Интересные времена - Терри Пратчетт

Волшебники следили за ним заинтересованными взглядами.

– Он плачет, – заметил декан.

– Неудивительно, – откликнулся аркканцлер. – Но почему он в то же самое время ухмыляется?

– Все страньше и страньше, – прокомментировал главный философ.

Избитый и, возможно, отравленный Ринсвинд устремился обратно, к Университету. Сзади хвостом поспевали волшебники.

– Ты, наверное, хотел сказать «все любопытственнее и любопытственнее»? Но даже в этом случае высказывание, честно говоря, не слишком осмысленное…

Ринсвинд миновал ворота, однако на сей раз проскочил мимо главного здания и ринулся прямиком в библиотеку.

Библиотекарь с чем-то вроде самодовольной ухмылки на устах – если, конечно, орангутаны могут самодовольно ухмыляться – уже ждал его, держа наготове видавшую виды шляпу.

– Поразительно! – воскликнул Чудакулли. – И тем не менее это факт! Волшебник всегда возвращается за своей шляпой!

Ринсвинд схватил шляпу, выдворил из нее пару пауков и, отбросив прочь печальное недоразумение из кокосовых листьев, водрузил волшебный убор на голову.

Мигая, Ринсвинд взирал на озадаченный преподавательский состав. Впервые за все это время в голове у него что-то забрезжило – как будто до сих пор он функционировал исключительно на рефлексах.

– Э-э… Я, кажется, что-то съел?

– Три лучшие сосиски господина Достабля, – просветил его Чудакулли. – Под словом «лучшие» я подразумеваю «наиболее типичные», чтобы ты не заблуждался.

– Ясно. А кто меня только что ударил?

– Воры. У воровских подмастерьев практические занятия.

Ринсвинд нахмурился.

– Это ведь Анк-Морпорк?

– Он самый.

– Я так и подумал, – Ринсвинд медленно сморгнул. – Ну что ж, – сказал он, падая лицом вниз, – я вернулся.

Лорд Хон пускал воздушного змея. Этим искусством он владел в совершенстве.

Лорд Хон все делал идеально. Его акварели были идеальны. Его поэтические произведения были безупречны. Когда он складывал лист бумаги, каждая складка получалась идеально и безупречно ровной. Его фигурки из бумаги поражали фантазией, оригинальностью и, конечно, безупречностью. Лорд Хон превзошел всех и вся – а кто был с этим не согласен, тот мигом оказывался в темнице, где сколько угодно мог превосходить лорда Хона.

Лорду Хону недавно исполнилось двадцать шесть, и был он строен, и был он красив. Он носил очень маленькое, очень круглое пенсне в металлической оправе. Описывая его, люди частенько прибегали к слову «гладкий» или даже «лакированный»[9]. Своего положения – а он был одной из влиятельнейших фигур империи – лорд Хон достиг только благодаря своему беспримерному рвению, абсолютной концентрации на развитии собственных духовных способностей, а также благодаря шести тщательно спланированным и успешно завершившимся покушениям. Последней его жертвой стал собственный отец, который испустил дух в радостном осознании, что сынок ревностно следует старинным семейным традициям. Почтенные семейства чтили предков и не видели вреда в увеличении (пусть даже несколько преждевременном) их количества.

Воздушный змей – черный, с большими глазами – наконец вынырнул из-за облачка. Что и говорить, траекторию полета лорд рассчитал безупречно. Шнурок змея, покрытый клеем и толченым стеклом, прошел прямо сквозь пару его соперников, разрезав их напополам. Воздушные змеи, оставшись без управления, беспомощно закувыркались в воздухе и упали на землю.

Зрители неподалеку вежливо зааплодировали. Почему-то это считалось благоразумным, аплодировать лорду Хону.

Он передал шнурок слуге, вежливо кивнул прочим участникам соревнования и направился к своей палатке.

Оказавшись внутри, он уселся и посмотрел на своего гостя.

– Итак? – осведомился он.

– Мы отправили сообщение, – последовал ответ. – Нас никто не видел.

– Совсем наоборот, – фыркнул лорд Хон. – Вас видели двадцать человек. Отдаешь ли ты себе отчет, как это трудно для стражника – смотреть прямо перед собой и ничего не видеть, когда мимо него ползет целая толпа, гремя на весь дворец и громким шепотом призывая друг друга к тишине? Честно говоря, я все больше прихожу к мнению, что твоим людям не хватает революционной искры. А что у тебя с рукой?

– Альбатрос укусил.

Лорд Хон улыбнулся. Птица, должно быть, приняла его гостя за анчоус, и не без оснований. Глаза точь-в-точь как у рыбы – скользкие, холодные.

– Я не понимаю, о господин, – отвечал посетитель, которого звали Две Огненные Травы.

– И это хорошо.

– Они верят в Великого Валшебника, и вы хотите, чтобы он явился сюда лично?

– Именно. У меня есть осведомители в… – Лорду Хону потребовалось некоторое усилие, чтобы выговорить незнакомые слоги: – В Анк-Мор-Поке. Так вот, тот, которого так глупо величают Великим Валшебником, действительно существует. Но на самом деле прославился он своим непрофессионализмом, трусостью и бесхарактерностью. Можно сказать, стал притчей во языцех. Ну а мы… мы просто помогаем Красной Армии заполучить вождя. Это… повысит их мораль.

Он вновь улыбнулся.

– Политика – дело тонкое, – добавил он.

– О.

– Можешь идти.

Когда посетитель покинул палатку, лорд Хон открыл книгу. Хотя вряд ли ее можно было назвать книгой в полном смысле этого слова: листки бумаги скреплялись шнурком, а текст был не печатным, а написанным от руки.

Он читал это текст уже много раз. Тем не менее книга не переставала забавлять его, главным образом потому, что автор ухитрился наделать массу ошибок.

Покончив с очередной страницей, лорд Хон вырвал ее из книги и, продолжая читать следующую, ловко сложил листок, сделав из него бумажную хризантему.

– Великий Волшебник… – вслух произнес он. – Воистину. Очень великий.

Ринсвинд проснулся. Он лежал на чистом белье, и никто не орал: «Чего вы возитесь, обыщите его карманы!» Многообещающее начало, отметил он про себя.

Но глаза так и не открыл – на всякий случай, вдруг кто-нибудь поблизости, увидев, что он пришел в себя, тут же начнет осложнять ему жизнь.

До него доносились слегка надтреснутые старческие голоса, которые о чем-то спорили.

– Все вы упускаете самое главное. Он остается в живых, в этом-то все и дело. Вы же сами рассказывали мне про его приключения – и после такого он все еще жив?!

– Зато он с головы до ног в шрамах.

– Именно к этому я и веду, декан. Но заметь, большая их часть располагается на спине. Беда следует за ним по пятам, но он оставляет ее за спиной. Кто-то Там, Наверху, улыбается ему.

Ринсвинда передернуло. Он всегда подозревал, что Кто-то Там, Наверху, приглядывает за ним. И, должно быть, улыбается – недоброй такой улыбкой.

– Его даже нельзя назвать полноценным волшебником! На экзаменах он ни разу не ответил больше чем на два процента вопросов, и это был его личный рекорд!

– По-моему, он проснулся, – произнес кто-то.

Ринсвинд сдался и открыл глаза. Над ним склонились бородатые, чрезмерно розовые лица.

– Как дела, дружище? – Одно из лиц протянуло Ринсвинду руку. – Я – аркканцлер. Ты как себя чувствуешь?

– Добром это не кончится, – бесстрастно откликнулся Ринсвинд.

– Что-что?

– Я знаю. Добром это не кончится. Скоро случится что-то ужасное. Я так и думал, все шло слишком хорошо, чтобы и дальше так продолжаться.

– Вот видишь? – торжествующе вопросил декан. – Скоро сюда прибудут сотни ножек. А я предупреждал. И почему меня никто никогда не слушает?

Ринсвинд сел.

– Только не надо со мной любезничать, – сказал он. – Не предлагайте мне виноград и всякие там фрукты. Я все равно не поверю, что вы собираетесь использовать меня для чего-то хорошего.

В сознании его замелькали беспорядочные воспоминания об очень недавнем прошлом. Жаль, что его мечты и желания той юной дамы не совпадали. Картошка слишком простой, незатейливый овощ, чтобы заинтересовать разгуливающих в подобных одеяниях девушек.

Он вздохнул.

– Ну ладно, что дальше?

– Как ты себя чувствуешь?

Ринсвинд покачал головой.

– Все очень плохо, – сказал он. – Терпеть не могу, когда со мной так носятся. Это обязательно сулит какую-нибудь гадость. Как насчет того, чтобы рявкнуть на меня?

Чудакулли уже был сыт по горло.

– А ну, выбирайся из кровати, несчастный человечишка, и следуй за мной, иначе тебе не поздоровится!

– А-а, так-то лучше. Вот теперь я чувствую себя как дома. Теперь мы перешли к делу, – хмуро прокомментировал Ринсвинд.

Он спустил ноги с кровати и осторожно встал.

На полпути к двери, возле которой выстроились остальные волшебники, Чудакулли вдруг остановился.

– Руновед?

– Да, аркканцлер, – голос профессора современного руносложения так и сочился невинностью.

– А что это ты прячешь за спиной?

– Ничего не прячу, аркканцлер, – откликнулся профессор современного руносложения.