Рассказы - Игоpь Семенов

— Ты что смотришь на меня такими глазами? — изумилась Дюруа.

— Проходи, — шепотом произнес я, пропуская девушку, — посмотри там, на диване, — я сглотнул, пытаясь подобрать слова, — журнал.

— Да не хочу я читать сегодня, — начала было весело Анжелика, но осеклась, увидев мои безумные глаза, — Где?

Я указал рукой на диван и облокотился о косяк. Пока она читала статью, я следил за изменением ее лица. Сначала оно было растерянным, потом все больше и больше заинтересованным, а под конец — даже улыбающимся.

— Его все-таки поймали, — произнесла она счастливо, совсем забыв о моем присутствии, затем, вспомнив обо мне, посмотрела в глаза, — Значит мне ничего не придется объяснять тебе.

Я растерялся. Я готовился ко всему, но не к такому. Я думал, что она начнет убеждать меня, что все это — простое совпадение, стечение обстоятельств. И я в конце-концов поверю. Мне очень хотелось верить, что это совпадение, но она не дала мне шанса.

— Так это твоя фотография? — в ужасе прошептал я.

— Моя, — серьезно произнесла она и вдруг усмехнулась, — правда мне идет монашеское одеяние? Я в нем — просто милашка.

В этом была она вся. За это я и привязался к ней всей душой. За ее непосредственность.

— Так как же ты…, - начал было я свой вопрос.

— Оказалась живой спустя два года? — закончила она за меня.

— Да.

— Не знаю, — пожала она плечами, — наверное, меня отпустили немного пожить.

— Кто?

— Он, — показала она пальчиком в потолок, — кто же еще? Ну так мы и будем стоять столбами, или используем последний мой вечер как-нибудь интереснее?

Наверное, я — полный кретин. Но в тот вечер ничего поделать с собой не мог. Она влекла меня, и я даже не хотел сопротивляться. Я полностью отдался в ее власть, и она увела меня туда, где могут быть только двое.

С того вечера прошло уже полтора года, но я до сих пор не теряю надежды на встречу. А вдруг в один из вечеров раздастся звонок в дверь, и на пороге моей квартиры возникнет детская фигурка "маркизы ангелов". Я очень верю в это. Не знаю почему, но верю. А иначе, зачем все это.

КАГАНОСТАН

(фэнтази-овсянка.)

— Мама, а почему мальчишки говорят, что у меня квадратная голова.

— Это они от зависти, сынок.

Карлик отползал, волоча вывалившиеся из распоротого брюха кишки по грязному красному снегу. Тепло подрагивающих внутренностей, смешанное с морозным воздухом, клубами поднималось к небу и окутывало сгорбленное изуродованное тело. Воин, занеся над головой ятаган для последнего удара, медлил, не решаясь опустить его на согнутую тонкую шею.

— Добить, что ли? — Вслух размышлял он, тряся головой в такт своей мысли. — Или пусть живет.

С острия на правый ботинок струйкой стекала кровь. Воин не замечал этого, заинтересованно наблюдая за тщетными попытками карлика отползти подальше. Его растопыренные пальцы комично скребли слежавшуюся корку снега, оставляя на ней багровые полосы. Усмехнувшись, воин опустил глаза и вдруг заметил испачканный кровью ботинок.

— Ах вот ты как. — Обиделся он почему-то на карлика и опустил поднятый ятаган на его шею. Дрогнувшая в последний момент рука придала оружию немного неверное направление удара, и оскалившаяся голова вместо того, чтобы отлететь в сторону, шмякнулась на другой ботинок, запачкав и его.

— У-у-х ты. — Разозлился воин, вновь взмахивая ятаганом. — Сейчас как отрублю тебе голову ко всем чертям, будешь знать…

Подумав немного и взглянув на труп, он успокоился, рассеянно произнеся:

— Ах да, уже отрубил. Нехорошо получилось, право слово. Погорячился.

Тщательно вытерев о штаны клинок и спрятав его в ножны, он носком ботинка пнул скрючившееся тело, переворачивая его на спину. Голова с заостренными к верху ушами, пальцы с длинными когтями и узкая полоска рта, прочеркнувшая лицо от уха до уха, свидетельствовали, что перед ним безобидный труплин.

— Странно. — Почесал воин затылок. — А я то думал с граблином сражался. Ошибочка вышла. — Извинился он перед трупом. — Я не хотел, честно.

Труплин ничего не ответил отброшенной в сторону головой. Потерзав себя угрызениями совести, воин наклонился обшарить труп. В карманах ничего, естественно не было, кроме крошек и грязи.

— Фу, неряха. — Скривился воин, понюхав завонявшую вдруг руку. — Бедный ты, что ли?

Он обшарил глазами место битвы и наткнулся на небольшую невзрачную котомку.

— Ага. — Обрадовался воин, кидаясь на добычу и похрюкивая от удовольствия.

В котомке хранился целый арсенал колдовских амулетов. Разложив их перед собой на снегу, он принялся изучать находки. Сначала он отложил в сторону вещи, назначение которых понимал. Пара шерстяных носок с антигрибковыми дырками на пятках — это понятно, это носки-скороступы. Затем гребень заклинатель бога леса. Нашлось объяснение и плесневелому сухарю и осколку зеркальца. Непонятным оставалось предназначение свернутого резинового кольца, при разворачивании принимающего форму большого пальца, а при надувании — шарика.

— Наверное, оберег от водяных духов. — Пробормотал воин.

Затем он взял в руки небольшую коробочку, внутри которой находился железный стерженек, две изогнутые пластинки и одна неизогнутая тонкая полоска металла. Все это было сделано из блестящего материала, что свидетельствовало о дороговизне находки. Поэкспериментировав с содержимым коробочки и порезав палец об тонкую пластинку, которая оказалась на удивление острой, воин смог собрать из железок единое приспособление. Действительно, если нанизать на стерженек две изогнутые части, поместив между ними пластинку, и закрутить, то получалась какая-то непонятная, но целостная конструкция. Ни запах ее, ни форма, ни цвет не подсказывали, что это такое. Значит, это было не что иное как оружие и оружие, судя по всему, страшное.

Воин выставил кулак с зажатым в нем оружием перед собой, пытаясь почувствовать в руке его тяжесть. Тут же, где-то высоко над землей громыхнуло, и с неба посыпались хлопья снега.

— Ого. — Испуганно отбросил воин новое оружие. — Небесный гром делает.

Он зачарованно посмотрел на отброшенный предмет и опасливо протянул к нему руку. Гром на этот раз не прогремел. Успокоившись, воин осторожно взял оружие и бережно положил с боку от себя. Затем он быстро просмотрел оставшиеся непонятные предметы, уложил их в свою суму и, легко перебросив ее через плечо, зашагал прочь от места схватки.

Воин был еще относительно молод, ему не минул и второй цикл, и на запястье у него извивалось только два кольца кожи. Жил он анахоретом, бродя между деревнями и поселениями людей в поисках работы и развлечений. Постоянного местожительства он не имел уже целый жизненный цикл, с тех пор, как враги сожгли его родную хату и сгубили всю семью. В войско князя его не взяли из-за плоскостопия и низкого умственного развития, хотя воином он был еще тем. Появился на свет он от связи женщины и граблина, изнасиловавшего всю их деревню, включая женщин, мужчин, крупный и мелкий домашний скот. С тех пор в их деревне рождались сплошные уроды. Опущенное поселение хирело, зарастая папоротником и овсами. Потерявшие интерес к жизни соотечественники перестали сеять разумное, доброе, вечное, не пахали и не жали. Основным развлечением селян стали путешествия на халяву. В них они отправлялись большими группами, останавливая на дороге чужого мужика с подводой и прося подвести до какого-нибудь населенного пункта. Из странствий редко кто возвращался, поэтому очень скоро в поселении осталось три человека, включая безрогую корову Жанну. Воин, которому при рождении дали имя Пимен, торчал на месте дольше всех, стараясь подрасти побольше. Питался он исключительно овсом, разросшимся после нашествия граблина непомерно.

Третьим жителем деревни была глухая и слепая бабка Аурания, не встававшая с постели два последних цикла. Именно она и научила юного Пимена воинскому ремеслу, дав азы ратного дела. В последний год существования поселения она перестала даже подниматься с постели по нужде, а вскоре и совсем померла, успев шепнуть на ухо Пимену свою тайну. Слова бабки он зарубил себе на носу с третьей попытки, два раза сумев сломать его. После смерти Аурании на овсяное поле наведался лев-короед, уничтоживший посевы овса и унесший с собой Жанну. Пимена больше ничего не держало в родном краю и он, собравшись на скорую руку, пошел по миру.

Он блуждал по дорогам, останавливая попутные телеги и слушая незамысловатые истории о жизни в богатых краях. Именно тогда он и услышал рассказ о хлебосольном городе Каганостане, населенном нежными гублинами. В жизни воина появилась мечта, теперь он пробирался в этот город, спрашивая у каждого встречного дорогу. Прохожие ничего вразумительного не могли сказать и посылали его кто куда. Так в постоянных поисках и прошел целый жизненный цикл Пимена.