Второй шанс для него - Моника Мерфи

– Что ты сказала? – спрашиваю я.

Она кивает головой на листок бумаги, исписанный мной.

– Ты не слушаешь лекцию. Пишешь стихи? Выглядит именно так.

Закрываю рукой бумагу, чтобы скрыть ее содержание от любопытного взгляда, изучаю ее лицо, желая, чтобы она была больше похожа на Фэйбл. Но это невозможно. Девушка рядом со мной – вовсе не Фэйбл. И я ненавижу ее за это.

– Делаю заметки.

Она улыбается.

– Не волнуйся. Я не расскажу, если ты их не делаешь.

– Но я записываю, – настаиваю я, потому что эти строки не для чужих глаз. Они для меня и девушки, которая их никогда не увидит.

– Не надо волноваться, – шепчет она. Ее взгляд сосредотачивается, словно она может посмотреть прямо внутрь меня, сквозь меня, и мне хочется бежать. – И обороняться.

Молчу. Как я могу защитить себя, если она говорит правду.

– Эй, а ты не Дрю Каллахан? – Соседка наклоняет голову, на ее лице отражается внезапный интерес. – Мистер Квотербек Точный Пас?

Ее голос полон сарказма. Я опустил весь универ в конце сезона, демонстрируя один впечатляющий провал за другим. Сдулся, и все это знают. Вижу презрение во взгляде девушки, чувствую, как ее тело излучает его. Наверняка она считает меня посмешищем.

Схватив рюкзак, лежащий у моих ног, я прячу в него листок вместе с книгой. Затем встаю со стула и закидываю лямку на плечо.

– Его больше не существует, – бормочу ей, прежде чем совершаю новый побег. Прямо в середине лекции.

Но мне плевать. Я просто иду, пока не оказываюсь снаружи, где холодный воздух и яркий солнечный свет. Люди натыкаются на меня, когда я проталкиваюсь сквозь толпу. Кто-то зовет меня по имени, но я делаю вид, что не слышу. Кажется, все вокруг знакомы со мной, но я их не знаю.

Дерьмовая история, и неважно, как сильно я хочу, чтобы этого просто не было.

Чувствую, как телефон вибрирует в кармане джинсов, вынимаю его и вижу: звонит отец. Обычно я отправляю звонок прямиком на голосовую почту, но по каким-то мазохистским причинам нахожусь сейчас в настроении поговорить с ним. Поэтому отвечаю.

– Дрю. – Его голос звучит удивленно.

– Что-то случилось? – А мой голос обманчиво небрежен. Я должен был стать актером. Я так хорошо притворяюсь всю свою жизнь.

– Я надеялся, что могу приехать и увидеть тебя. – Он откашливается, и я буквально ощущаю его неловкость, даже в том, как он говорит. – Есть некоторые вещи, которые мне… нужно обсудить с тобой.

Мои внутренности сжимаются, я готов бросить трубку. Он так серьезен. Пугающе серьезен.

– Например?

– Ну, я бы лучше поговорил об этом лично, но… почему бы не сказать тебе прямо сейчас. – Он делает глубокий вдох, и я тоже. – Мы с Адель разводимся.

Я чувствую себя как герой мультфильма, который шарахнулся головой, и над ним запорхали кругами и зачирикали веселые птички. Оглядываюсь, замечаю скамейку и тяжело опускаюсь на край. Рюкзак падает рядом, заставив меня вздрогнуть.

– Что? Почему?

– Лучше бы я приехал и рассказал тебе. Ты свободен в эти выходные?

– Конечно. – Вспоминаю о вечеринке Логана. – Ну, у меня есть кое-какие планы на вечер субботы, но можно их отменить.

– Не хочу нарушать твои планы.

Моему отцу, как правило, нет дела до моих планов, так что его заявление огорчает. Он не похож сам на себя. Сильно расстроен из-за развода? Для него развод – хорошо или плохо? Конечно, я сразу во всем виню Адель.

– Ты ничему не помешаешь, папа. Поверь. Просто глупая вечеринка. – Доктор Харрис разозлится, но меня это не волнует. Я нужен своему отцу. Особенно, если он наконец действительно собирается расстаться с Адель.

Я не должен радоваться. Мне должно быть его жаль. Но это правильный шаг. Она больная стерва, и я хочу, чтобы она перестала отравлять мне жизнь. И жизнь отца тоже. А еще, и это абсолютно эгоистично с моей стороны, не хочу, чтобы наша тайна раскрылась.

Я даже не знаю, является ли ее секрет правдой. Вот что пугает меня больше всего. Что реально, а что нет? Я уже ни в чем не уверен.

– Как насчет того, чтобы я приехал в пятницу, переночевал у тебя и вернулся домой в субботу? Так ты сможешь не менять планы на вечер субботы, – предлагает отец.

– Если хочешь – оставайся на все выходные.

Хочу, чтобы он остался. Скучаю по нему. Мы были близки. До того, как мне исполнилось пятнадцать, и моя мачеха решила, что я гораздо привлекательнее, чем мой отец когда-то.

Ты так сильно вырос, Эндрю. Ты такой красивый, большой и сильный…

Закрыв глаза, я резко выталкиваю ее игривый голос из головы.

– Как получится, – говорит отец.

Это все, на что могу рассчитывать, и я согласен. Повесив трубку, чувствую себя немного легче. Надеюсь, в этот раз туман в моей голове слегка рассеется.

Постараюсь сохранить это чувство, чтобы прожить остаток дня.

Глава третья

Если когда-нибудь наступит день, когда мы не сможем быть вместе, сохрани меня в своём сердце, и я буду там навеки

Дрю

Отец появляется в пятницу около полудня, и мы отправляемся пообедать в одно из популярных городских кафе, где полно студентов и тех, кто работает поблизости и забегает сюда в обеденный перерыв. Кафе небольшое, столы в нем маленькие и круглые. Мы оба довольно высокие, и потому то и дело толкаемся коленями, что еще добавляет неловкости. Я мало говорю, только чтобы поддержать разговор, ведь важные новости у него.

Беру свои слова обратно. У меня тоже есть важные новости, но ни за что не стану вываливать на него эту ошеломляющую информацию сейчас. Это может ранить его на всю жизнь. Навсегда разрушить наши отношения.

Так что я не воспользуюсь шансом.

После того, как официантка приносит нам обед, он наконец признается:

– Вчера я подал документы на развод. Адель получит их примерно на следующей неделе.

Поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и замечаю, что отец изучает мое лицо. Как будто уже все понял. На мгновение пугаюсь, что он знает. Но потом отец начинает ковырять вилкой в салате, который заказал вместе с сандвичем, и принимается за еду. Словно сказанное вообще не имеет никакого значения.

– Где она? – сглотнув, спрашиваю я. Не могу заставить себя произнести ее имя.

Фэйбл понравилось бы. Будь у нее возможность, знаю, она бы выцарапала стерве глаза.

– Она все еще в доме. Я попросил ее уехать, но она отказалась. – Папа вытирает уголок рта салфеткой. – Пока не знаю, как буду с этим разбираться. Не могу выставить ее – пока. Ей действительно некуда идти. И она была матерью моего ребенка.