Великие жены великих людей - Лариса Максимова

Конец

Инсульт случился у Микеланджело в 85-ом году. Мы были на обеде у друзей, и в какой-то момент он просто не смог разговаривать. Он не захотел ехать в больницу, и это была большая ошибка, потому что дома случился еще один удар. Он остался парализован на правую сторону, перестал разговаривать. В течение трех лет он лечился, и у него заработала нога, но не рука. Но его интеллект не пострадал, хотя часто он не мог выразить свои мысли словами. Тогда он стал делать рисунки, поясняющие то, что он хотел бы сказать. Так он сделал фильмы «За облаками», «Эрос» и даже получил «Оскара» — за карьеру. Его речь на «Оскаре» является самой короткой за всю историю существования премии, но это и неудивительно — он мог сказать только «спасибо!». Общение наладить было легче, чем восстановить возможность движения, и всю оставшуюся жизнь каждый день он занимался этим. В этом доме, например, он поднимался сам на второй этаж до тех пор, пока не пересел в инвалидную коляску… и это было за два года до смерти.

Энрика Антониони с мамой Карлоттой в Сардинии

Он умер в 2007 году, то есть после инсульта прошло больше двадцати лет. И это не было доживанием. Нет! Это было очень интересное время. Мы много путешествовали, делали документальные фильмы, много раз ездили в Индию, в Америку, в разные места планеты. Последние шесть лет жизни он рисовал и написал около пятисот картин.

А потом он решил умереть. Решил это сам, когда понял, что теряет зрение. Он перестал есть. Он хотел покинуть мир: еду, друзей, меня, дом… Но Микеланджело был очень крепким, поэтому этот процесс занял почти одиннадцать месяцев. Он стал очень худым, но спокойным и с ясным умом.

Официально мы поженились только после того, как он заболел. Это было необходимо для того, чтобы я могла ухаживать за ним, иначе у меня не было никакой власти сделать что-либо. Если ты не являешься женой, то не можешь ничего решать — ни в госпитале, ни в банке, нигде.

Микеланджело пытался сказать, где он хочет быть похоронен. Я потратила неделю, чтобы понять. Раньше мы вообще не разговаривали об этом. Я спросила у него, хотел ли он быть кремированным, на что он ответил: «Нет». Я спросила, хочет ли он быть похороненным, и он ответил «Да». Но где? Названия, которые он пытался произнести, я не понимала. Через неделю он нарисовал крест, маленькую простую могилу и трех людей внутри: женщину, мужчину и ребенка. И я наконец поняла! И сказала: «Но ты никогда не брал меня на кладбище, где покоятся твои родители». И мы впервые поехали туда. Это была очень простая могила, он попросил нас почисть ее, купить цветы, свечи. Я спросила: «Может быть мы найдем другое место, это слишком простое? Ты точно хочешь быть здесь?» Он ответил: «Да!» Ему было не нужно поклонение тысяч людей, ему это было все равно, он хотел быть со своими родителями.

Мы так долго говорили, что Энрика охрипла. Она несколько раз брала паузу, особенно в те моменты, когда начинали подступать слезы, и куда-то уходила. Я вспомнила, что она училась разным практикам, занималась и преподавала медитацию. Она уходила отдыхать, она может это сделать быстро. Она умеет властвовать собой и очень хочет научить этому других людей, хочет помогать им и лечить их. Она рассказала, что, когда Микеланджело умер, ей тоже хотелось уйти за ним. И она в некотором смысле ушла — в какое-то другое измерение. И теперь выходит оттуда, пытаясь найти причины для этого.

Начало

Каждый раз я говорю: «Это последнее интервью». Для меня все еще болезненно говорить про Микеланджело: сразу выплескивается много любви. Сегодня моя жизнь не такая интересная, как была раньше. Но я не хочу жить прошлым. И не живу. Я знаю, что жизнь может быть легкой, даже если вокруг катастрофа. И цену себе я тоже знаю. Долгие годы я находилась рядом с гением — человеком особого склада ума, абсолютно ни на кого не похожим. Он показал мне, что, если ты умеешь быть художником, ты это делаешь на пределе своих сил. Это было нормально для него, потому что он был рожден с этим талантом, этим умением. Я хотела бы быть так же интеллектуально сильна, как Микеланджело, так же талантлива, но я не родилась такой. Но все же я обладаю многими способностями и буду развивать их настолько, насколько это возможно.

Микеланджело многому меня научил, но только приблизившись к тому возрасту, в котором он познакомился со мной, я поняла, какую огромную духовную работу он проделал, чтобы мне в мои восемнадцать лет было с ним комфортно и интересно. Все говорили, да и мне самой казалось, что я невероятно тружусь, чтобы дотянуться до него. Теперь я знаю, что его часть пути навстречу мне была нисколько не меньше.

Мне кажется, я поняла эту тайну. Живая и близкая Энрика, которую я узнала, ничего не имела общего с выдуманным образом «жены гения». Она обладала талантом не менее ценным, чем талант ее мужа — очарованием. Точнее — очарованием личности. Они были вместе, потому что Энрика была достойна Микеланджело. Вот и все.

Зоя Богуславская

«Каждый шел по своей орбите»

Зоя Богуславская — это отдельная планета. Она идет по своей орбите, и — как я убедилась на собственном опыте — сбить ее с этого пути или повлиять на него невозможно. Но можно попасть в зону ее притяжения, откуда уже нет пути назад. В зону невероятного человеческого обаяния, интеллектуального воздействия и женского шарма. Она вовлечена во все события культурной жизни, читает все новинки, смотрит все премьеры, не боится публично высказываться по самым спорным поводам. Ее друг, актер Олег Меншиков, сказал как-то, что высказывание «мы ленивы и нелюбопытны» меньше всего имеет отношение к Зое Богуславской. С ней общаться совсем нелегко, но очень интересно. И это, как говорится, многое объясняет. И прощает. Писатель, драматург, переводчик, создатель и художественный руководитель независимой литературной премии «Триумф»… Все это Зоя Богуславская.

Зоя и Андрей встретились, когда она уже была взрослой женщиной: самостоятельной, независимой, привлекательной и успешной. Замужней. Было имя в литературе, выходили книги, и даже имелась научная степень. Не сомневаюсь, что Зоя и тогда уже представляла собой сильную личность с весьма непростым характером (как известно, с годами особенности нашего нрава только крепнут). Это Андрей завоевывал Зою, это он добивался ее: добивался страстно (как все, что делал), упорно, категорично. Он — которого обожали, боготворили, почитали и носили на руках…

Она любила его всю жизнь, отмеренную ему судьбой. Ни разу не предала и никогда не покинула.