Женщина-кошка - Доктор Нонна

К ним подошел Пит, веселый, слегка хмельной.

– Фира, я вижу, что ты уже познакомилась с этим покорителем женских сердец. Он мой компаньон. И постоянный соперник, – добавил он шутливо. – Будь с ним осторожна, Фира.

– Я не боюсь, – смеясь, ответила она.

У нее в самом деле не было пока особых видов на Рона. Пока он интересовал ее больше всего как компаньон Пита, друг семьи – это всегда может пригодиться. О своем мимолетном желании «приручить» Пита она давно уже забыла.

Рон отвез ее домой. Спросил, помогая выйти из машины:

– Пригласите на чашку кофе?

– В другой раз. – Фира улыбнулась, смягчая отказ.

Ответ ей подсказала интуиция, да и опыт. Она понимала, что как только женщина становится доступной и перестает быть для мужчины загадкой, интерес к ней может мгновенно пройти.

Рон протянул ей свою визитную карточку:

– Я жду вашего приглашения в любое время.

– А как же работа?

– Я сам себе босс.

– Спокойной ночи, босс! – Фира засмеялась и скрылась за тяжелой дверью.

Рон медленно ехал пустыми ночными улицами. Что-то удивительное, очень интригующее было в этой женщине.

Он нетерпеливо ждал ее звонка несколько дней, замучил Пита расспросами о Фире и все больше и больше убеждался в том, что такой женщины у него еще не было. И никогда не будет…

Наконец Фира позвонила и пригласила к себе.

Рон начал ее целовать уже на пороге, и Фира самозабвенно отвечала на его поцелуи.

Глава 7

Никогда еще Фира не жила такой полной жизнью. Любимая работа днем и горячая любовь ночью…

Центр лечения детей с врожденными пороками развития, который построил ей Пит, стал довольно скоро известен не только в Штатах, но и за границей: детишек привозили на операции из Мексики, Канады, Австралии и других стран. Фира, сама того не заметив, стала знаменитым детским хирургом. Со временем она решила оперировать врожденные пороки сердца. Это была новая ступень на ее профессиональном пути.

И этот путь открыл для нее, как бы то ни было, Яков Князев. От которого она наконец-то дождалась письма.

– Тебе письмо, – Рон положил перед Фирой конверт.

Она вскрыла его. Письмо было от Якова.

«Ты солнышко, – писал он, – которое согрело мою уставшую душу… Спасибо тебе. Спасибо тебе и за Лизоньку. Девочка здорова, характер у нее чудесный, мягкий. О тебе, о твоей жизни я все знаю, мне писал Виктор. Знаю, что вы развелись. Знаю ужасную историю с ребенком. Но я верю в справедливость Творца, надеюсь, что твой сынок будет с тобой. Мужайся, родная. Это письмо тебе перешлют только после моей смерти: я неизлечимо болен. Мои женщины ничего не знают. Не забывай Лизоньку… Я знаю, что даже на небесах моя любовь оградит тебя от всех бед. Целую тебя, девочка моя родная».

Внизу страницы были несколько строк, сделанных другой рукой:

«Яков умер в октябре. Письмо было не запечатано. Я не сержусь на Вас. Вы продлили дни моего мужа. Спасибо Вам от Лизоньки и от меня. Валентина Князева, вдова».

Фира была потрясена, но смогла взять себя в руки. Она была не из тех женщин, которые теряют себя в трудную минуту. Она предпочитала действовать – ведь в далекой Москве осталась крошечная девочка, которая чуть не стала ее дочерью, и беспомощная старушка, приемная мать Лизоньки.

Боль от утраты самого близкого, как ей теперь стало ясно, человека смешалась с чувством благодарности за его самоотверженную любовь. Ведь расстаться с любимой женщиной ради ее будущего – какой мужчина способен на это?..

В комнату вошел Рон. Свежий после душа, жизнерадостный, полный сил и энергии, он сразу понял, что случилась беда.

– В чем проблема, Фира?

В двух словах она объяснила ситуацию.

– И что ты думаешь делать? – озабоченно спросил Рон.

– Я не думаю, – ответила Фира, взяв телефонную трубку, – я уже делаю. – Она набрала номер. – Я должна забрать их сюда, я смогу их обеспечить.

Рону явно не по душе пришлось ее решение, но он промолчал, а Фире было не до него. Сейчас ей мог помочь только Виктор. После развода Фира ни разу не встретилась с ним и даже не разговаривала по телефону. Немного жестоко, но половинчатых решений она принимать не умела.

– Виктор? Здравствуй.

– Фирочка? Как я рад тебя слышать!

– Спасибо. Ты, конечно, раньше меня узнал о смерти Якова?

– Да. Но я не мог тебе об этом сказать. Он хотел это сделать сам. – Странно прозвучала эта фраза.

– Мне нужна твоя помощь.

– Я сделаю все, что ты хочешь! – Виктор говорил искренне, он все еще любил Фиру.

– Организуй переезд Лизоньки и Валентины в Америку. Ты это сможешь, вы же родственники.

– Тебе это надо?

– Маленькая девочка, старая женщина – им нужна помощь. А у меня такая возможность есть. Сделаешь, Витя?

– Конечно. Но понадобятся время и некоторые средства.

– Это не вопрос.

– Я все сделаю, Фира. – Голос Виктора дрогнул: – Я все еще жду тебя.

– Не надо об этом, Виктор. Пусть прошлое остается в прошлом.

– Извини.

Жизнь Фиры наполнилась ожиданием и, в общем-то, приятными хлопотами. Она купила и обставила двухкомнатную квартиру неподалеку от своей, подыскала для Лизы русскую няню, учительницу английского языка. Даже подключила кабельное телевидение с русскими каналами для Валентины.

Переносить томительное течение времени ей помогала любимая работа. С раннего утра до позднего вечера Фира пропадала в своем центре. Это было, без преувеличения, ее детище, и Фира относилась к нему так же трепетно, как к любимому ребенку.

За последнее время она оснастила клинику всем необходимым техническим оборудованием, самым современным и эффективным, но особое внимание уделяла подбору персонала.

Работали у Фиры в основном детские хирурги из бывшего Союза. Не избалованные техникой и приборами, они оперировали виртуозно, благодаря профессиональному мастерству, врачебному таланту и желанию помочь маленьким пациентам.

Словом, дела в клинике шли успешно. Фира могла гордиться достигнутым и смело смотреть в будущее.

Правда, в личной жизни, в отношениях с Роном, появился заметный холодок. Фира догадывалась, что Рон, по-русски говоря, погуливает, но смотрела на это сквозь пальцы. Как-то один из их общих знакомых сказал:

– У Рона синдром Дон Жуана. Он мечется от женщины к женщине и никогда не остановится. Каждая новая ему кажется лучше прежней. Каждая новая сулит ему что-то еще неизведанное в физической любви. Принимай его таким, какой он есть.

Фира смирилась. Ее только беспокоило, что и с Роном, как ни пыталась, она не могла забеременеть. А по-настоящему она ценила его как источник информации о семействе Кригов, о ее (как она считала) сыночке Томе.

Рон всегда подробно и с видимым удовольствием выкладывал ей все новости. У Тома режутся зубки, он трудно перенес очередную прививку, капризничает…

Фира слушала его, затаив дыхание, и ей казалось – будь она рядом, ни одна слезинка не упала бы из глаз ее сыночка.

В один далеко не прекрасный день Рон вернулся домой озабоченным.

– У Пита большая беда, – сказал он. – Ревекка подсела на иглу.

– С чего бы это? – удивилась и встревожилась Фира. И, надо признать, не за Ревекку, а за Пита и Тома.

– В молодости у нее уже были такие проблемы. Тогда Пит ее вытащил. А сейчас… видимо, устала, решила немного расслабиться. А Пит проглядел. Дело, как оказалось, зашло довольно далеко. Но ты не беспокойся – Пит делает все, чтобы ей помочь.

– Господи, а как же Том?

– Ему взяли няню. Она постоянно при нем.

Глава 8

Теперь новости из дома Кригов становились все тревожнее и тревожнее, словно сводки с поля боя.

– Передозировка… Больше суток без сознания… Пришлось госпитализировать… Пит извелся, совсем не работает… У нас проблемы в банке…

Рон не знал, к счастью, что проблемы в банке возникли из-за того, что Пит был вынужден тратить деньги на лечение Ревекки и на наркотики. Он не в силах был отказать жене, когда видел ее мучения во время ломки. Он все понимал, но сделать ничего не мог. Он сам был на грани срыва…

А вскоре случилось страшное и не до конца понятное. Ревекка взяла Тома, сказав няне, что идет с ним гулять, и вернулась одна. Объяснить она ничего не смогла: бессмысленная улыбка, стеклянные глаза, невнятная речь.

В почтовом ящике Пит обнаружил записку: «Твой сын у нас. Жди звонка. Не вздумай обратиться в полицию, иначе никогда больше не увидишь своего ублюдка».

Сильный и мужественный человек, Пит впервые в жизни не знал, что делать, и во всем винил только себя. Словно, давая клятву, он мысленно повторял: «Если Том останется жив, я верну его Фире».

В полицию он, конечно, не обратился, слишком хорошо знал, чем кончаются такие обращения. Сел в кресло возле телефона со стаканом виски и принялся ждать… Звонок заставил его вздрогнуть. Голос, резкий, хрипловатый, с чуть заметным акцентом, рубленые фразы:

– Перепишешь свой банк на нас. Адвокат. Необходимые бумаги. Тайм-сквер, десять вечера. Все понял?