в тон твоему платью были напитки и угощения, – сказал папа. – Эй! Подать сладости для моей принцессы Флосс!