Созданы друг для друга - Робин Грейди

Утром он боролся с теми же ощущениями. Напряжение в паху требовало немедленно позволить ладони скользнуть по великолепным линиям, а губам — отведать ее грудь, бедра…

Он представил себе, как Лаура со вздохом медленно откроет глаза, потом запустит руку в его волосы, а ее бедра будут выгибаться… Она переживет кульминацию раз, другой… И вообще они могут провести в постели весь день.

Бишоп заглушил мучительный стон. Лучше уйти, пока он не убедил себя, что его желание не только вполне естественно и необходимо, но и правильно.

Он тихо поднялся, сунул руки в рукава рубашки. Вот еще одна проблема. Что он наденет после выходных? Может быть, стоит быстренько смотаться в Бернидейл, ближайший городок?

Бишоп взглянул на часы. Магазины еще закрыты.

За его спиной заворочалась Лаура, но, когда он повернулся и посмотрел на нее, она выглядела совершенно спокойной. Желанные губы слегка улыбались. Врач советовал будить ее каждые четыре часа и задавать одни и те же вопросы, но четыре часа назад она была в совершенном порядке. И сейчас выглядела такой умиротворенной, почти здоровой, если бы не повязка…

Через несколько минут Бишоп был уже в кабинете и открывал свой ноутбук. Первым делом он проверил почту и обнаружил сообщение от Уиллиса: «Где ты, черт возьми?»

А где он? Живет в деформированном времени. Женщина, которую он когда-то любил (и которая когда-то любила его), не помнит, что больше не желает находиться в его обществе. Не говоря уже о его постели.

Бишоп вышел на восточную веранду и набрал полные легкие утреннего свежего воздуха. Птицы оглушили его. Весь год он жил в центре города и забыл, как громко они щебечут. Птичий гам успокаивает и в то же время бодрит. По нему он тоже соскучился. И тоже старался выкинуть из памяти.

Бишоп нажал на мобильнике кнопку вызова заместителя. Когда Уиллис отозвался, он как раз наблюдал за собравшим иголки в щетку дикобразом.

— Ты уже в офисе? — спросил Уиллис.

Взгляд Бишопа скользил по густым ветвям эвкалиптов.

— Я далеко от офиса.

— Ты решил проблему, которая увела тебя так далеко вчера утром?

— К понедельнику все уладится.

— Хорошо. Я обещал потенциальным покупателям, что ты лично поговоришь с ними.

Бишоп, слушая Уиллиса, изучал пень, который он когда-то пытался расколоть на растопку. Когда Уиллис закончил, Бишоп рассеянно согласился:

— Отлично.

В трубке наступила тишина, потом послышалось:

— Похоже, ты не в форме.

Он возразил:

— Я в форме. Просто не думал, что все произойдет так быстро.

— Поверь, Сэм, это большая удача. Нами интересуется не кто иной, как «Клэнси энтерпрайзис».

Бишоп присвистнул:

— Они владеют половиной компаний на восточном побережье.

— Разговор идет о серьезных деньгах, и если мы действительно хотим продать им бизнес, у нас не так много времени. Они парни ушлые.

За валуном ковыляла семья уток: двое взрослых и четверо утят.

— Насколько ушлые? — поинтересовался Бишоп.

— Как говорится, «просто подпишите вот здесь, быстро».

От легкого прикосновения к плечу его сердце заколотилось в глотке. Он обернулся. Перед ним стояла Лаура в том же розовом халате.

Она заметила телефон в его руке:

— Прости, я не поняла.

Словно из другого мира послышался голос Уиллиса:

— Сэм? Ты там?

— Все в порядке, — сказал он Лауре, думая о том, насколько свежо и молодо она выглядит, совсем так же, как в день свадьбы. Горечь, которую он видел на ее лице год назад, казалось, полностью исчезла. — Я заканчиваю. — И он снова приложил трубку к уху: — Мы потом договорим.

Уиллис вопросов не задавал, это в нем Бишопу всегда нравилось. Его заместитель знал, когда нужно надавить, а когда следует отступить.

Лаура ежилась и куталась в халат. Сейчас, конечно, весна, но в горах по утрам еще холодновато.

— Что-то срочное, если он звонит в такое время? — поинтересовалась молодая женщина.

— Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы волноваться.

Но у нее между бровями уже пролегла морщинка, и пристальный взгляд скользнул по его лицу, по груди… Лаура покачала головой, и Бишоп сжался. Неужели она вспомнила? Может быть, сыграл свою роль тот факт, что Лаура давно не видела его здесь? Или он что-то сказал? Если проблема разрешилась, он исчезнет через две минуты.

Она склонила голову набок:

— Почему на тебе вчерашняя рубашка? Могут подумать, что тебе больше нечего надеть.

Хмурый взгляд сменился укоризненной усмешкой.

Что он мог ответить? Он больше не живет здесь и потому не держит в шкафу вещи. Если бы он вовремя заскочил в магазин и купил пару рубашек…

Остается просто показать ей пустой шкаф, и пусть сама разбирается со своей памятью.

Они направились в дом, миновали холл, потом вошли в спальню. Пока Лаура возилась с простынями, застилая кровать, Бишоп стоял перед своим бывшим шкафом.

Он взялся за ручку дверцы и потянул на себя. От того, что он обнаружил, у него подогнулись ноги и отвисла челюсть.

В шкафу висела одежда. И не чья-то чужая, а его собственная. Костюмы и рубашки, брюки и джинсы. Да, уйдя отсюда, Бишоп не взял с собой ничего. Ему хватало той одежды, что была у него в Сиднее.

Он был уверен, что после его ухода Лаура всю его одежду отдаст в благотворительный фонд или сожжет. Почему же она не избавилась от напоминаний о нем, как избавилась от него самого?

— Нужна помощь?

Голос раздался прямо у него за спиной. Туман сразу рассеялся. Лаура обняла Бишопа, он машинально откинулся назад. Она поцеловала его между лопаток. Он закрыл глаза и постарался сохранить рассудок.

— Конечно, нам лучше вообще ничего не носить, — промурлыкала Лаура и погладила его руки, бедра и…

В нем завихрились самые темные желания. В голове стало пусто. Бишоп хотел снова обладать ею. Хотел целовать ее, чувствовать…

Бишоп резко сбросил руку бывшей жены. Подавив бурлившее в крови жгучее желание, он повернулся к ней и с трудом улыбнулся:

— Ты очень убедительна.

— А тебе не терпится согласиться.

Ее взгляд тоже потемнел от желания. Она приподнялась на цыпочки и зубами легонько оттянула его нижнюю губу.

Ему показалось, что по телу прокатилась шаровая молния и запалила очень короткий фитиль. Когда же Лаура провела пальцем по его небритой скуле и приоткрыла рот, Бишоп задрожал. Тело требовало, требовало… Лава затопила его с головой.

И теперь Бишоп знал, что он — самый голодный человек на свете, что он хочет быть со своей женой. Лаура испытывала то же самое. Чувствовала то же. Она что-то мурлыкала и не могла справиться с дрожью. У него внутри бушевала геенна огненная. Когда он нашел ее грудь, этот теплый, мягкий холмик, все соображения о правильности или неправильности исчезли под давлением взаимной жажды.