Визуализатор - Михаил Рощин

– Да, есть. Отойдите на шаг назад, я открою ворота.

Изнутри стены раздался тихий низкий шум, похожий на гул двигателей. Створка медленно поползла в сторону, открывая перед Максимом узкий проход.

***

Внутри, сразу у ворот, Максима ожидал тот самый охранник, с которым они общались через стекло. Он жестом пригласил гостя следовать за ним и отправился вглубь внешнего двора. Максим двинулся за ним. Они миновали первый контрольно-пропускной пункт, прошли еще одни небольшие ворота и вошли в здание. Двигаясь по узким коридорам с низким потолком, Максим почувствовал себя неуютно. Хорошо, что он оказался здесь лишь в качестве визитёра. Никому не хотелось бы обитать в этом месте.

Дойдя до места назначения через несколько минут, они остановились перед решетчатой дверью, открывавшейся в неожиданно широкий коридор. Было видно, что левую его стену образовывали решетки камер, а в правой стене под потолком вырезаны узкие окна, которые лишь только позволяли увидеть дневной свет.

Возле входа в этот коридор стоял небольшой столик, на нём находился монитор для наблюдения и журнал. Видимо, записывать посетителей. Во главе стола восседал еще один охранник.

Сопровождавший Максима передал его коллеге, а сам развернулся и молча отправился обратно. Сидевший за столом начал оформлять визитёра в журнал.

Закончив, он протянул Максиму ручку: – Распишитесь.

Тот наклонился к столу, и, пока расписывался в своей строке, окинул взглядом имена предыдущих гостей. Большинство он не знал, но попадались имена и довольно известные в газетных кругах. Краем глаза он даже успел увидеть запись Шефа.

– Прошу Вас сдать все мелкие вещи: ключи, телефон, скрепки, расческу и тому подобное. Вы ведь журналист? С собой можно только карандаш и блокнот, еще, если хотите, можно диктофон. К камере близко не подходить, в физический контакт не вступать. Ничего не передавать заключенному. – Голос охранника был монотонный и скучный, как будто он повторял эту фразу изо дня в день уже очень долгое время. Хотя, возможно, так и было.

Он поставил перед Максимом пластиковый лоток для вещей: – Когда будете уходить, заберёте.

Пока Максим освобождался свои карманы от всех лишних предметов, охранник добавил: – Я Вам там стул поставил, напротив камеры. И не волнуйтесь, я буду приглядывать за ситуацией, как бы чего не вышло. – он указал на монитор на столе.

С этими словами он открыл замок стальной решетчатой двери, отворил её и отошел в сторону.

Максим вошел в коридор. По правой стороне его была бетонная стена с узкими бойницами, по левой – пустые камеры с решетками вместо дверей. В конце коридора, заканчивавшегося тупиком, напротив последней камеры, стоял невысокий металлический стул со спинкой.

Он сделал несколько шагов по коридору, и услышал, как за спиной лязгнула, закрывшись, тяжелая решетчатая дверь.

***

Освещение в камере было скудным, но его хватало для чтения газет и книг. Других развлечений у Ивана Шлыкова не было. Кроме, разве что, ежедневных визитов разных репортеров, от которых он не забывал отказываться. Его мнение мало что значило в этих стенах, и только лишь поэтому ему приходилось выслушивать всевозможные вопросы и наблюдать за попытками его разговорить. Его посетители обычно уходили ни с чем. Но сегодня гость должен быть другой. Ожидаемый. Тот, с кем Иван будет разговаривать.

В конце коридора захлопнулась дверь, раздались неуверенные шаги. Это был не охранник, тот не стал бы заходить так быстро, да и нечего ему было тут делать. Стул он принёс около часа назад, и поспешно вернулся на свой пост, заниматься своими делами.

Перед камерой показался молодой человек. Иван примерно так себе его и представлял: среднего роста, худощавый, брюнет с классической стрижкой. Ничего выдающегося.

– Здравствуйте. Меня зовут Максим Кальнов. Я журналист, пришел взять у вас интервью…

Легкая улыбка тронула губы Ивана.

– Садись, Максим – он указал на стул в коридоре.

Максим, не отрываясь, смотрел на заключенного. А тот, в свою очередь, не сводил глаз с репортера. Оба молчали. Пять секунд, десять, минуту. О чем они думали, было неведомо. Как будто они уже когда-то знали друг друга, но когда и в какой жизни – неизвестно. Наконец Максим произнес свой первый вопрос:

– Почему Вы решили дать интервью именно мне?

Шлыков опустился на тюремную кровать, подумал, потом произнёс: – Последнее время мне разрешено читать свежую прессу. Недавно мне довелось общаться с редактором одной газеты. Я просмотрел тот номер, мне понравилась твоя колонка. Манера изложения понравилась. Вот и причина.

Максим с недоумением пожал плечами. Он считал, что пишет не очень хорошо. Но раз так сложилось, то надо брать интервью дальше. Он достал из сумки карандаш и блокнот.

– Скажите, за какие преступления Вы были приговорены к столь длительной изоляции?

Шлыков удивленно поднял брови: – Ого. Я думал, сейчас будет вопрос типа «Каково провести в изоляции столько лет?» или что-то подобное. А ты, оказывается, не знаком даже с моим послужным списком.

– По правде сказать, я не успел познакомиться с материалами. Задание мне дали только вчера, а запись на очередь в архив на пару-тройку недель вперед. А в интернете никаких достоверных фактов не было… – начал было оправдываться Максим.

– Вообще-то мне дали высшую меру наказания – перебил его Иван. – Да только исполнить приговор не успели.

Максим начал делать пометки в блокноте.

– Ты подожди, репортер. Потом запишешь. У нас вроде бы диалог, мне не комфортно беседовать с пишущей машинкой.

Тот прекратил писать и молча продолжил слушать.

– Так вот. Меня должны были казнить, но кто-то сверху решил этого не делать. Я даже догадываюсь, кто, но дело не в этом.

– Но разве можно отменить уже вынесенный приговор?

Иван ухмыльнулся.

– Еще как можно. Я тебе расскажу, но об этом моменте лучше ничего не пиши, а то сам пострадаешь.

Максим кивнул и спрятал блокнот.

– Мой процесс проходил за закрытыми дверями, и между вынесением приговора и его обнародованием прошло немного времени, буквально пара дней. В это время, как бы случайно, появилась поправка в законодательстве, согласно которой в сфере наказания появилось понятие об изоляции. Для некоторых людей я был опасен, но нужен был живьём.. Вот меня и упрятали в богом забытую комнату на тридцать лет.

Внезапно Шлыков встал с койки. Максим отпрянул, но старался не подавать виду, что напрягся.

– Понимаешь ли, в этих стенах мне было очень одиноко. Но зато времени на раздумья хоть отбавляй. Не хочу сказать, что я раскаиваюсь, зла в своей жизни я сделал много, гораздо больше, чем любой другой человек. Но у меня есть одно желание, и поэтому ты здесь. Люди, которые поместили меня сюда, всё еще хотят получить своё. А я лишь хочу, чтобы обо мне не забыли.

– А какое отношение это имеет ко мне? – спросил Максим.

Иван подошел к решетке: – Я хочу предложить тебе сделку. Я буду рассказывать тебе о своей жизни, а ты будешь об этом писать. Хочешь – статьи, хочешь – книгу. На твоё усмотрение.

– Но я и так буду писать. Это же моя работа – возразил Максим.

– Ты не понял, Максим. Сделка подразумевает договор. Ты будешь писать про меня, а я поделюсь с тобой своим даром.

Максим опешил. Такого поворота он никак не ожидал. Мало того, что его собеседник – заключенный на пожизненный срок, так он еще и сумасшедший.

– Каким даром, если не секрет?

– Я иногда могу видеть будущее окружающих меня людей. – тихо ответил Иван.

«Точно, сбрендил» – решил Максим. «Видимо, изоляция не прошла даром».

Шлыков отошел от решетки, отступил вглубь камеры: – Подумай как следует, Максим. Это может быть твоим шансом.

Внимание Максима привлёк звук в дальнем углу коридора. В открытой двери стояли охранник. Он постучал пальцем по левому запястью: «Время вышло».

Репортер начал подниматься со стула.

Заключенный отвернулся, как бы заканчивая разговор, и отошел в дальний угол камеры. Уходя, Максим услышал невнятное бормотание: «Приходи скорей точка точка точка…»

***

Когда Максим получал свои вещи у охранника, тот сказал ему, как бы между делом: – Вы почти единственный, с кем он вообще заговорил. Обычно все уходят без результата. Что-нибудь интересное узнали?

Вместо ответа молодой человек слегка улыбнулся и в шутку спросил: – А что, у всех заключенных после изоляции мозги немного набекрень?

Тот тоже ничего не ответил, только хмыкнул, и уставился обратно в монитор.

Максим забрал из пластикового лотка свои вещи и отправился к выходу. Провожать его не было необходимости, дорогу он запомнил хорошо. Выйдя из ворот, он слегка вздохнул, как бы освобождаясь от гнёта посещенного им только что места. Неторопливым шагом направился к своей машине. В этом момент в кармане прозвенел телефон. Максим достал его, посмотрел на экран – это было сообщение от Лизы. Читая его, он вдруг резко остановился, изменился в лице. На светящемся экране телефона было написано: «Приходи скорей…» :)