Великие жены великих людей - Лариса Максимова

Она любила его всю жизнь, отмеренную ему судьбой. Ни разу не предала и никогда не покинула.

Вознесенский — великий или талантливый, «мой» или «не мой», et cetera — но имя его вошло в мировую энциклопедию литературы и принадлежит теперь истории. Вознесенского даже сдают на вступительных экзаменах в вузах. И правильно. И пусть. Для меня интереснее «феномен Зои». Мне очень важно понять, почему он выбрал именно ее, и что в ней есть такого, что позволило прожить почти полвека с человеком, который нарасхват, — прожить в полную силу, с удовольствием, щедро отдавая себя, и не превратить эту самую жизнь ни в испытание, ни в жертвоприношение…

Я попросила Зою Борисовну Богуславскую дать мне интервью. Она отказалась. Очень вежливо объяснила, что в последнее время избегает встреч с журналистами: уже все сказано и написано. Тогда я стала ее убеждать, уговаривать и даже жалобно просить. Последнее подействовало: дело в том, что Зоя Борисовна (и об этом говорят все ее знакомые) не умеет отказать, если ее сильно просят. Она вообще из тех, кто кидается спасать, едва заслышав крик о помощи. Или если видит несправедливость. Ее сын, Леонид, считает, что мать обладает врожденной, генетической потребностью помогать не только близким, но и совсем чужим людям. Сразу же хочу рассказать историю. Когда-то Зоя Богуславская работала в 6-м «легендарном» объединении «Мосфильма», во главе которого стояли Алов и Наумов. Зоя там, кстати, была единственным женским персонажем. Именно в этом объединении Андрей Тарковский снимал своего «Андрея Рублева», в который еще на стадии сценария ответственные партийные работники «от кино» постоянно требовали вносить правки и исправления. Этому издевательству не было конца… На одном из заседаний доведенный до отчаяния Тарковский сказал: «Больше я править ничего не буду. И работать больше не буду!» На его лбу выступил пот, было понятно, что он на грани срыва. Тогда Зоя попросила слово. «Может быть, вы примите этот сценарий сегодня в литературном виде? А необходимые исправления Андрей внесет уже в режиссерский сценарий?» Это решило судьбу фильма. Он был запущен, снят и стал шедевром. Зою никто не тянул за язык, но она не могла не откликнуться на крик отчаяния.

Мой крик тоже был услышан. Интервью состоялось.

Зое Богуславской пять лет. С мамой Эммой Иосифовной

После Великой Октябрьской социалистической революции прошло не так уж много времени — чуть больше десяти лет, — когда я появилась на свет. Господи, самой не верится, что я живу уже так давно! Мои родители приняли революцию с восторгом, ведь она давала им — простым людям — невероятные возможности осуществить все свои мечты и планы. Они работали, работали и работали, а также любили друг друга и меня — свое единственное чадо. Так что первая половина моей жизни и особенно детство, была ничем не омрачена. Отец в очень молодые годы получил пост главного инженера завода Орджоникидзе. Мама окончила медицинский институт в Харькове. Там они и познакомились, еще будучи студентами. Маму сразу послали «на тиф»: началась эпидемия тифа, и молодых врачей в приказном порядке отправляли в наиболее пострадавшие регионы.

Что я еще помню? Помню, что я говорила по-русски с небольшим акцентом, что мне мешало в школе. Это получилось оттого, что мы какое-то время жили в Германии, отца послали туда повышать квалификацию. Тогда в стране было какое-то дикое стремление овладевать знаниями. Молодые советские люди хотели быть не хуже других. Да и Ленин опять же велел: «Учиться, учиться и учиться!» Вот отец и укатил в Германию учиться, прихватив меня и маму — незадолго до того, как там фашисты пришли к власти.

1938 год. Одноклассницы. Зоя в центре

У нас была стопроцентно советская семья, а я была стопроцентно советским ребенком. Мама меня даже рожала почти на похоронах Ленина, куда она пошла не потому, что была членном партии или кто-то ее обязал, а просто потому, что не могла и представить себе другого. Все были в таком воодушевлении от советской власти! Меня воспитывали довольно просто: никто со мной не делал уроков, не затевал игр и не ломал голову над тем, чем бы меня развлечь. Родители много работали. Мама, кстати, изобрела детский инсулин и не стала доктором наук только потому, что пришел Лысенко и генетику объявили лженаукой. Так что маму я помню либо за столом, заваленным ворохом бумаг, либо ее вообще нет дома — дежурит в больнице. Я росла сорванцом и хулиганкой. Стриглась наголо, водила дружбу с мальчишками, не боялась пойти ночью на кладбище или в парк. Все говорили, что я родилась девочкой по ошибке. Правда, когда выросла и за мной стали бегать мужики, выяснилось, что все-таки не по ошибке… Но это случилось потом.

С Зоей Борисовной все время что-то случается. И ни какие-нибудь рядовые происшествия, а нечто чрезвычайное. Например, она падала в самолете. В Каннах ее сбил мотоциклист. В Монте-Карло она выиграла в рулетку. А однажды ей приставили нож к горлу. Это вообще невероятная история. Дело было в Переделкино. Богуславская прилетела из Франции с двумя большими чемоданами и только что приобретенным маленьким котенком. От усталости не стала разбирать вещи, а упала на диван в гостиной и уснула. Андрей Андреевич спал наверху. Посреди ночи проснулась от какого-то непонятного звука, но решила, что это скребется котенок. А дальше события стали развиваться, как в детективе. Чья-то рука стащила ее с постели, и она почувствовала нож у горла. Почему она не закричала? Она говорит, что интуитивно почувствовала, что этого делать нельзя. Хотя лично я думаю, что она не хотела криком разбудить Андрея. Понятно, что муж бросился бы спасать жену — и что бы из этого вышло? Вместо этого Зоя стала горячо убеждать бандитов брать все, что им нравится — прямо с чемоданами, — но не терять голову и никого не убивать. Почему они ее послушали? Но послушали. Собрали все более-менее ценные вещи в доме, отпустили, наконец, хозяйку и убрались восвояси. Зоя вызвала милицию, которая приехала только через четыре часа. Никаких бандитов, конечно, не нашли, но выяснилось, что это орудовала группа наркоманов, грабивших дома, чтобы потом обменять награбленное на дозу. Назавтра у Зои поднялась температура под сорок, она долго болела. Но самого страшного не случилось.

1954 год. Дача в Шереметьевской. В панамке на столе — маленький Леонид Богуславский, сын Зои

Кстати, в авиакатастрофе она выжила. От наезда мотоциклиста отделалась легкими ушибами. Да и крупный выигрыш в казино не превратил ее в запойного игрока. Все самое главное, видимо, закладывается в человека с детства….