На отмелях - Джозеф Конрад

— Д-да… — задумчиво протянул Картер, — Если вы снимете яхту с мели, вам порядочно перепадет, но я не думаю, чтобы вы могли много сделать. Мне лучше бы остаться здесь и разыскать какую-нибудь канонерку…

— Вы должны вернуться на яхту вместе со мной, — властно заявил Лингард. — Бросьте думать о канонерках.

— Этим я не выполнил бы данного мне поручения, — пояснил Картер, — Мне поручено обратиться к какому-нибудь обратному судну или военному кораблю — это ясно. Я не боюсь проболтаться несколько дней в открытой лодке, только велите наполнить свежей водой мой бочонок, капитан, и я удалюсь.

— Вздор, — резко произнес Лингард. — Вы отправитесь со мной показать мне место и… и помочь. Я возьму вашу лодку на буксир.

| Картера это, видимо, не убедило. Лингард положил тяжелую руку ему на плечо.

I — Послушайте, молодой человек. Я — Том Лингард, и на этих островах нет ни одного белого человека и почти нет туземцев, которые не слышали бы обо мне. Мое счастье занесло вас на мой корабль, и теперь я вас держу, вы должны остаться. Должны!

Это «должны» прозвучало громко и резко, как пистолетный выстрел. Картер отступил на шаг.

— Вы хотите сказать, что задержите меня силой? — спросил он встревоженно. j — Силой? Это зависит от вас. Я не могу позволить вам вступать в разговоры с каким бы то ни было кораблем. Ваша яхта застряла в самом неудобном для меня месте, а ваши шлюпки, разосланные по всем направлениям, притащили бы туда все чертовы канонерки. А между тем спокойнее этого уголка трудно найти. И вздумалось же вам сесть на мель именно в этом месте! Это было мое несчастье, а счастье мое в том, что вы набрели на меня. И за это счастье я буду держаться.

Он опустил на освещенную лампой черную скатерть свой огромный и жилистый кулак, от которого задребезжали стаканы; сильные пальцы плотно впились в крепкое мясо ладони. Так он держал его минуту, словно для того, чтобы показать Картеру, что не намерен выпускать своего счастья из рук. Затем он продолжал:

— Понимаете ли вы, в какое осиное гнездо попал ваш дурацкий экипаж? Сколько, думаете вы, стоит сейчас их жизнь? Ни одного фартинга, если штиль задержит меня здесь еще на сутки. Что вы так удивленно смотрите? Это истинная правда, и может быть, даже и теперь, пока мы тут с вами спорим, мы уже опоздали.

Лингард стукнул костяшками по столу, и стаканы, словно проснувшись, тихо и жалобно задребезжали. Картер стоял, прислонившись к шкафу.

Он был ошеломлен неожиданным оборотом разговора; челюсть его слегка опустилась, и глаза не отрываясь глядели на лицо Лингарда. Воцарившееся в каюте молчание длилось только несколько секунд, но напряженно ожидавшему Картеру оно показалось очень долгим. Он вдруг ясно различил в тишине тиканье часов, похожее на биение пульса; казалось, даже их маленькое металлическое сердце, скрытое за циферблатом, начало биться от волнения.

— Канонерка! — вскричал вдруг Лингард, как будто только сейчас, в свете внезапно осенившей его мысли, он понял всю трудность положения. — Если вы не вернетесь туда со мной, очень скоро вам уже не к чему будет возвращаться… Ваша канонерка не найдет там ни одной корабельной щепки, ни одного трупа. Ничего не найдет. Вам нужен не шкипер с канонерки Вам нужен я. Вы не понимаете своего счастья, а я понимаю свое, понимаю, и — послушайте-ка…

Лингард прикоснулся указательным пальцем к груди Картера и продолжал смягчившимся тоном:

— Я — белый внутри и снаружи и не дам погибнуть безоруж ным людям, да еще и женщине, если только я в силах им по мочь. А если я не помогу — никто не поможет. Понимаете никто. Слишком мало для этого времени. Но я — человек, как другие. Я не дам погибнуть начатому предприятию, когда этому можно помешать, а здесь как раз такой случай…

Его голос был убедителен, почти нежен. Он держал Картера за пуговицу жилета и слегка тянул его к себе, конфиденциально продолжая:

— Дело в том, мистер Картер, что я скорее застрелил бы вас на месте, чем позволил бы вам подымать тревогу на всем этом море из-за вашей проклятой яхты. Мне приходится принимать м соображение еще и другие жизни, интересы моих друзей, дан ные мною обещания, да и себя самого. Я задержу вас у себя, — резко добавил он.

Картер глубоко вздохнул. С палубы доносилось мягкое шлепанье ног, бормотанье, неясные слова поблизости от стеклянной крыши. Ворчливый голос Шо громко скомандовал:

— Крепи бомбрамсели, тиндаль.

— Вот так штука! — пробормотал Картер, смотря в пол. — Вы странный человек. Мне приходится верить тому, что вы говорите, если только вы и ваш толстый помощник — не сумасшедшие, сбежавшие из желтого дома и каким-то образом заполучившие этот бриг. Ваш помощник искал со мною ссоры из-за того, что я явился к вам на судно, а теперь вы грозитесь, что скорее застрелите меня, чем отпустите. Не то, чтобы это меня очень беспокоило; рано или поздно вас за это повесили бы, а вы не похожи на человека, которого ждет такой конец. Если даже половина из того, что вы говорите, — правда, то я должен вернуться на яхту как можно скорее. По-моему, ваш приезд принесет им мало пользы, а я, может быть, понадоблюсь. Но, во всяком случае, все это очень странно. Можно мне ехать в моей шлюпке?

— Как хотите, — отвечал Лингард. — Но дело в том, что надвигается шквал с дождем.

— Я командую шлюпкой и буду мокнуть вместе с моими ребятами. Дайте нам длинный крепкий трос, капитан.

— Уже сделано. Вы, кажется, моряк рассудительный и сами видите, что вам все равно не удастся улизнуть от меня.

— Вы уж очень уверены в себе, капитан, — протянул Картер, — Если я обрежу канат во время шквала, мы вряд ли увидимся.

I — Попробуйте, — сухо сказал Лингард. — Здесь на бриге у меня есть люди, которые смогут видеть вашу лодку в то время, как вы не будете видеть брига. Вы мне нравитесь, но если вы попытаетесь шутить со мной, я вас найду, а когда я вас найду, я вас потоплю. Это так же верно, как то, что я стою здесь.

Картер хлопнул себя по боку, и глаза его засверкали. I — Клянусь лордом Гарри! — воскликнул он. — Если бы не матросы, я попробовал бы, хотя бы спорта ради. Вы уверены, что все можете сделать, капитан. Вы можете взбесить святого!

Его добродушие вернулось. Но после короткого взрыва смеха Картер опять стал серьезен.

— Не бойтесь, — сказал Картер. — Я не сбегу. Если предстоит потасовка, как вы, по-видимому, намекаете, я не намерен оставаться в стороне, поверьте, и…

Он протянул руки вперед, посмотрел на них, слегка взмахнул ими.

— И эта пара рук об этом позаботится, — добавил он, снова беззаботно растягивая слова.

Но хозяин корабля, сидевший опершись обоими локтями о стол и закрыв лицо руками, неожиданно погрузился в задумчивость, столь глубокую и сосредоточенную, что, по-видимому, ничего не слышал, ничего не видел и даже не дышал. Вид этого человека, безраздельно поглощенного своими мыслями, поразил Картера больше, чем все происшествие этой ночи. Если бы его странный хозяин вдруг исчез у него на глазах, он вряд ли бы почувствовал себя более неприятно и одиноко, чем чувствовал себя сейчас в этой каюте, где часы упрямо выстукивали бесполезные минуты штиля, чтобы немного спустя выстукивать, с тем же спокойствием и постоянством, минуты бесцельно бушующего шторма.

Подождав немного, Картер вышел на палубу. Небо, море, самый бриг исчезли во тьме, непроницаемой, удушливой и как бы ощутимой. По небу неслась огромная туча, точно добираясь до маленького брига. Вот она достигла его и неподвижно повисла над ним. На юге виднелся синеватый трепетный полусвет, слабый и печальный, словно исчезающее воспоминание об угасшем свете звезд. На севере, как бы свидетельствуя о невозможном, невероятное, еще более черное пятно очерчивало на страшной тьме неба центр надвигающегося шквала. Фосфорические сверкания в воде прекратились, и невидимое море лежало немое и тихое, точно оно внезапно умерло от страха.

Картер не мог ничего различить. Он чувствовал, как вокруг него двигались люди, слышал, как они шептались в темноте, точно поверяя друг другу важные или постыдные тайны. Ночь. изгладила даже слова, и тайна ее завладела всем окружающим, не оставив ничего, кроме неожиданностей, таившихся вокруг и словно готовых вот-вот схватить людей беззвучной быстротой и страшной хваткой. Даже беззаботный характер молодого мори ка, служившего на занимавшихся опийной контрабандой кораб лях, не мог остаться равнодушным к этой зловещей обстановке Что представляло собой это судно? Кто такие были эти люди. Что случится завтра с яхтой и с ним самим? Он внезапно по чувствовал без каких-либо новых доводов, кроме темноты, что дело, во всяком случае, скверно, с какого конца ни посмотреть Эта ничем не объяснимая уверенность на секунду заставила его вздрогнуть. Он крепко сжал створку двери, к которой приело нился.