Последняя Империя - Евгений Сартинов

— Кто?

— Артур Андриевский, собственной персоной.

Лейтенант присвистнул:

— И этому срочно за бугор понадобилось? Подумать только, все самые богатые люди России скопились в одном зале ожидания. А если бы у Шереметьева обрушилась крыша?

— Боятся.

— Да, это не Дума и не правительство, где уже все на корню скуплено.

— Скупят. Это у них пока паника, потом и этих укатают.

Лейтенант удивленно посмотрел на товарища.

— Ты думаешь?

— Я знаю, — закурив, майор кивнул головой в сторону двери. — Сколько будет предлагать, как думаешь?

— Начнет тысяч с десяти, ну и до миллиона наверняка дотянет.

— Не-а, предложит два.

— Спорим?

— Спорим. На что?

— Кто проиграет, тот оплачивает беляши.

— Идет. Следующий!

Высокий мужчина с длинным породистым лицом и гривой волнистых седых волос вошел в кабинет, ступая легко и неслышно.

— Добрый день, господа. Извините, что занимаю ваше время, но мне срочно нужно в Давос. Требуется подписать один договор стоимостью, — он развел руками, — просто фантастической.

— Нефть, газ? — заинтересованно спросил майор.

— Нефть, и немного алмазов.

— Вряд ли при нынешней ситуации в стране кто-то из ваших партнеров пойдет на подписание каких-либо бумаг. Так что извините, Артур Андреевич, — майор с огорченным лицом развел руками, — но придется вам отказать. Распоряжение руководства, сами знаете. Ничем не можем помочь.

Финансист сразу обмяк, лицо его поскучнело, стало старше. Понизив голос, он сказал:

— Ребята, мне очень нужно уехать. Давайте так, по десять тысяч баксов каждому, и я в Швейцарии.

Офицеры переглянулись.

— Что ж мелочиться, предлагайте уж по миллиону на брата, — с усмешкой сказал майор.

— А лучше по два, — добавил лейтенант.

Судя по лицу, магнат не мог понять, шутят эти двое или нет. Он вытащил чековую книжку и сказал:

— Ну, два это много, а на полтора я согласен.

— Ничья, так что за беляши платим поровну, — вздохнул майор, ввергнув олигарха в еще большее недоумение.

ЭПИЗОД 13

Гораздо больший шок от переворота в российской столице испытал весь остальной мир, и во многом этим он был обязан Вадику Шустерману, хитроумному телеоператору, сумевшему в суматохе тех дней стянуть кассету с записью штурма Кремлевского дворца и расстрелом президента. Покинув столицу, хитрый еврейчик уже шестнадцого июня сумел перебраться через финскую границу, и в тот же день Си-эн-эн впервые прогнало сенсационные кадры по своему каналу. За пленку Вадик выручил два миллиона долларов, после чего попросил в Америке политическое убежище.

Запись была неважной, оператор не успевал регулировать резкость, порой панораму заслоняли широкие спины солдат, сцена расстрела оказалась снята чуть-чуть не в фокусе, но и того, что увидел сытый западный обыватель, оказалось достаточно. Законопослушный гражданин США, немецкий бюргер или английский эсквайр — все они были возмущены до глубины души. Законно избранного президента расстреливают без суда и следствия, и это в двадцать первом веке! Последний такой случай в Европе произошел в Румынии, с Чаушеску, но кто знает, где эта Румыния и кто такой Чаушеску? Но Россия, ядерная держава! Она так многим должна быть обязана Западу. Это они кормили и поили миллионы ленивых русских, каждый год выделяя миллиардные займы для прокорма этих вечно пьяных скотов.

США закинули пробный камень в ООН. Кэтрин Джонс, выступая на очередном заседании, назвала происшедшее в России трагедией для всего человечества.

— Свергнутый президент являлся законно избранным главой своей страны. На прошлых выборах за него проголосовало большинство русских граждан. Хотя мы и не разделяли прокоммунистических идей российского президента, но уважали выбор жителей страны. Мы не можем доверять людям, нарушившим не только присягу, но и основные библейские заповеди. Соединенные Штаты Америки требуют подвергнуть бойкоту эту страну, а также ввести эмбарго на торговлю с Россией.

Ассамблея ООН не приняла предложение госсекретаря, и на обезьяньем личике Кэтрин долго царило выражение презрительной злобы.

— Ерунда, — сказала она своему секретарю уже в кулуарах. — Я им устрою такую счастливую жизнь, что от России останутся одни рожки да ножки.

Тем временем в России продолжало формироваться новое правительство. Лишь теперь Сизов узнал скрытые и довольно неприятные для себя подробности переворота. В свое время Елистов сказал, что их поддерживают несколько офицеров из ФСБ. Как оказалось на самом деле, в перевороте был заинтересован сам глава ФСБ Демин. Шестидесятилетний кадровый разведчик, он прекрасно понимал всю безнадежность ситуации в стране. Страхуясь от провала, Демин, оставаясь в тени, обеспечил поддержку Сизову и компании. Несколько штурмовых групп, якобы сформированных Елистовым из отставников, на самом деле оказались элитными подразделениями «Альфа» и «Витязь». Именно они обеспечили захват Генштаба и всех пунктов связи. Лишь директор ФАПСИ, личный ставленник президента, не принимал участия в этих закулисных маневрах. Может быть, он бы и поддержал переворот, но Елистов его место приберег для себя.

Все это несколько покоробило Сизова. Впервые он почувствовал себя пешкой в игре спецслужб. Но выбирать правила игры не приходилось. Они не изменились со времен Цезаря Борджия и Талейрана. Несмотря ни на что, Сизову пришлось быть любезным с этими людьми, сидеть с ними за одним столом, отдать им ключевые посты в новом правительстве. Так Демин стал третьим лицом в стране после Сизова и Соломина.

ЭПИЗОД 14

— Сазонтьев звонит, — сказал секретарь с погонами капитана, появляясь в дверях кабинета. Заседание Большого Совета, такое название постепенно прилипло к этому органу военного руководства страны, только началось. Пятнадцать человек сидели за овальным столом, из них в штатском были только двое, министр иностранных дел Володин и главный идеолог Фокин, все остальные носили погоны. Первым вопросом в повестке дня стояла война с Японией.

— Вовремя, — заметил Сизов, переключая селектор на громкую связь. — Как дела, Саня?

— Хреново! Как писал Бонапарт Жозефине из Италии: "Приходится много расстреливать…"

— А поподробнее?

— Сегодня расстреляли троих. Бывшего командующего флотом, главного интенданта флота и начальника одной из баз.

— Результат есть?

— Да, мы вернули почти половину проданного ими топлива, это хорошо встряхнуло ворюг-бизнесменов. Но для полноценной десантной операции его все равно не хватает.

— Что ты предлагаешь?

— Вариант номер два. Для него есть почти все.

— Чего не хватает?

— Погоды.

— Ну что ж, будем ждать у моря погоды. Сколько еще?

— Недели две.

— Хорошо, но к десанту все-таки готовься.

— Непременно.

— От нас что нужно?

— Прежде всего заткнуть хайло этой суке.

— Осиповой?

— Да. Солдатские матери прорываются сквозь все кордоны и пытаются увести своих сыновей.

Сизов поморщился. Осипова, один из лидеров некогда существовавшего блока "Женщины России", развернула отчаянную, истеричную агитацию против войны с Японией.

— Война — это кровь и жизни наших сыновей! Пускай Япония подавится этими островами, человеческая жизнь дороже каких-то кусков камня, окруженных соленой водой. Если на Кунашир и Итуруп кинут в десант наших детей и внуков, море слез будет пролито уже русскими женщинами… — кричала она на ежедневных митингах.

— Можешь считать, что это уже сделали, — сказал Сизов. — Все телеканалы с сегодняшнего дня принадлежат государству. Ни одна передача не выйдет в эфир без нашего разрешения.

— Слава богу!

Они обсудили еще несколько вопросов, затем Сизов щелкнул тумблер на пульте селектора.

— Все-таки вы склоняетесь ко второму варианту? — тихо сказал Угаров, не глядя ни на кого из присутствующих.

— Да, генерал. Иного выхода нет, все идет к тому.

Угаров покачал головой:

— Минусов от этого я вижу больше чем плюсов.

— Я тоже, — заверил его Сизов. — Но есть один большой плюс. Россия покажет зубы. От этого уже отвыкли. Пусть привыкают. А вы против?

Угаров чуть помедлил. За ним был опыт и сила: Афганистан, Чечня, Северная Осетия, Дагестан, громадный авторитет в войсках. В свое время он, не задумываясь, бомбил кишлаки, если возникало подозрение, что там есть хоть один душман. Но это было двадцать лет назад.

— Да, я не буду отдавать такой приказ.

— Хорошо, мы вас не держим, — сухо сказал Сизов, пристально глядя на профиль генерала. — Можете уходить хоть сейчас, дела сдадите Бутенко.

Генерал-полковник медленно поднялся, по-армейски заученно, коротким кивком попрощался с присутствующими и пошел к двери. Угаров на ходу словно старел, опускались плечи, походка становилась все тяжелей. С трудом отворив дверь, герой Афгана и Чечни, опустив голову, шаркающей походкой побрел мимо изумленного секретаря. Угаров понимал, что сейчас он сам себя вычеркивает из мировой истории, но поделать с собой ничего не мог.