Плоские стихи - Анна Поршнева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последний день осени
Последний день осени. Солнце в тумане по небу ползет, словно вошь на аркане. Все ходят простывшие. Муза с Пегасом умчались туда, где жара. Кислым квасом они заливают свое вдохновенье. Последний день осени — это мгновенье, когда ледяная хозяйка-зима свой посох над дверью уже занесла, но медлит стучаться. Улыбка играет на ровном лице. Пелена снеговая ей плечи объемлет. Ее красота крепка, точно смерть, как когда-то сказал нам царь Соломон на кедровом престоле, не ведавший, не прозревавший, доколе скуп и неизбежен бывает мороз. Едва ли бы, впрочем, то знанье донес до буйных кудрявых своих пастухов. Да, как далеко улететь он готов, наш разум фривольный, лишь только б забыть, что этой зимы уже не отдалить! Но слышите — посох стучит по крыльцу. Последний день осени близок к концу
Пятница, вечер
Пятница, вечер. На сайте знакомств сбор одиноких знамен. Множество лакомств. Немало имен. Жалкие крохи любви. Кто-то кричит: "Ненавижу всех баб!", кто-то цитирует стих. Кто-то зовет закатится в кабак, кто-то застенчиво стих — просто читает странички чужих и незнакомых совсем. Может быть есть и она среди них, та, что превыше всех тем?
Бедный мой Блок! О, не спорьте, ведь вы также, как этот поэт, поиском тщательным увлечены той, что на сайте и нет. Где же она? Пьет хмельное аи где-то у моря одна, и предзакатного солнца лучи искрами полнят бокал? Где же она? На балконе сидит, стройные ноги поджав, веточка белой сирени дрожит в девичьих нежных руках? Где же она? Как всегда в кабаке, бусы дрожат на груди, сердце и разум в бурлящем огне — танец ее поглотил?
Бедный мой Блок! Ах не спорьте, ведь я предупреждала уже! Что вы там ищете в этой пыли, в этой бесплодной земле? Пятница, вечер. На сайте знакомств сбор одиночек и им что остается? Надежда… Здесь мы с музой моей замолчим.
Шахматы и карты
Ходит вперед и влево мой конь послушный, бьется до самой смерти, и после оной.
— Восемь в квадрате — меня поучал насмешник, — восемь на восемь, и ты будешь бит, червовый.
— Я не из той игры, — он хотел воскликнуть, да деревянный рот удила смирили.
— Восемь в квадрате — давно уж пора привыкнуть — это всего лишь шесть и еще четыре. Сколько бы ни было зерен в казне великой, их не достанет, чтобы покрыть всю доску. Ходишь вперед и влево — мы так привыкли, можно назад и вправо, но есть вопросы. Выучен каждый жест, каждый ход записан, да, я почти уверен, что козырь — червы. Бьется до самой смерти (следи за мыслью!) сердце твое, или, может быть, конь твой верный?
— Останови часы, о игрок лукавый! Я не хочу, чтоб так, как велит учебник.
— Как посмотрю я, слишком ты боек, малый. Я ведь всего лишь джокер, а не волшебник.
Я устала от сложных стихов
Я устала от сложных стихов, от назойливой вязи созвучий, от причудливых рифмы оков, от разлук и страданий разлучных. Приедается каждый поэт, есть один только выход — молчанье. Замолчишь на четырнадцать лет, и сойдет за любовь ожиданье. Так ждала Пенелопа его, все ткала и ткала покрывало, лук со спущенною тетивой женихам покорить предлагала. А зачем он спустил тетиву? Для чего лук свой верный покинул и не взял, уходя на войну? Что Улисс хитроумный предвидел? Вот идет он, готов ко всему, ни богам, ни царям не подвластный. И счастливый он или несчастный я никак разобрать не могу.
Совет подростку
Не отступай, даже если слова в прах обратились. Те, что споткнулись, и те, что ушли — все превратились в шелест листвы, шебуршанье мышей, снега скрипенье. Но вдохновенье не смей называть отдохновеньем! Не тишина — громогласье и визг, гомон и грохот. Не отступай. Пусть раздастся не всхлип — яростный хохот. Уши заложит, но рушь тишину, рви созерцанье. К черту настольную эту игру, к черту молчанье! Вверх подниматься — не вниз скользить с гладкой ледянкой. Рвется наружу — а ты держись — сердце из склянки. Маленькой свечки дрожит огонек, робкий и слабый, а на пожаре пламя ревет, и нету сладу. Так что не бойся, стригунок, и выбирай: в ад или в рай. Только в ад или в рай. Не отступай!
Ты любила ее
Ты любила ее, ты читала ее рассказы и ловила в них отблески чаровницы. У тебя прерывалось дыханье, когда дрожали от случайного смеха ее ресницы. Ты любила ее, отдавала себя без сомненья. Да чего сомневаться, когда это чудо рядом. Но любовь — это трудно признать — длится только мгновенье, и однажды уже не смертельны ее снаряды. И теперь ты сидишь, и внутри пустота и слабость. И теперь ты не знаешь смеяться или сердиться. И уже не она — и надежда твоя, и радость. А ресницы ее… обычнейшие ресницы.
Выбираешь стихи
Выбираешь стихи, собираешь их, словно цветы, нет, грибы, нет душистую сласть земляники. Выбираешь стихи, а потом выбираешь и ники, потому что без ников они никому не нужны. И придумавши форму, наполнишь ее содержаньем, не заботясь особо, чтоб были удачны идеи. Потому что ты думаешь: главное, чтобы успели. Чтоб успели Куда? Все равно, лишь бы прежде да ране. Так бежишь от созвучья к строфе и от строчки к поэме, и считаешь, что все хорошо, что ты занята делом. И что дело твое для кого-то и важно, и нужно, но молчаньем ответит тебе этот мир равнодушный. Потому что, когда выбираешь стихи и кладешь их в корзину, надо съесть половину из них, миру дав половину. И узнав вкус стихов, ты узнаешь их цену и крепость. Только надо хорошие зубы, желудок и смелость.
Миру не стоит смотреть в глаза
Миру не стоит смотреть в глаза — ты ничего не увидишь там. Разве что, как протекает соль по его ссохшимся щекам. Миру не стоит смотреть в глаза —
