Простить и поверить (СИ) - Эн Вера

Дима криво усмехнулся – снова так, чтобы не увидел сын. Знал бы он правду – никогда бы больше не взглянул на него с восхищением. Но, пожалуй, Диме довольно и одного презирающего его человека.

– Сложно все, Кир, – попытался отделаться общими словами он. – Мир ведь – он не делится только на черное и белое. Есть разные обстоятельства, которые…

– У-у… – протянул Кир и тоже отвернулся к окну, – ясно все с тобой, пап! Я думал, что ты просто найти ее не сумел. А ты даже и не пытался!

Дима сдержал вздох. Разочарование сына больно резануло по растравленному сегодня сердцу, и этому же самому сердцу требовался хоть какой-то бальзам, а потому Дима решил умаслить сына, доверив ему некое подобие тайны.

– А слыхал, что сегодня прежний руководитель «Автовлада» возвращается? – как бы невзначай поинтересовался у Кира он, но тот лишь передернул плечами.

– Это который Черемных? – так и не переведя взгляд на отца, поинтересовался он. Дима удивленно вскинул брови, пытаясь сообразить, откуда Кир знает эту фамилию.

– Почему Черемных?

Сын снова передернул плечами, но теперь уже соизволил отвести свои очи от окна.

– У владельца твоего сервиса фамилия Черемных, – сообщил он и покачал головой. – Ты что, не знал, пап? Ты вообще в каком мире живешь?

Кажется, он еще продолжал говорить что-то уничижительное, но Дима его больше не слышал. У него наконец сложился пазл и стала понятна причина, по которой он сегодня увидел Ленку. Она была дочерью хозяина «Автовлада». И, очевидно, начальницей Дмитрия Корнилова…

Глава 4

А ведь тогда она поверила в то, что Димка влюбился в нее по-настоящему. Невозможно было ему не поверить, хоть он и не говорил и даже как будто не намекал на какие-то нежные чувства. Зато целовал так, что у Лены подгибались ноги, а еще смотрел своими темными глазищами, прожигая насквозь, и как будто обещал, что эти их так неожиданно начавшиеся отношения по-взрослому серьезны. Лена, во всяком случае, тогда была абсолютно в этом уверена.

Пока он не предал ее, растоптав все то светлое, что было между ними, и оставив в душе незаживающий след унижения и ненависти. Которая сейчас, словно серный источник из-под земли, растеклась по всему телу и подступила к горлу, едва не выплеснувшись наружу.

Лена почувствовала подступающую тошноту – как всегда, когда ее с головой накрывали эти самые отвратные воспоминания в жизни. Она даже к психологу в свое время ходила, чтобы избавиться от подобной напасти. Но сейчас взгляд Корнилова оказался лучшим доктором. Что в нем было, Лена даже не стала разбираться, однако паника – вечная спутница ее двенадцатилетнего одиночества – вдруг отступила, оставив только чистую праведную злость. Столь сильную, какой она еще никогда не испытывала.

У Лены даже руки зачесались в непреодолимом желании прямо сейчас, у всех на виду подойти к Корнилову и влепить ему пощечину. И плевать на пацана, похожего на него как две капли воды: пусть видит, каков на самом деле его папочка! А еще лучше было бы, если бы где-нибудь поблизости оказалась его жена: Лена с огромным удовольствием понаблюдала бы потом, как он с ней объясняется. Да еще и поинтересовалась бы между прочим, танцевала ли та уже для милого стриптиз, и посоветовала не затягивать, пока ее не обогнал кто другой.

Ох и славная месть бы получилась! И откровенная растерянность на лице Корнилова так и подстегивала осуществить свое желание.

Лена дернулась было вперед, но сжатая чьими-то чужими пальцами рука вынудила притормозить. А встревоженный смутно знакомый голос немного разогнал морок ненависти.

– Ваш приятель, Елена Владимировна?

Она обернулась, фокусируя взгляд на Николае Борисовиче и не сразу вникнув в суть его вопроса, однако следом категорично покачала головой. Таких приятелей ей и даром было не надо!

– Первый раз вижу! – без единого колебания солгала она. – Просто терпеть не могу, когда люди не умеют себя вести, вот и хотела сделать замечание. Вроде взрослый человек…

С этими словами она решительно отняла руку и столь же решительно направилась к сервису. Николай Борисович извинительно хмыкнул, как будто именно он был виноват в том, что у Корниловых на генном уровне отсутствовало чувство такта, и потрусил за ней, что Лена сочла добрым знаком. Вроде бы поверил, а уж она больше не позволит себе подобных осечек. Никто не должен знать, что у нее имелись какие бы то ни были слабости. Однажды она уже позволила воспользоваться своей привязанностью неприятелям и повторять ошибку не собиралась. Иначе не выиграть сражение, а в том, что ей предстоит именно оно, Лена не сомневалась. Уж слишком большие деньги стояли на кону. На несколько порядков больше тех, ради которых Корнилов продал юную глупую Черёму. И если бы он вдруг оказался как-то связан с «Автовладом»…

– Эй, дамочка, куда прешь?! – вырвал из очередных мыслей недовольный голос, и Лена от неожиданности даже вздрогнула. – Вход для клиентов с другой стороны! А здесь!..

– Попридержи язык, Радик! – столь же резко прервал грубияна Николай Борисович, и Лена только сейчас заметила невысокого бородатого парня в промасленной спецовке. Он копался под капотом блестящего автомобиля, но, очевидно, не оставлял без внимания и периметр. – Это Елена Владимировна Черемных, дочь Васильича и твой новый начальник.

Означенный Радик смерил Лену столь презрительным взглядом, что она против воли почувствовала себя бессовестно лишней в этом помещении, и единственное, чем она сумела ответить, это гордо отвернуться и продолжить путь к отцовскому кабинету. Через пару секунд ее нагнал Николай Борисович.

– Вы не обращайте на Радика внимание, – снова отеческим тоном посоветовал он. – Парень вторые сутки на ногах, потому что его сменщик с ветрянкой свалился. От дочери, представляете, подцепил, ну я и отправил его подальше, чтобы он нам тут всех не положил. Механиков хороших днем с огнем, вот и бережем, как можем.

Лена кивнула, признавая его правоту. Кажется, дело ей предстояло куда более сложное, чем она себе представляла. Почему она не подумала, что в автосервисе в ее подчинении окажутся не потомственные интеллигенты, как в исследовательском институте, а дюжие своенравные мужики, отнюдь не желающие признавать над собой женскую власть?

Впрочем, на этот счет у нее возникла неплохая идея.

– Я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения с сотрудниками, – сообщила она, – я в этом ничего не понимаю. Я возьму на себя бумажную волокиту, по поводу которой вы жаловались папе. Он, собственно, потому и попросил меня разгрузить вас в этом деле: все-таки у меня есть экономическое образование и я искренне рассчитываю оправдать папино доверие.

Пока она говорила, Николай Борисович кивал, а когда замолчала, тяжело вздохнул: очевидно, такой расклад его не слишком порадовал.

– Володя все воспринимает слишком буквально, – проговорил он и отпер перед Леной дверь кабинета на втором этаже. Пропустил ее вперед и зашел следом. – Надеюсь, однако, вы не побрезгуете обратиться ко мне за помощью и разъяснениями, если они вам потребуются.

Лена улыбнулась и, сняв со спины дорожный рюкзачок, с удовольствием бросила его на когда-то кожаный, потрепанный диван. Почему-то плечи сегодня устали неимоверно.

– Разумеется, – пообещала она и огляделась. Она не была в этом кабинете двенадцать лет, но тут, как ни странно, мало что изменилось. Тот же любимый отцом рабочий стол, заваленный бумагами, канцтоварами и какими-то автомобильными запчастями. То же кожаное кресло с высокой спинкой: маленькая Лена когда-то на нем весело крутилась. Те же металлические стеллажи с папками, коробками всех мастей и парой приборов неопределенного назначения. Наградные листы и благодарности в рамках на задней стене: вот их с последнего появления здесь Лены заметно прибавилось. Возле двери на крохотной подставке местилась микроволновка и электрический чайник.

– Я редко здесь бываю: в основном в салоне или в клиентской зоне, – словно бы в оправдание местной неухоженности пояснил Николай Борисович. – Как Володю увезли, так и не трогал особо ничего: не до того было. Но вы можете переделать все по своему вкусу.