Агент бета-класса - Селина Катрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего она рассказать не могла и не имела права, но какие-то вещи за годы общения мы научились понимать без слов. Вот и сейчас, смотря в сапфировые глаза подруги, я прочитала: «Я за тебя волнуюсь, Алекса. Ты сильно рискуешь».
Взгляд подруги пробрал до глубины души, но я постаралась этого не выдавать. Конечно, Олли была права… но дело было ещё и в том, что предательство Тристана стало последней каплей. Когда доверяешь кому-то в течение нескольких лет, а он вот так просто вытирает об тебя ноги — это сложно. А ведь напарник в связке, от которого может зависеть твоя жизнь — это куда как более глубокая степень доверия, чем любовник. Я подтянула мягкий ворот свитера, широко улыбнулась, сделав вид, что не понимаю, на что намекает подруга.
— Сплюнь. Я прикрывала задницу Тристана несколько лет, лучше уж в одиночку работать, чем его страхующим.
— Помимо Тристана, есть и другие алефы, — упрямо сообщила Олли.
— Спасибо, я подумаю.
Таурель-агент закатила глаза, правильно трактовав моё «я подумаю» как «ну его к швархам», но тему всё-таки сменила:
— Касательно той статьи про племянника Лукаса де Суаза, я думаю, что всё лежит на поверхности. Скорее всего, племянник — полукровка, а у цваргов культ чистоты крови, родственных связей, аристократии и вот это всё. — Оливия помахала в воздухе отвёрткой как дирижёр симфонического оркестра. — Сколько Лукасу лет? Сто шестьдесят? Сто восемьдесят?
Я вбила запрос в поисковую строку.
— Двести пять, — ответила через несколько секунд. — Видимо, на пенсию уже собирается.
Олли кивнула.
— Если на момент ухода Лукаса из совета АУЦ у него не будет родного сына, то Амеди де Суаз — первый и очевидный кандидат на пост будущего сенатора. А если Амеди полукровка, то вырисовывается политический мезальянс. Итого: кто-то заранее подсуетился, чтобы аккуратно вывести мальчишку из игры. Кто именно, конечно, вопрос: или Служба Безопасности Цварга сама организовала пропажу, или Лукас имеет связи при Космофлоте и попросил Особый Отдел всё красиво обставить, или ещё какой вариант…
Я присвистнула, послушав размышления подруги, и потянулась к планшету вновь.
— Слушай, а ты права, — сказала я спустя несколько минут тишины, пока Олли прикручивала очередную ножку к новому столу. — Рога у Амеди не очень большие, цвет кожи бледноватый, по ощущениям, действительно полукровка, хотя фото настолько отвратительное, что сходу и не разберёшь.
— Я всегда права! Я же аналитик. — Оливия забавно подбоченилась, уперев руку с отвёрткой в бок. Яркая малиновая прядь волос упала ей на лицо. — А если всю эту кашу заварил сам Лукас, то бьюсь об заклад, ещё какого-нибудь актёра нанял, чтобы тот сыграл роль ненаглядного племянничка и таким образом максимально его обезопасил. Цварги помешаны на детях.
— Тут написано, что Амеди тридцать девять, да и фото… — Я сделала паузу, пытаясь найти ещё какие-нибудь фотографии де Суаза-младшего в инфосети. Везде он был обрезан по пояс, но даже этих данных мне хватило, чтобы понять: такого завалить в одиночку в рукопашке я не смогу.
— П-ф-ф-ф. — Олли фыркнула. — Ты не суди ни по возрасту, ни по внешности. У цваргов всё набекрень, какие-то психологические тесты на зрелость личности и прочее. Некоторые их них и в пятьдесят сущие дети.
Я присмотрелась к случайной голографии, выложенной в социальную сеть за два дня до похищения Амеди. Программку по поиску лиц на изображениях мне любезно установила Оливия. Не то чтобы я кого-то выслеживала, но любой агент в душе немного параноик, а любой параноик всегда поймёт параноика.
Аккаунт принадлежал какому-то подростку, который фотографировался на фоне улицы, а на заднем плене как раз был запечатлён заходящий в банк Адеми де Суаз — деловой костюм-тройка, чёрный кейс для бумаг в правой руке и очень широкий шаг. Хвоста не было видно из-за длинного плаща. Голография оказалась сделанной по последней моде, когда записывались и автоматически повторялись в ускоренном режиме две или три секунды реального времени. За эти секунды было видно, как двигается цварг. Уверенно, чётко, почти хищно.
Как полевой агент я знала, что порой важно не то, как выглядит гуманоид внешне или во что одет, а то, как он ведёт себя. Порой короткий резкий жест или, наоборот, чересчур замедленная реакция могут сказать о характере незнакомца больше, чем тщательно собранное резюме.
— Матёрый, — пробормотала я, разглядывая Амеди де Суаза.
— Да-да, хорош, стервец, — внезапно выдохнула Олли, незаметно перебравшись мне за спину.
— Думаешь, актёр? — уточнила я.
Что-то цепляло в этом мужчине, но что именно — сказать не могла.
— Если и актёр, то профи. — Подруга пожала плечами. — Он же цварга из себя изображает, а для этого надо виртуозно владеть эмоциями. Там чуть что не так подумаешь, так всё. — Она скорчила недовольное лицо и спародировала какого-то знакомого, запищав противным голоском: — Дамочка, от вас пованивает раздражением, как из мусорного ведра. Вы не могли бы думать потише или отойти во-о-он туда в сторонку?
Я рассмеялась, но Оливия лишь сильнее скривилась.
— Слушай, а почему я твой стол собираю? — внезапно спросила она и ткнула в меня острым наконечником отвёртки. — Давай, может, тоже поможешь?
— Олли, я устала, у меня только вчера смена закончилась… — тут же взвыла я, потирая ушибленное место. — И вообще, охранять первых лиц, конечно, работа хорошая, высокооплачиваемая, но бешено тяжелая.
— Не волнуйся, начальство сказало, что в ближайшее время переключит тебя на что-то другое.
Она сказала это легко, почти без эмоций, но мой внутренний агент сделал стойку. Вот оно. Что-то опасное и нестандартное. Оно и логично: кому нужен боевик как самостоятельная единица? Обычно такие, как я, или страхуют, или охраняют. Охранять я уже устала, а страховать некого…
— Работа хотя бы не пыльная?
Олли нервно дёрнула плечом.
— Не знаю подробностей. Я последние две недели занималась исключительно тестированием и анализом нового защитного костюма и его функции терморегуляции.
«Будет жарко».
Теперь понятно, почему Олли так
