Настоящее христианство - Том Райт

Часто при этом скептики используют релятивизм. Я навсегда запомнил, как мой друг по школе, с которым я говорил о христианской вере, раздраженно сказал мне: «Конечно, это несомненная истина для тебя, но отсюда не следует, что это истина для кого–либо еще». Многие современные спорщики используют именно этот аргумент.

Слова «это истина для тебя» кажутся разумными и толерантными. Но они звучат убедительно только потому, что говорящий здесь проделывает хитрый трюк со словом «истина», которое здесь означает не «подлинное откровение о положении вещей в реальном мире», но «нечто, происходящее внутри тебя». И тогда выражение «это истина для тебя» практически эквивалентно словам «это не истина для тебя», потому что «это», о котором идет речь, то есть духовный опыт или понимание, передает неоспоримую весть (существует любящий Бог), которую собеседник сводит к чему–то иному (это твои сильные эмоции, которые ты неверно интерпретируешь). К этому добавляют набор дополнительных аргументов, которыми скептик пытается доказать, что само понятие «истина» в нашем мире довольно спорно.

Убедившись в том, что и аргументы скептика также не безупречны, мы можем вернуться к рассмотрению иной возможности: что этот всеобщий голод по духовности, о котором мы знаем по бесчисленному количеству свидетельств разных людей, — верный знак, указывающий на то, что находится недалеко от нас, за углом, вне нашего зрения. Эта жажда — отзвук голоса, который нас зовет, не так громко, чтобы мы вынуждены были к нему прислушаться, хотим мы того или нет, но и не так тихо, чтобы его полностью заглушил шум, царящий в наших головах и в окружающем мире. И если представить, что тот же голос призывает нас и к справедливости, можно сделать вывод, что нам стоит прислушаться и к некоторым другим формам отзвуков того же самого голоса.

3. Созданы друг для друга

«Они были созданы друг для друга».

Жених и невеста сидели на диване в моем кабинете и глядели в глаза друг другу. Они пришли договориться о свадьбе, полные изумительных надежд: они открыли друг в друге именно то совершенство, какое искали всю жизнь.

Однако все мы знаем, что браки, на первый взгляд явно совершившиеся на небесах, порой заканчиваются недалеко от ада. Хотя сегодня сама мысль о любимом человеке наполняет их жизнь славой, статистика утверждает, что если они не научатся ориентироваться на пути, который им предстоит, они скоро начнут ругаться, плакать или названивать адвокату по бракоразводным делам.

Разве это не странно? Почему мы так сильно стремимся друг к другу, но потом открываем, что наши взаимоотношения крайне сложны?

Я полагаю, что вся сфера человеческих взаимоотношений — это еще один «отзвук голоса». Если мы пожелаем, то можем не обращать на него никакого внимания, но иногда отзвук становится настолько сильным, что достигает слуха многих людей в нашем, казалось бы, секулярном мире. Или можно сказать иначе: взаимоотношения людей также указывают в туманную даль и Говорят о том, что существует путь, ведущий… ну, скажем, туда, куда нам хотелось бы прийти.

Я начну с романтических взаимоотношений, поскольку брак все еще остается популярным, несмотря на то, что в нынешней западной культуре ему противостоят желание быть независимым и делать карьеру, а также растущий процент разводов и мир, полный новых искушений. Тем не менее только в Британии на свадьбы ежегодно тратятся миллионы, если не миллиарды фунтов стерлингов. А при этом около половины пьес, фильмов и романов и примерно одна газетная новость из четырех рассказывают нам о домашних трагедиях — и это косвенно позволяет понять, что в сфере важнейших взаимоотношений между мужем и женой что–то происходит не так.

Мы созданы друг для друга. Однако взаимоотношения — не говоря уже о плодотворных отношениях — слишком часто складываются трудно. Подобный парадокс мы могли обнаружить в двух предыдущих главах. Мы все понимаем, как важна справедливость, но не можем ее ухватить. Как правило, нам известно, что духовность существует и что она важна, однако нам трудно избавиться от мысли, что все это просто фантазии. Подобным образом мы все понимаем, что живем в сети человеческих отношений и что мы призваны быть социальными существами. Однако так часто нам хочется хлопнуть дверью и удалиться в гордом одиночестве, чем мы одновременно заявляем о том, что в наших отношениях произошел разрыв и что мы хотели бы, чтобы кто–то пожалел нас, пришел нас спасти и утешить. Мы все понимаем, что нам нужны отношения с другими, но не в силах выстроить их правильно. Голос, отзвук которого мы слышим в уме и сердце, настойчиво напоминает нам об обеих сторонах этого парадокса. Так что нам стоит задуматься над тем, почему это происходит.

Разумеется, иногда прекрасно побыть одному. Если вы работаете в шумном цехе завода или просто живете в тесноте, выехав куда–нибудь на природу, вы чувствуете глубокое блаженство. И даже те люди, которые получают удовольствие от общения с другими, иногда устают и садятся за книгу или идут гулять в одиночестве, чтобы обдумать свои мысли в тишине, где не слышны чужие голоса. На это сильно влияют особенности темперамента, воспитания и другие факторы нашей жизни.

Однако подавляющее большинство не хотело бы жить в постоянном и полном одиночестве. Даже застенчивые по природе люди или интроверты обычно не хотят постоянно оставаться наедине с собой. Правда, иногда кто–то становится отшельником по религиозным соображениям. Другие уединяются, чтобы избежать опасности: так, заключенный может выбрать одиночную камеру, чтобы не стать жертвой царящего внутри тюрьмы насилия. Но даже люди, делающие такой выбор, понимают, что он не совсем обычный.

Иногда же оказавшиеся в полном одиночестве в буквальном смысле слова сходят с ума. Лишенные человеческого общения, они перестают понимать, кто они сами. Похоже, что мы, люди, были созданы такими: мы находим наши предназначение и смысл жизни не просто в себе самих или во внутренней жизни, но рядом с другими, в общих целях семьи, круга соседей или коллег по работе, нашей группы, города, страны. Когда мы называем кого–то «одиночкой», мы не всегда подразумеваем, что это плохой человек, но скорее — что это необычный случай.

Существуют разные формы взаимоотношений. В современном западном мире происходит одна удивительная вещь: здесь исчезают такие формы отношений, которые всегда считались данностью. У любого человека, выросшего в африканском селении, есть несколько десятков друзей, живущих рядом; многие дети воспитываются в рамках сложной расширенной семьи (во всяком случае, так это видят люди Запада), поэтомуо практически любой взрослый, оказавшийся в поле зрения ребенка, является для него кем–то вроде дядюшки или тетушки, чего невозможно себе представить в нынешнем западном мире. В таком сообществе существуют многообразные структуры, которые поддерживают и поощряют, укоряют и предупреждают своих членов. Такое общественное хранилище народной мудрости (или, как может оказаться, глупости) создает единство людей и дает им ощущение общего направления — или, по меньшей мере, общее чувство горя во времена невыносимых трудностей. И современные западные люди даже не могут себе представить, как им этого не хватает. Так что им следовало бы задуматься об этом. В африканском сообществе люди чувствуют единство — и в хорошем, и в плохом.

И порой это действительно дурное единство. Мощное чувство солидарности может заставить все сообщество двигаться по ложному пути. Во времена подобного единства, когда все люди единодушно чего–то желали, происходили странные вещи: скажем, все население Древних Афин надменно голосовало за ведение войн, в которых они не могли победить. Или, если взять сравнительно недавние времена: подавляющее большинство населения Германии проголосовало за то, чтобы Адольф Гитлер получил абсолютную власть, и это изменило ход мировой истории. Даже когда сплоченное сообщество хорошо действует в своей внутренней динамике, это не значит, что оно приносит добрые плоды.

И разумеется, есть немало людских сообществ, которые лишены единства. Об этом красноречиво свидетельствуют как современные браки, так и хрупкое положение демократии в нашем мире. Большинство людей в нынешнем западном мире не могут себе представить какой–то иной системы, кроме демократии, да и не согласились бы ни на что другое. Так что само слово «демократия», которое как минимум означает, что все взрослые люди имеют право голоса (в отличие, скажем, от систем, где этого права были лишены женщины, или бедные, или рабы, — что часто встречалось в прошлом, причем эти общества также назывались «демократическими»), вызывает повсеместное одобрение. И если ты скажешь, что не веришь в демократию или хотя бы сомневаешься относительно нее, люди будут относиться к тебе как к сумасшедшему или опасному человеку.