Прорицатель - Денис Чекалов

– Получишь в два раза столько же, когда мы все закончим, – сказал я. – И тогда сможешь уехать из города надолго. Если не соврешь, Хэнк.

– Я никогда не стал бы вам врать, мистер Амбрустер, – заюлил тот.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, к тому же ему приходилось стоять, и проходившие мимо люди толкали его.

– Восточные прячут Лагано в одном доме, ближе к центру города. Вот здесь я написал адрес.

– Он там один? – я брезгливо развернул мятую сальную бумажку, на которой корявым почерком малограмотного человека было нацарапано несколько слов.

Хэнк утвердительно мотнул головой.

– Парни из восточного не хотят привлекать внимания. Лагано сидит там тихо-тихо, – он вновь мелко захихикал, – и строгает денежки. Только, мистер Амбрустер, я вам этого не говорил.

– Я загляну сюда попозже, – бросил я, позволяя ему взять банкноту.

Он еще немного потоптался, глупо посматривая на меня, пришлось подсказать ему:

– Можешь идти, Хэнк.

Он скрылся в темноте бара.

Я положил на стойку деньги и прилежно подождал, пока Гарри отсчитает сдачу, после чего сказал, что он может оставить ее себе. Затем поднялся и не спеша направился к выходу. Франсуаз дробно стучала каблуками позади.

Когда я вышел на улицу, яркое калифорнийское солнце показалось еще более ярким после полутемных внутренностей бара Гарри. Я сделал несколько шагов, когда кто-то схватил меня сзади за рукав.

– Что же вы, мистер Амбрустер, – с упреком в голосе произнес швейцар Билли. – Да разве можно же оставлять на улице без присмотра такую красавицу.

Заслышав слова “красавица” и “улица”, Франсуаз резко повернулась к нам, решив, видимо, что я опять обмениваюсь с кем-то сальностями, но швейцар указывал на мою машину.

– Не делайте так больше никогда, мистер Амбрустер, – проникновенным голосом сказал он. – Жалко же. Я как раз вовремя подоспел, когда два хулигана вознамерились открутить у нее дворники. Вы хоть бы меня позвали, что ли.

Этому тоже пришлось давать чаевые.

Когда я подходил к машине, то увидел, что Франсуаз не села в нее, а стоит, прислонившись к дверце. Ее обмазанные жиром бедра блестели, как у танцовщицы из стриптиз-клуба. Еще бы, она так старалась избавиться от грязи, что аккуратно растерла ее по всей поверхности ног.

Когда я подошел ближе, моя партнерша развернулась и прижала меня к машине. Я почувствовал на своем лице горячее дыхание девушки, пропитанное ароматами ее напитка.

Лучше бы она надринкалась спиртного, а не этой протеиновой гадости.

– Мы должны серьезно поговорить, – произнесла она, со страстью прирожденной воспитательницы детского сада прижимая меня к автомобилю. Дверца успела раскалиться докрасна на полуденном зное, и мне стало больно.

Я положил ей руки на бедра и постарался оттеснить назад, чтобы освободиться от раскаленного камина позади себя.

– Не пытайся заигрывать со мной, – сурово произнесла Франсуаз. – Сейчас эти штучки тебе не помогут. Говорю тебе в первый и последний раз – если ты собрался пойти подурачиться в бар со своими приятелями, делай это без меня.

Мне пришлось приложить известную силу, чтобы отпихнуть в сторону свою партнершу. Казалось, что брюки сзади уже начали дымиться.

– Веди себя скромнее, – произнес я. – Если тебя увидит сейчас полицейский, то решит, будто ты пристаешь к богатому клиенту. Не надейся, что я станут вносить за тебя залог.

– Ты вел себя слишком развязно, – продолжала она, нимало не обращая внимания на мои слова. – Сперва ты облил меня этой красной дрянью из своего стакана, а потом даже не попытался помочь мне ее оттереть.

Я представил себе, как в полутемном баре беру Франсуаз за ногу и начинаю медленными движениями обтирать ей бедро. Однако стоит ее как следует проучить.

– Френки, – мягко произнес я. – Сладкая моя француженка. Я очень рад, что ты решила стать моей гувернанткой. Но если мы с тобой сейчас не поторопимся, Лагано улизнет из своего убежища, и ты не сможешь купить мне погремушку. Поехали?

Франсуаз решительно развернулась и стала обходить машину. На этот раз она не собиралась дожидаться, пока я открою ей дверцу. Посмотрев на выражение ее лица, я понял, – всю дорогу мне предстоит выслушивать лекцию о правилах хорошего тона.

Она сама напросилась.

– “Ньюс”.

Торговец газетами, с интересом следивший за нашим разговором, никак не ожидал, что я повернусь к нему, и с перепугу вручил мне “Гардиан”. Поскольку она стоила на несколько центов дороже, чем я протянул ему, я не стал возражать. Все равно я не собирался читать светскую хронику.

– Не думай, что сможешь спрятаться от меня за газетным листом, – строго произнесла Франсуаз, открывая дверцу.

Я придержал девушку за плечо и протиснулся между ней и машиной. Потом развернул “Гардиан” и тщательно застелил сиденье.

– Я не могу так часто отправлять чехлы в чистку, – пояснил я. – Я и так делал это в прошлом месяце, когда некто вывернул на них огромный аквариум, полный ила.

– Ты сам дал мне этот аквариум, – возразила она. – И потом, если бы я не опрокинула его, мы бы не узнали, есть ли на дне ключ от камеры хранения.

– Его там и не оказалось.

– Но он мог там быть.

Смятая газета полетела на тротуар, и Франсуаз демонстративно заложила ногу на ногу, обтирая бедра об обшивку.

Если бы я стал разбрасывать мусор по улице, мне бы наверняка досталось.

3

Френк Лагано выбрал в качестве убежища маленький домик со слегка обшарпанными стенами. Я проехал немного дальше, желая убедиться, не высовываются ли из окон ребята из восточного гэнга, держа наперевес автоматы.

– Ты полагаешь, он действительно там один? – спросила Франсуаз, когда я открывал ей дверцу.

А ведь вполне могла бы и сама это сделать.

– Френк Лагано – не федеральный свидетель, – пожал я плечами.

Правая бретелька черного платья моей партнерши соскользнула вниз, и я вернул ее на место.

– Никто не станет пытаться убивать Френка. Для каждого гэнга он – курица, несущая золотые яйца. А когда ФБР просеивает город через мелкое сито, ребята из восточного не решились оставить фальшивомонетчика в каком-нибудь из своих притонов. Рано или поздно полиция нагрянула бы туда и взяла Лагано. Это место почти идеальное. Район приличный, федералы в последнюю очередь станут заглядывать сюда. А если оставить сторожить Френка несколько громил – это сразу привлечет внимание благонамеренных соседей.

– Ты умеешь говорить убедительно, – заметила Франсуаз. – Тебе бы стать брачным аферистом.

Она заглянула в одно из окон, но плотная занавеска мешала что-либо рассмотреть.

– Добропорядочные американцы не закрываются от своих сограждан, – сказал я, подходя к двери. – Они даже душ принимают у открытого окна с видом на улицу.